Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн - Страница 62

  - Ты хочешь, чтобы я отправила тебя домой?

  - Именно так.

  - Я перед тобой в долгу, поэтому я выполню одно твое желание. Только одно, - с нажимом повторила девушка, пристально глядя на него. - Это серьезное решение. Если тебе необходимо время, чтобы все обдумать...

  - Время?.. - снова разозлился Альк. - Да мне и так придется объяснять, где я болтался целых девять месяцев!

  - Нет, не придется. Я могу вернуть тебя в ту же самую секунду, когда ты покидал свой мир. Никто и не заметит твоего отсутствия.

  Альк ощутил, как его раздражение слабеет. Отец не сходил с ума от беспокойства, Ада не нашла себе другого ухажера, его не успели исключить из Университета... он может вернуться к своей жизни, словно ничего особенного не произошло.

  - Отлично! Я согласен.

  Его собеседница выразительно приподняла тонкую темную бровь.

  - Может быть, подумаешь до завтра?

  - Я хочу домой, - отрезал Альк.

  Ему показалось, что кровать, на которой он сидел, проваливается сквозь пол и падает с огромной высоты. У него захватило дух, от выпитого за ужином вина к горлу подкатила тошнота, но это ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Александр осознал, что он стоит в темной прихожей Перегудовых. За окном медленно сгущались сонные ноябрьские сумерки, на улице успокоительно горели газовые фонари. Сердце у Алька сжалось от восторга. Он был дома!.. Слитный гул десятка голосов мешал ему сосредоточиться на своих ощущениях. Он чувствовал себя, как человек, который только что увидел увлекательный и очень яркий сон, после которого не так-то просто заново привыкнуть к реальности. Посмотрев на свои руки, Александр убедился, что мозоли, нажитые им за время службы Ольгеру, исчезли без следа. "Спиритуалки" рядом тоже не было - Альк стоял у окна совсем один.

  - Долго вы еще собираетесь торчать в прихожей? Вас все ждут.

  Недовольный голос Ады донесся до него словно издалека.

  Свиридов обернулся. Вероятно, выглядел он странно, потому что Ада озадаченно нахмурилась.

  - Вы нездоровы?

  Альк окинул взглядом ее узкую фигуру, нервное лицо с изящными, но резкими чертами, и почувствовал внезапную неловкость - он помнил, какие отношения когда-то связывали его с Адой, но сейчас ее лицо, всегда казавшееся ему таким привлекательным, было чужим, как лицо совершенно незнакомой женщины.

  - Я... у меня мигрень, - пробормотал Свиридов. - Я, наверное, пойду домой.

  - Вас проводить?

  - Не надо. Я дойду.

  - Ну, как хотите. До свидания, мсье Свиридов, - попрощалась Ада и ушла в гостиную - курить очередную папиросу и вертеть столы.

  Альк вышел из квартиры и спустился вниз по лестнице, ощупывая старые перила так, как будто не был до конца уверен в их реальности. Перила были настоящими - как стертые ступени, и покрашенные мерзкой желтой краской стены. "Может быть, я в самом деле нездоров, и это все мне просто-напросто привиделось? - подумал Альк. - И рабство, и Инсар, и Хенрик Ольгер..." Стоило подумать о Хенрике Ольгере, перед глазами замелькали яркие картинки - Ольгер пьет в гостиной кафру и глядит в раскрытый медальон; Ольгер фехтует с Годвином; Ольгер лежит в постели после поединка с Дриером и поправляет ему волосы... Альк опустился на ступени и зажмурился, спасаясь от последнего воспоминания. Нет, все эти события ему не померещились. Память Свиридова хранила множество вещей, которых он раньше никогда не знал - он помнил, как седлать и чистить лошадь, заряжать старинный длинноствольный пистолет и разводить костер из сырых дров. Ни один человек не может научиться чему-нибудь новому у собственной галлюцинации. А значит, ройт существовал на самом деле. Хотя, разумеется, для Алька он теперь не более реален, чем мираж. Ройт проживет остаток своих дней в Инсаре, и они никогда больше не увидятся. Сердце у Алька защемило от мучительной тоски.

