Голос Лема - Дукай Яцек - Страница 42

Я знал, что не в состоянии ответить на этот вопрос. И что, пока я не решу, не смогу нажать на спуск.

Рука, в которой я держал оружие, опустилась.

Шума метнулась ко мне, выбросив вперед руки.

Я даже не удивился — не мог же я ожидать, что она обнимет меня и одарит полной доверия улыбкой, после того как я несколько минут назад угрожал ей смертью. Меня удивило лишь, насколько она сильная и ловкая. Некоторое время мы боролись почти на равных, но в какой-то момент я потерял равновесие и полетел на пол. Шума упала сверху, не прекращая попыток вырвать у меня оружие. Мы покатились по ковру.

Когда раздался выстрел, мы оба замерли. Наши лица оказались рядом, и мне вдруг захотелось, чтобы этот миг длился вечно, и я мог всегда смотреть в карие глаза Шумы. Но глаза отдалились — Шума вскочила, оставив оружие в моей руке. Лишь тогда я почувствовал боль. Опустив глаза, я увидел, что пуля попала в правую сторону груди. Рана выглядела неприятно.

Собравшись с силами, я снова поднял глаза. Шума еще стояла надо мной — как сквозь туман, я видел ее неподвижную фигуру с копной вьющихся волос. Теперь все зависело от нее. Она могла вызвать помощь и спасти мне жизнь или просто смотреть, как я истекаю кровью. От того, как она поступит, зависел мой ответ на ее вопрос. От этого зависело все.

Я потерял сознание.

Я поднял веки. Мой взгляд остановился на плавной дуге голубого потолка. Встав, я медленно и неловко, учась передвигаться в лишенном силы тяжести пространстве, обошел всю каюту. Внимательно оглядевшись, дотронулся до стен и предметов обстановки, впитывая их размеры и цвет, сохраняя в памяти ощущение, которое они оставили на кончиках моих пальцев.

Выйдя за дверь, я взглянул в сужающийся глаз коридора и двинулся в сторону его зрачка. По пути заходил в каждое из встречавшихся по сторонам помещений, тщательно осматривая их и посвящая длинным потолочным лампам столько же внимания, как и гладкой поверхности стен.

Так я обошел весь корабль и вернулся в каюту, откуда началось мое путешествие. Шуму я не нашел. Уставший, я лег на постель, где очнулся несколько часов назад. Именно там я заснул в первый день, а затем засыпал и просыпался каждый следующий. Хотя можно ли говорить о днях? Время шло, не заботясь о делении на части, а я продолжал ходить, наблюдать, дотрагиваться, спать… От раны в груди почти не осталось следа, лишь темный шрам. Когда я обводил пальцем его неровные края, во мне просыпалось неясное воспоминание о боли и чем-то еще, от чего меня бросало в дрожь.

Шума так и не появилась.

Я представлял себе, что она на соседнем корабле. В следующем — Уилл, а в том, что дальше, — Боб, оба живые и здоровые. Но, честно говоря, близнецы не очень меня интересовали. Я предпочитал думать о Шуме. Повернувшись к стене каюты, пытался пронзить взглядом и ее, и холодную пустоту за ней, и еще одну стену… но в конце концов воображение меня подводило.

Я видел лишь эскадру кораблей — белых блестящих коконов без каких-либо отверстий, которые мчались сквозь галактики, все дальше удаляясь от Млечного Пути.

Паскаль захлопнул за собой дверь и панически обвел взглядом комнату. Большая кровать с балдахином. Рядом шкаф. На другой стене полки, заставленные книгами. В углу небольшой стол с глобусом, стул. Он подхватил его, приставил к двери, блокируя спинкой ручку.

— Вот я тебя и поймала! — Из коридора донесся триумфальный крик Альбертины.

В стекло высокого окна стукнулась разноцветная птица и исчезла в потоках света. «Разбить стекло не удастся», — подумал Паскаль. Кто-то снаружи дернул за ручку. Он словно ошпаренный отскочил от двери и нырнул под кровать. Заполз под самую стену.

