Правила игры в чудо: Растет ли в подмосковном лесу дерево желаний? - Веселов Алексей - Страница 20

Ольга не нашлась, что сказать, «Короля Лира»! Надо же — выросла дочь. О чем, интересно, она в своем Интернете общается, и с кем?..

— Странно, — все-таки продолжила Мила, — странно, что папа зубров вспомнил. Он только минутку на них посмотрел, и все… Я вот еще думаю: если они весят тысячу килограммов, то пол провалится в нашей квартире, если придет зубр?

— Зубры, зубры… — рассеянно отмахнулась Ольга. — Не понимаю, что он имеет против моей новой работы?

— Может, дело не в школе. Папа знает, что ты мечтала о другом… — предположила Наташа.

— Другое… Я не знаю, чего я хочу… Я вот, как дурочка маленькая, загадала на дереве желания еще раз туда вернуться. Как монетку за плечо бросила. А зачем — не знаю даже. Что мне там делать? Нам еще во Владимир надо съездить. В Гусь-Хрустальный я экскурсию запланировала на конец мая. Мы еще в Питере всей семьей не были, а это стыдно. У меня там знакомые хорошие, очень близкие когда-то были, и скоро белые ночи… Все доели? Одеваться!

Иван Алексеевич Рукавишников в этот раз вел себя совсем не так, как на первой встрече с Носиком. Взволнованный и порывистый, он не мог усидеть на одном месте, и все сорок минут, которые они провели в ожидании своей очереди на приеме у нотариуса, он мерил широкими шагами холл.

— Не волнуйтесь вы так, Иван Алексеевич! — увещевал его Носик, остановив у окна. — Я обо всем подумал, осечки не будет.

— Гм… А я и не волнуюсь — я просто думаю так. Вы-то сами, кстати, почему не оставляете дом — ну, себе или внукам? Старость придет, потянет на землю, а там этот докторишка… Пожалеете!

— Нет, Иван Алексеевич, не пожалею. Я еще никогда ни о чем не жалел. А ведь приходилось совершать разные поступочки-то, ох разные…

— От налогов укрывались, что ли? Капитализма без этого не бывает. Не переживайте. Куда хуже гриппозному чихать в вагоне метро! Пусть дома лежит, телевизор смотрит. Извините, это я о своем…

— Что мне налоги! Много чего было. И я, может, таким образом грехи замаливаю…

— Чтобы грехи замолить, люди церкви строят… Или приюты для бедных.

— Бабка хотела, чтобы родовой дом достался тому, кто большую семью создаст. А ни у кого не получилось. Большой был выводок — а теперь у кого нет детей, а у кого, вот как у меня, один ребенок.

— А я возьму и продам ваш дом. Тыщ за двадцать. Приедете родовое кладбище навестить, — а там, ну дома-то, хе-хе, бетонный забор в два роста с колючкой и табличка на железных воротах: «Осторожно, злая собака!» Каково будет?

— Не продадите, Иван Алексеевич!

— Это почему же? Почему вы думаете, что я такой уж непрактичный? Очень даже практичный и очень легко продам! У меня, куда ни ткни, всюду дыры. Зарплата — догадываетесь какая. Мандарины раз пять за зиму покупали — на Новый год, потом на старый Новый год, на мой день рождения, ну и еще… тоже на праздники. Детей вот на море уже два года не возил, хотя мама звала. Монитор дочке надо заменить. Вы не представляете, какая гадость, этот наш монитор! Это, стало быть, три! Потом вот еще что… — Рукавишников осекся, увидев, что его собеседник улыбается. — Почему вы не реагируете?

— Я реагирую, реагирую… Но только вы зря меня переубедить хотите. Бабушка сказала: пусть дом достанется тому, кому действительно нужен. Сами, дескать, все поймете, но чтобы без дураков!

Иван насупился, нервно похрустел пальцами и примолк, подавленный железной бабушкиной аргументацией.

Оформление дарственной заняло у них около получаса. Нотариус приготовил документы заранее — Носик постарался.

— Ну вот, поздравляю! — сказал Носик, когда они вышли из конторы. — Думаю, бабушка все видит и одобряет сделанное. У меня такое чувство, во всяком случае…

— Может, к нам зайдете? — предложил Рукавишников. — Чаю выпьем. Или водочки.

