Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн - Страница 36

  Ройт поморщился.

  - Допустим. Ну и что?..

  У Алька сделалось такое лицо, как будто бы из-под него внезапно выдернули стул. Наверное, он ожидал, что Ольгер начнет спорить, и такая быстрая капитуляция заставила его опешить.

  - Но... но вы!... Зачем вам вообще понадобилась вся эта чепуха с браслетом, если вы просто хотели мне помочь?! - праведно возмутился он.

  Ольгеру стало смешно.

  - А как бы ты хотел?.. Я выкупаю мелкого воришку, которого приговорили к каторге за то, что у него хватило наглости ударить стражника подносом, привожу его в свой дом и говорю: живи здесь, сколько хочешь, ешь и одевайся за мой счет, а если надоест - то возвращайся на базар и продолжай таскать еду с прилавков? Так?..

  Альк ошарашено молчал.

  - Пошли назад, - распорядился Ольгер, втайне опасаясь, что сейчас иномирянин скажет что-нибудь еще, и им придется проторчать у этой чертовой ограды до рассвета.

  * * *

  Когда Альк проснулся, в комнатах полковника было уже совсем светло. Ольгер уже успел куда-то испариться, причем, уходя, он запер дверь на ключ, так что Альк при всем желании не смог бы выйти в коридор. Но это обстоятельство нисколько не расстроило Свиридова - даже наоборот, заставило его почувствовать себя спокойнее. Если он сам не может выйти, то, по крайней мере, к нему тоже не войдет никто, кроме Хенрика Ольгера. А в том, что тот скоро вернется, не могло быть никаких сомнений, иначе он не стал бы закрывать за собой дверь. Скорее всего, Хенрик по привычке вышел поразмяться с тренировочным мечом или отправился следить за сменой караулов у ворот.

  Удостоверившись, что в трех просторных комнатах, принадлежавших прежде ройту Годвину, нет никого, кроме него, Свиридов торопливо вытащил из сумки свое главное сокровище - перья, чернила и бумагу, выданную ему ройтом еще в Лотаре. Пристроившись за письменным столом полковника, он вынул из футляра чистый лист и записал:

  Воронья крепость.

  День второй.

  Вчера у меня совсем не было времени на то, чтобы что-нибудь написать.

  Ройт Ольгер сперва собирался поселить меня с мейстером Кедешем, но комната у писаря такая маленькая, что места в ней хватает только одному. Капитан Эйварт - то есть Жеванный Рукав - сказал, что я могу жить на конюшне с остальными слугами. Но Ольгер заявил, что я могу ему понадобиться, так что теперь я сплю в гостиной бывшего полковника. Впервые с того дня, как меня занесло в Инсар, я живу в нормальной комнате, а не в каком-нибудь "дорожном доме" и не на чердаке. Но ройт Ольгер недоволен. Он уверен, что Дергунчик не случайно поселил нас в эти комнаты. Он говорит, что здесь опасно, и что мы должны все время быть настороже, так как за нами постоянно кто-нибудь шпионит.

  Вчера Ольгер делал смотр гарнизону крепости, как будто настоящий комендант - не Жеванный Рукав, а он. Многое ему не понравилось. Прежде всего он приказал перенести оружие в верхние помещения, поскольку в нижних оказалось слишком сыро - и при этом даже не спросил мнения капитана Эйварта. Но Эйварт все равно доволен. Ольгер говорит, что это потому, что до тех пор, пока он занимается солдатами или оружием, Дергунчик может ни о чем не беспокоиться. Похоже, Жеванный рукав действительно что-то скрывает. Вот бы еще выяснить, что именно!..

  Изнутри Воронья Крепость даже больше, чем я думал. А вот местный гарнизон, насколько я понял, составляет всего пара сотен человек. Все, разумеется, мужчины. Здесь есть только одна женщина, и та не слишком молодая. Ей, должно быть, уже больше сорока. Зовут ее Флоренс, или просто Фло. Она заведует местным лазаретом, потому что в этом мире почти не бывает докторов-мужчин. За ужином она задала мне с полдюжины вопросов о Хенрике Ольгере. На кухне женщин нет совсем, повару помогают те же самые солдаты. Наверное, поэтому еда здесь самая простая. Но ее хотя бы много.

