Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн - Страница 42

  - Представляю, - кивнул Альк. Вряд ли история Инсара кардинально отличалась от земной. Значит, у них все должно было развиваться точно так же, как во времена испанской инквизиции, опричнины и Тайного приказа. - Кто-то начал доносить, чтобы разбогатеть за чужой счет, а кто-то просто потому, что хотел расквитаться за какую-нибудь старую обиду.

  - Уг-м, все верно. Причем дело скоро приняло такой размах, что люди стали доносить просто от страха. По принципу - обвини соседа раньше, чем он сможет обвинить тебя... В Инсаре стало просто невозможно жить. Тогда и возник настоящий заговор против Тео и его сторонников. В основном, конечно, среди старой знати и армейских офицеров. Но участвовали и ученые из трех столичных академий, и даже церковники. Не знаю, мог ли такой заговор оказаться успешном при той душной атмосфере доносительства и полицейских провокаций, в которой тогда существовал Инсар, но факт есть факт - заговорщикам удалось создать крупную и хорошо законспирированную тайную организацию, прежде чем кто-то выдал их властям. Все заговорщики, которые на тот момент находились в столице, были арестованы, допрошены под пытками и казнены. Те, кому посчастливилось находиться в провинции, бежали в Белгмар. А в Инсаре начались повальные аресты. Кое-кто из арестованных не смог выдержать пыток и подписал показания не только на своих реальных соучастников, но даже и на тех, кто ничего не знал о планах заговорщиков. Многим из ройтов тогда было очевидно, что заговорщики были, по сути, правы и заботились о благе государства, которое день ото дня разрушали изнутри законы Тео и непомерные аппетиты пентальеров. Но почти никто не рискнул заступиться за арестованных или бежавших в Белгмар - все сидели тише мыши и больше всего боялись, что на каком-нибудь очередном допросе назовут их собственное имя. Действовал своеобразный отрицательный отбор. У кого было чуть побольше совести и чувства справедливости и кто не мог, как остальные, с пеной на губах ругать покинувших Инсар "предателей" и делать вид, что верит в то, будто заговорщики с самого начала действовали по указке Белгмара - те погибали. Остальные, более способные к равнодушию и к лицемерию, сумели уцелеть. Позорное это было время, Альк. Мне в свое время стало почти дурно, когда в кадетском корпусе я познакомился с кое-какими документами по новейшей истории и понял, что мы все - потомки трусов и приспособленцев. Тео умер собственной смертью, доведя страну до разорения. После него правил его сын, но он через четыре года умер... на престол взошли королева Изабелла и король Франциск. Мы подписали Бронзовую хартию, в которой Их Величества пообещали соблюдать наши Уложения и не принимать никаких важных решения без согласия Государственного совета.

  - Так у вас тут конституционная монархия?.. - вскинулся Альк.

  Ольгер нахмурился.

  - Что, что?..

  Альк замешкался с объяснением, а Ольгер не стал дожидаться и предупредил:

  - Лучше пока не перебивай меня, а то мы так и обеда не закончим. Ну так вот... Сразу же после подписания Бронзовой хартии началась борьба за то, чтобы отнять у пентальеров латифундии и привилегии, полученные ими раньше. Разумеется, эта идея встретила ожесточенное сопротивление. В отдельных, самых вопиющих случаях это удалось, но большая часть пентальеров все-таки остались на плаву. Они уже много лет стараются снова занять главенствующее положение при дворе. И, к сожалению, достигли в этом начинании определенного успеха. Их Величества не похожи на Тео, но любым правителям приятнее видеть рядом с собой придворных, демонстрирующих им личную преданность и абсолютную лояльность, чем придворных вроде маршала Бриссака, который считает своим долгом говорить королям правду - и даже особенно тогда, когда им будет неприятно ее слышать. Вторжение в Фергану - хорошо продуманная интрига, выгодная и пентальерам, и Белгмару. Белги доберутся до знаменитых серебряных рудников, разграбят десяток приграничных поселений и вернутся обратно с отличной добычей. А пентальеры смогут сместить маршала Бриссака, который является главой враждебной им партии. Бриссак отвечает за Северную армию, белгов, хозяйничающих в Фергане, ему не простят - даром что он сейчас находится в столице, а не в Браэннворне. Вот такая вот история...