— Нет, не будем пить, Иван Алексеевич. Давайте жить…

«Не будем так не будем, не будем так не будем…» — повторял Иван про себя, возвращаясь домой.

При этом он с куда большим, чем обычно, интересом всматривался в лица людей, с которыми свела его сегодня московская подземка. Такие разные лица. Сколько еще тут абсолютно нормальных людей, наверное… Вот тетка, обычная тетка. Плащик, книжка в руках…

Вот она косится на странноватую парочку — оба в коже и железе. Вот, когда они вышли, оглянулась, надеясь с кем-нибудь разделить свои чувства по отношению к молодежи, которая черт знает что себе позволяет. Но вместо сочувствия нашла новую парочку — эти вообще целовались. У каждого в ухе — по наушнику и штук по пять крошечных колечек. Иван много таких видел в своей больнице. Наташа тоже пыталась что-то такое нацепить, но Кир ее засмеял. Обошлось даже без вмешательства Нины Викторовны: колечки так быстро исчезли, что она попросту не успела их увидеть.

Как загипнотизированный, смотрел Рукавишников на тетку, тетка смотрела на окольцованных юношу и девушку, а они целовались и слушали свою музыку. В конце концов ему стало казаться, что их в вагоне осталось всего четверо. Так оно и было. На «Ясенево» они вышли — все вместе, и вагон покатил на конечную совершенно пустой. На платформе разошлись. Тетка пошла вслед за Иваном, а целующиеся, все так же накрепко спаянные коротким поводком наушников, свернули к противоположному выходу.

— Ну и ну! — сказала тетка, обращаясь к Ивану. — Ну и ну. Родители небось дома переживают: где дочура, как там сынуля?.. А они тут даже двух слов друг другу не сказали!

— Может, дома-то у них не о том переживают… — неопределенно ответил Рукавишников и быстрым шагом поспешил к выходу.

Дом, дом, дом… Только теперь до него дошло, что этот дом — не пустая затея, не причуда странного, хотя и по-своему счастливого человека со смешной фамилией Носик.

С ним теперь надо что-то делать, с домом этим… Бабушку подвести нельзя. Хорошо, что лето на носу, можно будет отпуск там провести. Осмотреться и вообще…

Широкая пешеходная дорожка вела его между многоэтажками, а он оглядывался вокруг и не мог найти простые ответы на простые вопросы: что, как, когда.

Что делать-то теперь, в самом деле? Съездить можно туда на выходные. Потом, действительно, в отпуск. Обойдутся дети без моря. На рыбалку будут ходить и зубров считать-пересчитывать… Потом, конечно, осень. Холод, грязь. С кем-то придется договариваться, чтобы приглядывал за домом. А с кем?

И как можно приглядеть за такой громадиной? Тут вон с однокомнатной квартиркой никак не управиться… Может, поселить кого на осень и зиму? Дом… дома… дому… снова дом… домом… о доме… как там будет звательный падеж? О, дом!

Что делать-то? Как быть?

Дом, его ясеневский дом встретил Ивана шумом или, скорее, визгом. Ольга опять задерживалась на работе, и младшие дети устроили возню на втором этаже кровати. Наташа отрешенно таращилась в монитор.

Иван сокрушенно покачал головой, не решаясь пересечь незримый порожек, соединяющий холл и комнату.

— Все бодаемся?

— А Милка сказала…

— Нет, не я, а ты сказала…

— Я тебе покажу «сказала»! — зарычал Кирилл.

— Ну сказал, сказал… Папа, а правда, что мы все лето проведем в Родниках?

— Это я им придумала, папа, а то пристали со своими играми, — не отрываясь от монитора, уточнила Наташа. — Хотя и на море хочется, но не на все лето. А еще куда-нибудь — денег же нет.

— А на что вам деньги? — усмехнулся Иван. — Солнечные ванны не только полезны, но и питательны. Займетесь на море собирательством. Рапаны можно собирать или гальку с дырочками и продавать на сувениры, хе-хе, отдыхающим москвичам.

— Шутишь? — спокойно и как-то по-взрослому переспросила Наташа. — А если серьезно: куда едем? Если совсем честно говорить, то и на море ехать не очень хочется. У меня еще позапрошлогодний загар не сошел…