Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" - Страница 81

— Вернул? — дыхание учащается, но никакого облегчения и в помине не испытываю. — Вот так просто?

— Ден не самый плохой парень из их компании. Но и ему я не доверяю. Ещё вчера он не хотел её отдавать.

— Это поэтому у тебя на лице… — провожу кончиками пальцем по подсохшей ссадине на скуле Макса и тут же отдёргиваю руку обратно; словно током прошибло.

— Это ерунда, — с неподдельной нежностью смотрит на меня. — Он её отформатировал при мне, но…

— То есть ты не смотрел?

Хмурит брови:

— Я же сказал, Лиза, что никогда не смотрел компроматы.

— Да, но…

— Думала, не удержусь в случае с тобой? — уголок губ приподнимается в улыбке. — Мне не интересно, что на ней было. Если это твоя тайна, то она только твоя. Знаю, что ты хочешь сказать, — опережает меня, — и я не идиот, чтобы поверить Дену на слово. А он не такой идиот, чтобы не уметь делать копию файлов, но… Если он это сделал, значит у их на уме что-то другое, что-то ещё более безумное, чем игра по обычным правилам. А если нет… значит, они решили тебя отпустить.

— Может и так, — не очень правдоподобно прозвучало. Кому как не мне знать, что на уме у Оскара и остальных?

Если Ден и вправду не делал копий, то только по одной причине: компромат для управления мною им больше не нужен. Вот он — стоит передо мной, — новый рычаг управления мною. Макса просто отстранили, чтобы не вмешивался. И Макс понятия не имеет, в какой роли выступает теперь.

— То, что Ден отдал мне флэшку, вызывает ещё больше подозрений, — говорит спустя паузу, сбрасывает с ног ботинки и шагает к лестнице. — Но я узнаю, в чём дело. И, даю слово, тебя, Лиза, они и пальцем не тронут.

«Меня, может, и нет. А вот тебя… тебя они тронут, Макс, если я не выполню четвёртое задание и если… если ты вообще узнаешь о четвёртом задании.»

Исходя из этого, образуется новый вопрос: почему Макс не должен знать? Точно просто потому, что он может помешать?..

И вот теперь ещё более страшно становится. Макс, скорее всего, прав — Оскар и остальные задумали нечто иное, нечто грандиозное.

— Каким было пятое задание? — спрашиваю упрямо. — Скажи мне.

— Зачем? — разворачивается ко мне на первой ступени лестницы. — Тебе больше не нужно это знать.

О, ошибаешься.

— Да почему вы все от меня это скрываете? Ты, Полина! Что такого было в этом пятом задании?!

— Я не могу тебе сказать. Не сейчас!

— Да почему?

Упирает руки в бока и тяжело вздыхает:

— Ради тебя же, — разворачивается и шагает вверх по лестнице.

— Полина сказала, что ты знаешь, почему она звонила тебе.

Вижу, как лицо вновь напрягается, будто ему не просто тяжело говорить об этом, будто даже думать об этом тяжело.

— В чём дело, Макс?

— Я не знаю, зачем она звонит мне, — отвечает не сразу. — И знать не хочу.

— Ты… ты обещал не врать мне.

— Я не вру.

— Значит, врёт моя сестра?

— Для неё её в новинку, что ли?

Нет… Полина хорошо врать умеет. Но в этот раз что-то не так! Чувствую это! Зачем ей вообще звонить Яроцкому? Ради чего?

— Ты точно не знаешь, что ей от тебя могло понадобиться?

— Я не знаю, чем могу ей помочь.

— Это не ответ.

— Это ответ, Лиза. Я переоденусь и отвезу тебя домой.

— Эм-м… ладно, — соглашаюсь спустя паузу, топчась на месте.

— Так и будешь там стоять?

— Да. То есть… то есть ты просто говорил, что наверху…

— Я шутил, — далеко не весело усмехается. — Разве ты не хочешь увидеть мою комнату?

«Не уверена, что я даже в доме твоём должна находиться.»

Пожалуй, комната Макса совершенно не то, что я ожидала увидеть. Это… эта комната словно и не принадлежит дому Яроцких. Будто я совершенно в другой дом попала. И здесь даже не холодно.

