Пророчество Сингамара - Волчарин Сергей - Страница 42

– То, что я вождь, не делает меня чуждым для вас. Я по-прежнему ваш гость, и вы по-прежнему хозяева этого дома. Потому оставим все, как было обговорено до этого.

Хозяин молча и несколько нервно кивнул. Ужин продолжился. Растеун наотрез отказался ночевать в доме на кровати, как, якобы, полагалось вождю. Сегодня он был в военном походе, потому нечего нежиться! Спать лег, как и весь отряд, на сеновале.

Скротт встретил их распахнутыми воротами. Город мало чем уступал Паргасу. Только тот был построен на плоскогорье, а этот простирался на территории огромной равнины. Растеун ехал на одной из повозок конвоя. В город везли зерно и мясо. В кошельке вождя было на десяток золотых монет меньше. Их он оставил за ночлег в деревне, и их должно было хватить сполна. Зато сам орк остался практически без денег. Да и какие сейчас могут быть деньги? Убрать бы ноги с этого проклятого войной материка.

Лапы носорогов с громким чавканьем впивались в грязь. Вновь лил дождь. Повозки были защищены шкурами вепрей и львов. Зато орки на повозках выглядели не лучшим образом. Дождь напрочь вымочил походные плащи. Вода заливалась за шиворот и мерзко щекотала спины. Волосы слиплись в непонятные копны, кольчуги скрежетали при движении от сырости.

Стража на воротах выглядела не лучше. Встав под крышу воротного помещения, они лениво оглядывали въезжающие повозки, зачастую даже не заглядывая под шкуры. Что, в целом, было и не нужно. С тех пор, как объединенные кланы орков и гномов стали единым государством Тириз, нужда в обысках, допросах и пытках вообще прекратилась. Орк, предавший Тириз, приносил позор на себя и весь свой род. И никакими подвигами и свершениями будущие поколения не могли смыть с себя этот позор. Их не брали в армию, их не брали в ремесленники. Все, что им оставалось, – это покинуть город и уйти в далекие деревни, где их никто не знает и всю свою жизнь, поколение за поколением отдавать земле.

Именно поэтому тот деревенщина, хоть он и был старостой, значит, не предавал Тириз, отнесся к его отряду как к еще более низшему. Они шли со стороны фронта в город, грязные, запыленные, без боевых штандартов. Растеун и сам принял бы таких за бежавших трусов.

Наступила их очередь. Возничий полез под накидку за кошельком, Растеун положил руку ему на плечо.

– Пошлину оплачу я.

– Хорошо, – пожал плечами возничий, вытаскивая руку из-за пазухи.

Растеун кинул стражнику пару серебряных монет, с лихвой покрывшие весь их обоз. Тот с довольным оскалом уступил им дорогу.

После Паргаса, этот город был лучшим из всего, что когда-либо сотворили орки. Деревянные дома и бараки в несколько поверхов. Улицы были полны шумов и запахов. По дороге попалось капище. Все те же несколько камней выстроенных в полукруг. Но тут устроили деревянный навес, на манер эльфийских святилищ. Выглядело сносно, хоть и в стиле этих прилизанных бледнокожих. Вдали показались шатры и палатки торговых рядов, значит, неподалеку дворцовая площадь.

Как только повозка приблизилась к площади, дюжина воинов в плащах, прозвенев кольчугами, спрыгнули наземь и уверенным шагом направились в дом вождей. На входе стояла стража. Растеун успел лишь сделать шаг в сторону входа, как оба крупных, отборных орка слаженным движением встали в боевую стойку, выставив навстречу пришельцам топоры.

Растеун довольно хмыкнул, орки есть орки. Одной рукой он скинул с головы капюшон. Стражники, признав одного из совета, выпрямились, опустив оружие.

– Будь здоров, вождь Львиной лапы! – в голос отчеканили стражники.

– И вам не найти хворь, – кивнул Растеун. – Как идет служба?

– Хорошо, – ответил страж, стоящий по правую руку Растеуна. Он был высок и могуч, а его доспех говорил о высоком звании. Столько железа не нацепят на нагрудник салаги. Да и голос его был не столько по-орочьи рычащим, сколько старчески скрипучим. Растеун, кажется, даже где-то его уже встречал. – Ждем прихода эльфов.

– Они не придут, – понурил голову вождь. – По крайней мере, пока.