  - И что теперь?

  Ройт Ольгер отодвинул от себя поднос.

  - Теперь я пойду допрашивать Дергунчика. Он должен рассказать подробности, которых нам не удалось узнать из переписки.

  Альк отметил, что Хенрик почти не прикоснулся к завтраку, и чуть было не сказал об этом вслух, но вовремя одумался. Ройт Ольгер - взрослый человек, ему едва ли нужна нянька. Но и оставаться в стороне от основных событий Альку не хотелось. Он торопливо проглотил остаток хлеба с сыром и поднялся на ноги.

  - Я пойду с вами, ройт.

  Лицо у ройта стало жестким.

  - Никуда ты не пойдешь, - отрезал он. - Тебе там делать нечего.

  Свиридов собирался возразить, но Ольгер посмотрел на него - так неприязненно и зло, что слова замерли у Алька на губах.

  - Ты останешься здесь, - непререкаемо повторил ройт и вышел, плотно притворив за собой дверь.

  Альк снова опустился в кресло. Было до того обидно, что хотелось выскочить за ройтом в коридор и бросить ему в спину что-нибудь обидное и резкое. И пусть потом делает все, что хочет. Все равно задеть Алька сильнее, чем пару минут назад, Хенрику уже не удастся. Только что они сидели за одним столом и разговаривали так непринужденно, словно были настоящими друзьями, а теперь Ольгер счел нужным напомнить ему его место. Пнул, как собачонку - просто чтобы "серв" не вздумал возомнить, что после пережитых за последние два дня событий он может держаться с Ольгером накоротке...

  Альк взял бокал Хенрика Ольгера и допил остававшееся в нем вино. Потом налил себе еще и выпил залпом, не успев почувствовать ни вкус, ни аромат напитка. За те месяцы, которые он провел в Инсаре, Альк успел совсем отвыкнуть от алкоголя, и сейчас голова закружилась почти сразу - в точности как в детстве, когда Александр потихоньку стащил со стола бутылку недопитого кагора. Из чистого упрямства Альк налил себе еще. Неплохо было бы напиться так, чтобы забыть и об Инсаре, и о заговорах, и - самое главное - об Ольгере.

  Одна беда - при одной мысли о брезгливом выражении на лице Ольгера пить Альку сразу расхотелось.

  * * *

  Когда ройт Ольгер вошел к арестованному белгу, тот сидел на каменной лежанке, заменявшей в карцере постель. Тонкий соломенный тюфяк, брошенный на лежанку, вряд ли мог спасти от холода, но пленник даже не пытался отодвинуться от ледяной стены. Хенрик дал знак, чтобы за ним закрыли дверь, и опустился на тяжелый деревянный табурет, стоявший у стены. Пару минут ройт сидел молча, глядя на того, кого он раньше знал как Ильса Дриера.

  - Как вас зовут - по-настоящему? - осведомился Хенрик наконец.

  - Вам непременно нужно знать мое имя, чтобы меня повесить?.. - спросил белг презрительно.

  Ольгер проигнорировал вызывающий тон пленника.

  - Хорошо, я буду называть вас Дриер, как и раньше. Надо же к вам как-то обращаться.

  - Собираетесь меня допрашивать?

  - Это моя обязанность.

  Разведчик неприятно усмехнулся.

  Ольгер вспомнил, что когда-то точно так же улыбался в лицо офицеру из разведки белгмара - и они оба понимали, что эта улыбка значит "я ничего не скажу". Тот белг был еще молод и, похоже, счел это простой бравадой. Восемнадцать дней спустя он вынужден был признать свою ошибку.

  Ольгер повел плечом.

  - Этот допрос - обычная формальность. Жеванный Рукав... то есть, простите, капитан Френц Эйварт... уже рассказал мне все, что знал. Не думаю, что вы смогли бы добавить что-то новое, даже если бы мне вздумалось допрашивать вас под пытками.

  Разведчик выругался, а потом негромко процедил:

  - Я всегда говорил, что нельзя доверять лишних подробностей инсарцу.

  Ольгер прищурился.

  - Вы думаете?.. А по-моему, подданство Эйварта значит гораздо меньше, чем его характер. Ваши командиры сделали ошибку, полагаясь на такого человека. Хотя это было почти неизбежно.