— Открывай немедленно! — Мадемуазель издала высокий, писклявый звук, полный раздражения.

Паскаль сунул голову в шкаф. Это ничего не даст. Внутренности шкафа сами были ловушкой. Топот нескольких пар ног в коридоре, грохот почти слаженного удара нескольких тел в створки дверей.

Левую щеку мальчика овеял слабый поток холодного воздуха. Тот выходил из квадратного, в мелкую дырочку пластыря, отстающего от стены. Паскаль ухватился за него, дернул. Группка шумящих в коридоре на сей раз ударила в двери почти с идеальной синхронностью. Стул отскочил на середину комнаты.

— Отодвинься, прошу! — шепнул он, изо всех сил потянув закругленный край плиты.

Та вздрогнула, а потом свернулась, как сухой лист, открывая темный туннель, дохнувший холодом. Паскаль молниеносно развернулся и задом вполз туда. Двери с треском распахнулись, и в комнату ворвалась Альбертина. Сделала несколько быстрых шагов и остановилась. Он видел ее голубые замшевые ботинки и белые чулки.

Пластырь развернулся и прикрыл отверстие. Парень вглядывался в пространство, видное между низом кровати и паркетом сквозь дырочки в сделавшемся неподвижным покрытии. Альбертина взобралась на кровать, несколько раз подпрыгнула на ней, как на трамплине, а потом рухнула и захихикала.

— Прекрасное место, не так ли, Паскаль? Ты от меня уже не сбежишь. Я знаю, что ты здесь. Позволь мне миг-другой помечтать о том, какое у тебя будет лицо, когда мы раскинемся на этой кровати, а я поймаю твоего птенчика.

Приятельницы мадемуазель, медленно наполнявшие комнату, рассмеялись.

— Я хочу услышать твой сладкий голосок, Паскаль! — похотливо сказала Альбертина и соскочила на пол.

Наклонилась и заглянула под кровать. Мальчик отполз в глубь туннеля.

— Ищите его! — Девочка запищала от злости и сама вползла под кровать. Заглянула за шкаф, понюхала воздух и заорала. Ее подруги стучали дверьми шкафа и с шумом сбрасывали с полок книги.

— Его нигде нет!

Мадемуазель миг-другой смотрела на покрытие, и Паскаль бесшумно отодвинулся еще на несколько сантиметров вглубь.

Она отвернулась, глядя в сторону дверей. Ее подруги с писком выбежали. Альбертина выползла из-под кровати и отправилась за ними, громко шипя от неудовольствия.

В комнате воцарилась тишина. Сзади, из темноты туннеля, до него начали доходить далекие приглушенные голоса и шумы. Он скрючился и с трудом изменил положение тела. Прислушивался к шепотам дворца. Медленно, на четвереньках углубился в темноту. Стены туннеля были шершавыми, и он передвигался в нем без труда, несмотря на то что дорога порой шла под наклоном вверх, а потом вниз. Каждый десяток-полтора метров ему попадались очередные пластыри, ведущие в другие помещения дворца, все они были несимметрично истыканы отверстиями. Холодный воздух овевал его и с тихим шумом вырывался из отверстий.

Он остановился. Туннель раздваивался. До него доносились отчетливые звуки голосов, монотонных ударов металла о металл и чьей-то ссоры. Паскаль прикрыл глаза и представил сложную сеть невидимых коридоров, оплетающих дворец, сеть, скрытую за стенами комнат. Звуки здесь были приглушенными, шли туда и назад, доходили до ушей мальчика, а он без труда и с растущим увлечением выстраивал из них карту этой переплетенной структуры. Не боялся ее полумрака. Напротив, лабиринт притягивал его, будто именно здесь он нашел свое естественное местообитание.

Сзади доносился монотонный звук. Паскаль развернулся и быстро двинулся обратно.

Миг-другой он смотрел сквозь отверстия в покрытии: в комнате никого не было. В ответ на его тихий шепот покрытие свернулось, словно только этого и ждало. Он выполз под кроватью, оглянулся и убедился, что отверстие заросло. Протянул правую руку, чтобы выбраться наружу, и замер.