Коричневый цвет преобладает во всём интерьере, меняются лишь оттенки. Широкая деревянная кровать аккуратно застелена гладким одеялом цвета горького шоколада. Тяжёлые шторы на окне отливают тёмной бронзой и плотно задёрнуты. На тёмном полотке ярко горят несколько встроенных светильников. Стены кажутся намеренно состаренными и выкрашены в ореховый, а напротив широкого стола на толстых ножках — ничем не прикрытая кирпичная кладка на которой развёрнута карта мира. Ровно по центру светлым пятном лежит круглый коврик с коротким ворсом; на нём раскидано несколько учебников, будто никому не нужный мусор. В остальном же… такую чистоту и порядок даже в нашей с Полиной спальной не всегда увидишь. Ни одной вещи на кровати. И даже спинка стула не служит вешалкой ни для одной из рубашек; двери встроенного в стену шкафа закрыты, но почему-то даже не сомневаюсь, что вещи в нём находятся в идеальном порядке… ровные стопочки, вешалки…

Оборачиваюсь и обнаруживаю справа от двери ряды открытых полок заставленных различными «мальчишескими штучками», вроде фигурок из конструктора Lego, роботов, чего-то похожего на внутренности различных бытовых предметов: моторчики, шестерёнки, платы… На верхней полке — книги, стопки тетрадей. А на самой нижней несколько фоторамок опущенных изображением вниз, так что не понятно, есть ли в них вообще фотографии.

Слышу звук отъезжающей двери и круто разворачиваюсь обратно.

Я же говорила — идеальные стопки одежды в идеальном шкафу идеальной спальной Яроцкого.

— Что? — спрашивает, стоя ко мне спиной.

— Ничего, — смотрю, как вытаскивает из стопки чёрную футболку и бросает на кровать.

— Не это ожидала увидеть?

— Скорее… наоборот.

Бросает многозначительный взгляд на меня и слабо улыбается:

— Банки из-под пива, бутылки, окурки, мусор?

— Нет, — вновь смутиться вынуждает. — Просто… просто в твоей спальной всё так… правильно.

— Правильно?

Быстро добавляю:

— Но гораздо лучше, чем внизу!

— А, спасибо, — вижу, как плечи дёргаются от беззвучного смешка, возвращается к одежде в шкафу, достаёт джинсы и также бросает на кровать.

Пора бы мне уже и выйти.

— Я здесь только сплю, — говорит вдруг, и я замираю на пороге. — И то не всегда.

— Понятно.

— В основном внизу. Спал внизу. Диван Ярослав тоже скоро заберёт.

— А отец против не будет?

То ли фыркает, то ли усмехается:

— Не будет. — Сбрасывает на пол мокрую рубашку и стягивает через голову футболку, когда я понимаю, что всё ещё не вышла из комнаты, всё ещё стою на пороге и провожаю каждое движение Макса заворожённым взглядом. Боже, я смотрю, как он раздевается! Смотрю на обнажённую спину, на гладкие мышцы, перекатывающиеся под влажной кожей от его движений…

Вдруг оборачивается, а я отворачиваюсь — как по лучшему сценарию самых неловких ситуаций в мире!

— Я… я… — не могу договорить и просто вылетаю из спальной в коридор.

— Я не стесняюсь, — приглушённый смешок в ответ.

А я — да.

Делаю глубокий вдох и для чего-то щипаю себя за руку.

— Зачем ты привёз меня к себе? — считаю, что перевести тему — лучшее, что могу.

Слышу, как гремит пряжка ремня, а я зажмуриваюсь до белых пятен перед глазами, потому что фантазия уже вовсю рисует в голове Яроцкого в одних боксерах.

— Не знаю. Просто мне нравится, когда ты здесь, — отвечает.

— Я здесь всего второй.

— Знаю. И мне нравится это. — Показывается из двери, упирается рукой в косяк, кусает нижнюю губу и пристально смотрит мне в лицо, пока я лопатками вжимаюсь в стену и слушаю, как с каждой секундой учащается моё сердцебиение.

— Я переоделся, — бровями дёргает.

— Хорошо. Отвезёшь меня домой? Или…

— Лиза, — приближается на шаг и будто с виной смотрит, — ты всё ещё меня боишься?

— Я никогда тебя не боялась, — почему-то лишь шептать в ответ получается. Будто стены подслушивать могут.

— Тогда что?.. Что мне сделать, чтобы ты верила мне?

— Я верю тебе.

— Не правда.

Может быть. Я не могу верить ему до конца. Только не сейчас — когда всё настолько запутано.

Я даже самой себе не верю.

— Что случилось с твоей мамой? — шепчу ещё тише. — Почему они о ней так говорят?