Стражники озадаченно переглянулись. Молодой даже почесал затылок, напоровшись ладонью на медный шлем.

– Почему? – проскрипел старший.

– Они в Паргасе, должно быть, все, что вышли в поход.

– Гном уже все нам рассказал. А это? – старший оглядел кучку орков рядом с Растеуном. – Все, что осталось?

– Да, кроме того, это весь мой клан.

– А женщины и дети?

– В городе, – в голосе Растеуна дрогнула болезненная нотка. – Их не удалось спасти. Нас окружили.

– Звучит, как отговорки, – стражник смотрел на Растеуна странным взглядом, выражавшим то ли понимание, то ли презрение.

По скверности своего характера, Растеун выбрал худшее. Челюсть его воинственно выдвинулась вперед, а грудь стала раздуваться. За его спиной послышался лязг металла. Воины встали наизготовку, готовые в очередной раз вступиться за вождя. Вождь набрал было воздуха, чтобы что-то сказать обнаглевшему служаке, поставить этого выскочку на место. Но, неожиданно даже для него самого, его плечи бессильно повисли, а из легких с шумом вышел весь заготовленный воздух.

– Думай, как знаешь. Нет желания объяснять каждой ящерице, почему мне пришлось отступить.

Стражник примирительно приподнял руки:

– Не злись, вождь. Я просто сказал то, что думает большинство. Когда гном пришел и рассказал все, что произошло, многие завопили, что тебя нужно гнать из Совета. Я имел в виду, что тебе нельзя говорить то же самое там, за этими вратами. Совет растерзает тебя на части и выбросит на улицу, как ненужную скотину.

– А тебе-то какая выгода с моей защиты?

– Мы с тобой вместе бились с эльфами под Ортрондом шесть лет назад. И ты тогда укрыл меня щитом от стрел.

– Не помню такого, – Растеун все ожидал подвоха, но, как ни морщил лоб, не мог понять, издевается ли ветеран или правда хочет помочь.

– Это было в пылу сражения. Ты, может, и не заметил этого. Но ты спас мне жизнь. После этой битвы я получил почет в своем клане. Я стал жить по-другому, у меня теперь новый нагрудник, а мои дети сыты. А мы, орки, живем честно и не брезгуем отплатить добром на добро.

Растеун дружелюбно улыбнулся стоящему перед ним орку. Теперь до него начало доходить, почему этот орк показался ему знакомым. Если все и правда было так, и если этот орк еще ценит слово «Честь», то Тириз не пропадет в небытие. Воины его клана убрали оружие по ножнам. Они и второй стражник выжидающе смотрели на беседующих, ожидая, чем кончится диалог.

– Благодарю тебя, мой друг, – склонил голову Растеун.

– Буду надеяться, что моя идея заимеет место.

– Наслышан, – протянул старший. – Думаешь, Совет согласится плыть в неизвестные земли?

– Либо туда, либо смерть, – пожал плечами вождь. – А уж смерть от рук эльфов или безжизненных южных земель – для меня нет разницы.

– Ну что ж, вождь. Я буду надеяться на лучшее.

При этих словах ветеран положил правую руку на плечо Растеуна. Растеун кивнул ему и повторил его жест.

– Как звать-то тебя, друг?

– А, и правда, – со старческим скрипом захехекал орк.

– Халад, из клана Костяной главы.

Растеун снова кивнул. Уж теперь он этого орка не забудет.

Врата распахнулись, и он вошел в дом вождей, без лишних церемоний проследовав прямо в обеденный зал. Сейчас должен быть перерыв между утренним и дневным приемом народа. А в это время Совет обычно набивает брюхо едой, отнятой у этого самого народа.

Как и предполагалось, пир был в полном разгаре, когда Совет вождей был отвлечен от трапезы резким отворением дверей. Растеун ввалился в зал, словно камень, выпущенный из катапульты.

Все девять вождей сейчас смотрели с удивлением на Растеуна. Рос поднялся из-за стола, вид у него был раздраженный.

– И ты все же посмел явиться в Совет после позорного бегства с поля боя? – раздался скрип несмазанной телеги.

– И вам тоже доброго здоровья, – буркнул Растеун, уделив словам Роса не больше внимания, нежели надоевшей мухе. Затем он обвел взглядом весь зал, – вожди, как я рад, что застал вас всех сегодня! Мне нужно обсудить с вами одну безотлагательную новость!