  Я весь день ходил по крепости за ройтом и чудовищно устал. Думал, что ночью просто упаду и буду спать без задних ног... хотя бы для разнообразия - не на земле, а на диване. Но не тут-то было. Ройт пришел в гостиную, как ни в чем ни бывало растолкал меня и стал расспрашивать о том, как в нашем мире принято расследовать убийства. Рассказал ему все, что смог припомнить, про сыщика Каффа, который искал Лунный камень, и про Ната Пинкертона. Ольгер очень разочаровался, когда я сказал ему, что это просто вымысел. Но он все равно вытянул из меня все подробности, какие только можно было вспомнить в первом часу ночи. Может быть, он думает, что это поможет ему как-то разобраться в том, кто убил ройта Годвина?.. У меня глаза уже почти не открывались, а Ольгеру все было нипочем. Он пил вино, расхаживал по комнате и не давал мне спать. Честное слово, мне его ужасно жаль, но под конец я все равно почти хотел, чтобы он сломал себе шею вместо ройта Годвина - только бы можно было хоть немного отдохнуть. Но, к счастью, тут он наконец-то вспомнил, что уже довольно поздно, и ушел. Хотя сегодня утром у меня все равно было ощущение, как будто я не спал всю ночь.

  Кстати сказать, встают в Вороньей крепости не так уж рано - около восьми часов утра, когда в предгорье еще только начинает рассветать. Но Ольгер все равно вскочил в такую же несусветную рань, как в Лотаре, и куда-то ушел еще до завтрака. Надеюсь, он скоро вернется. Без него в этой крепости становится как-то не по себе.

  А вот и Ольгер говорит нечего тут рассиживаться нужна помощь - торопливо, опуская знаки препинания, дописал Свиридов и поспешно выскочил за дверь.

  ...Альк готов был поклясться, что с момента их приезда в крепость он передвигался исключительно бегом. Это было единственной возможностью поспеть за ройтом, который как будто задался целью находиться в нескольких местах одновременно. Если в Лотаре ройт Ольгер вел размеренную и довольно предсказуемую жизнь, а во время путешествия был слишком погружен в дорожные заботы, то превращение в капитана Браэннворна изменило его до неузнаваемости. Этот новый Ольгер двигался стремительно, говорил мало, но при этом так, что никому даже не приходило в голову поставить под сомнение какой-нибудь его приказ. Альку казалось, что сам воздух вокруг Ольгера искрит от напряжения. Даже внешне Ольгер выглядел совсем не так, как в Лотаре. Волосы, которые раньше свободно падали ему на плечи, теперь были стянуты в аккуратный хвост и перевязаны тесьмой, мундир застегнут на все пуговицы, а ладонь почти всегда небрежно лежала на рукояти узкого меча, с которым ройт практически не расставался. Но самая главная перемена произошла все-таки в выражении лица. Исчезла сардоническая складка в углу рта и морщины на лбу. Альку казалось, что тот человек, которого он знал, помолодел на десять лет.

  Солдаты отзывались о новом капитане очень одобрительно и не стеснялись лишний раз заговорить о нем в присутствии Свиридова. К удивлению Алька, они не обращали никакого внимания на его невольничий браслет и относились к нему так, как если бы он был одним из них. Альк мысленно твердил себе, что доброе расположение этих людей связано только с тем, что он "принадлежит" новому капитану, то есть, в общем, радоваться тут особо нечему, но все равно помимо воли раздувался от нелепой гордости, когда кто-нибудь из солдат в очередной раз делал "серву" незамысловатый комплимент вроде того, что его ройт - мужик что надо.

  Несмотря на то, что в эти дни у Алька не было даже пары минут на то, чтобы побыть наедине с собой и поразмыслить о своих делах, он все-таки успел прийти к нескольким очень важным выводам.

  В основе этих выводов лежало то открытие, которое он сделал в день приезда в Браэннворн. Альк, скрепя сердце, должен был признать, что Ольгер с самого начала не считал его ни своим пленником, ни своей вещью. Правда была в некотором смысле еще унизительнее - ройт относился к нему, как к обузе, которая доставляла ему массу неудобств, но от которой было непорядочно избавиться. Иначе говоря, ройт Ольгер видел в Альке человека, который не способен ступить шагу без того, чтобы кому-то не пришлось вытаскивать его из новых неприятностей. А самое обидное, что Альк каждым своим поступком только укреплял в Хенрике это убеждение. При мысли о первых неделях в Лотаре Свиридову теперь хотелось со стыда сгореть. А уж о том, что он в то время думал о самом Хенрике Ольгере, Альк вообще бы предпочел забыть. Больше всего он сожалел о том, что ройт не попытался объясниться с ним начистоту. Хотя, пожалуй, в тот момент Альк все равно не стал бы слушать Ольгера, что бы тот ему ни сказал. А тут еще традиции Инсара, с их довольно архаической моралью... Да уж, что и говорить, непонимание вышло почти фатальное. Но, поразмыслив, Альк пришел к оптимистическому выводу, что это дело поправимое. Если он сам успел кардинально пересмотреть свое отношение к Хенрику Ольгеру, то почему инсарцу, в свою очередь, не изменить своего мнения о нем? Добиться этого будет даже не слишком сложно - ройт, в конце концов, не только умный, но и вполне справедливый человек.