  "Она ведь предлагала мне подумать, - рассердился он, вспомнив Хозяйку Перепутий. - Почему я ее не послушался?.. Почему я всегда сначала что-то делаю, а потом начинаю думать?!" Разумеется, было бы глупо даже на секунду допустить, что, поразмыслив, он бы предпочел остаться в их анахроничном, недоразвитом Инсаре на всю жизнь... Но он бы мог, по крайней мере, попрощаться с Ольгером. Сказать ему, как Альк признателен ему за все, что тот для него сделал, пожалеть ему удачи, может быть, даже обняться на прощание.

  Дойдя до последней мысли, Альк до хруста стиснул зубы, осознав, что, если бы ему и правда предоставилась возможность обнять Ольгера, он бы понял, что не может и не хочет покидать Инсар. Даже ради отца.

  Альк вдруг подумал, что он никогда никого не любил - мелкие увлечения и смешанное с раздражением влечение к Аделаиде в счет не шли. У него просто не было возможности узнать, какие острые, мучительные чувства причиняет расставание. А теперь было уже слишком поздно что-нибудь менять.

  У него было право на одно желание - и он распорядился им совсем не так, как следует.

  Альк медленно поднялся, вышел в темный и промозглый холод петербургской осени и медленно побрел домой. Пройдя пол-улицы, он начал ежиться от холода и вспомнил, что его черный кашемировый шарф остался на вешалке в квартире Перегудовых, но возвращаться за ним не стал, только повыше поднял воротник пальто. С точки зрения редких прохожих, попавшихся ему навстречу, Альк наверняка производил впечатление загулявшего студента, но сам он чувствовал себя глубоким стариком. Ему казалось, что, если он даже проживет еще лет пятьдесят, ничто больше не вызовет у него чувство радости. Добравшись до своей квартиры, Альк невнятно поздоровался с отцом, покачал головой в ответ на настоятельные просьбы выпить чаю и поужинать, дошел до своей комнаты и рухнул на постель, не потрудившись даже снять ботинки.

  Жизнь была кончена.

  Проснувшись, Альк почувствовал, что ему тяжело дышать, и почти сразу понял, почему - он спал, уткнувшись носом в мокрую от слез подушку. Он мгновенно вспомнил все, что с ним случилось накануне, и мрачно подумал, что, по сути, лучше было бы совсем не просыпаться. Мысль о том, чтобы вставать, есть завтрак и тащиться в Университет, не вызывала у измученного Алька ничего, кроме гадливости.

  Он медленно перевернулся на спину, открыл глаза и несколько секунд бездумно созерцал высокий темный потолок. И лишь потом его как будто бы толкнуло изнутри - угрюмый, серый камень, на который он смотрел, нисколько не напоминал беленый потолок в его квартире. Альк кубарем слетел с кровати, налетев на грубую дубовую скамью со сложенной на ней одеждой и разбив себе колено, но ему было плевать. Он понимал только одно - Хозяйка Перепутий все же сжалилась над ним, и выполнила для него еще одно желание.

  - Спасибо, - сказал Альк в пространство, повернувшись к тому месту, где вчера стояла женщина в полупрозрачном белом платье. - Я не знаю, почему ты это сделала, но все равно - спасибо!

  Почему-то он не сомневался в том, что синеглазая "эшшари" его обязательно услышит. Ему даже показалось, что он слышит тихий серебристый смех. Но размышлять об этом было некогда. Альк быстро натянул на себя чистую рубашку и отправился на поиски Хенрика Ольгера. Необходимо было объясниться с ройтом, пока он еще находится под впечатлением от своего чудесного возвращения - иначе он никогда не решится сказать Ольгеру то, что чувствует.

  Ройт Ольгер обнаружился в гостиной, примыкавшей к кабинету коменданта Браэннворна - стоя спиной к двери, ройт ворошил дрова в камине, перед которым стояло массивное резное кресло.

  - Ройт Ольгер! - крикнул Альк, врываясь в комнату. Больше всего ему хотелось броситься Хенрику Ольгеру на шею, но вид ройта - одетого в мундир, застегнутого на все пуговицы и прямого, словно шпага, слегка отрезвил Свиридова.

  Мужчина обернулся и встревожено нахмурился.

  - Альк? Что случи...

  - Ничего не случилось! - выпалил Свиридов. - Я просто хотел сказать... по поводу нашего разговора о Хозяйке Перепутий...