Дневник Жаклин Пейн - Вейр Арабелла - Страница 17

Боже милостивый! А я-то все время думала, что он симпатизирует Тощей Кларе… До чего же я глупа! Поверить не могу, раньше я ничего не замечала. Совершенно очевидно, что он запал на Энди, он точно гей, у него хорошая внешность, одевается со вкусом, весьма любезен с женщинами… но это только подтверждает… То, что он уделял внимание мне, звонил и т. д., — так это вовсе не для того, чтобы привлечь внимание Тощей Клары, а чтобы подобраться к Энди! Я пришла в ужас: так, может, теперь я им помеха? Правда, я была почти уверена, что Энди — не гей, что бы там ни говорил Красавчик Дэн. Если только… если только я по глупости не поняла, что Энди — гей и что он подавал Карло тайные сигналы, понятные только таким людям (мне-то такие сигналы непонятны, видно, мой ресивер барахлит).

Я не знала, что делать: может, они хотят быть вместе, а я им нужна для прикрытия, чтобы все выглядело респектабельно, а может, Энди вовсе не гей и не хочет оставаться наедине с Карло, опасаясь, что тот прыгнет на него. В самолете я сидела между ними, чтобы все выглядело нормальным. Я чувствовала себя неловко, потому что они явно не желали разговаривать друг с другом, и мне приходилось поддерживать сразу две беседы, говоря чуть ли не одновременно с одним и с другим. Я была немного взвинчена и начала путать, с кем и о чем говорю. Сказала Энди, что никогда не была в Венеции, хотя темой нашего с ним разговора была площадка для парковки на период работы. Надеюсь, он не подумал, что я спятила.

По прибытии в Глазго я решила ретироваться и пойти в конференц-центр проверять всевозможные детали. Так что, когда Карло опять завел речь про знакомый ему ресторан, я предложила пойти туда втроем. На этот раз уже оба, и Энди, и Карло, посмотрели на меня косо. Я понятия не имела, что происходит, и решила по мере сил разрядить обстановку, чтобы не быть «засохшим лимоном на свадьбе», кажется, так говорят? Неважно, во всяком случае, мне не хотелось брать на себя ответственность за нелепую ситуацию. Мы с Энди пошли в конференц-центр, и все прошло гладко. Энди почти весь день был как-то странно молчалив. Я подумала, что, может, он злится на меня из-за того, что я нарушила его планы на вечер с Карло, но ведь он даже не знал, что Карло решил ехать с нами. Нет, не думаю, скорее, он молчал, потому что не знал, что сказать, ведь поездка получилась такая сумбурная.

Мы встретились втроем в очень симпатичном ресторане, но ужин прошел напряженно. Карло то и дело сбивался на итальянский, видно, он считает, что выглядит сексуально, когда говорит на своем родном языке, и хотел показаться Энди в лучшем виде. Я не хотела отвечать ему по-итальянски, потому что Энди мог подумать, будто я хочу пустить пыль в глаза, но и не могла быть бестактной с важным клиентом, и пыталась попеременно говорить то по-итальянски, то по-английски, в результате чего моя речь была невразумительной и для одного, и для другого. Энди вообще почти ничего не говорил, наверное, потому что с ужасом думал об обратной поездке. Ни один из них во время ужина к другому не обращался. Я ужасно нервничала, ощущая себя не то помехой для них, не то какой-то дуэньей при Энди, и болтала не закрывая рта на протяжении всего ужина. Три человека — не самое удачное число для встречи, решила я, у меня не было ни минуты отдыха. Бог знает почему в народе так любят троицу, для меня ужинать с двумя людьми, которые не желают говорить друг с другом, — наказание, ну что тут хорошего, когда ты изо всех сил стараешься создать непринужденную обстановку, а они не желают общаться!

Я так устала от бесплодных попыток, что на обратном пути заснула в самолете… ну, как бы наполовину заснула, мне не хотелось, чтобы моя голова моталась из стороны в сторону. Ужасно унизительно заснуть сидя: твоя голова медленно опускается вниз, пока подбородок не шмякнется на грудь, потом кто-нибудь рядом сдвинется с места, и ты запрокинешь голову назад, не просыпаясь, застынешь в таком положении на несколько секунд, и все начнется сначала, словом, точно как Кэтрин Хепбёрн в фильме «На золотом озере»^[9]. Голова начинает ритмично мотаться — вперед-назад, вперед-назад — и наконец, вместо того чтобы приземлиться на твоей груди, опускается на плечо сидящего рядом незнакомца, и тогда вы оба пропали. Он — потому что он англичанин и не хочет привлекать к себе внимание, несмотря на то что весь салон, приподнявшись на сиденьях, с нетерпением ожидает момента, когда твой рот хотя бы немного приоткроется и на газету соседа начнет медленно капать слюна — кап, кап, кап. О нет, со мной этого не случится, ни сейчас и никогда впредь. Я вовсе не собираюсь устроить скучающим пассажирам бесплатное представление. Не буду спать, хоть убейте, сидя в компании с одной стороны — предмета моего обожания, с другой — главного клиента моей фирмы.

Гомосексуалисты они или нет, но им, думаю, тоже было бы забавно посмотреть, как мотается моя голова, словно у собаки, ну знаете, какими обычно украшают заднее стекло автомобиля. Каждый при этом засмеялся бы, да я и сама тоже, если бы речь шла о ком-нибудь другом.

Вернулась домой в жутком настроении, мой важнейший день позади, шанс побыть с Энди упущен. Если окажется, что Энди — гей, как это характеризует меня? Это будет свидетельствовать о том, что я, как всегда, влипаю в историю и ни в чем толком не могу разобраться.

NB. Критические дни начались, а в доме нет «тампакса». Пришлось ухищряться при помощи туалетной бумаги и старых трусов — поистине впечатляющее завершение прекрасного дня.

30 марта

Что-то не хотелось вести дневник последние дни… да и жить, и дышать-то не очень хотелось, но по крайней мере это делаешь машинально, без напряга и размышлений. Избегала Энди на работе, была не в состоянии видеть, как он семенит по коридору. Вообще-то я раньше за ним этого не замечала, а может, просто не обращала внимания. В общем, теперь мне кажется, что он семенит.

Не слишком строго соблюдала заветы «Жизни без целлюлита». Прошлый раз, когда я легла почитать мантру, зацепилась волосами за дно холодильника и чуть не содрала с себя скальп, когда вставала… Надо найти для нее другое место. Если окажется, что Энди «не такой, как все мужчины», какое значение для меня будет иметь целлюлит, пусть он даже покроет меня с головы до ног? Ведь так?

К счастью, у меня так скверно на душе, что завтра консультант-психоаналитик решит, что я в самом деле депрессивная невропатка. Не знаю, может, мне завтра надеть что-нибудь такое, в чем я буду выглядеть и правда пришибленной и закомплексованной, чтобы консультант пожалел меня и назначил прекрасного лечащего врача-психоаналитика, а может, наоборот, что-нибудь нарядное, чтобы выглядеть нормально. Если я надену что-нибудь мрачное, перед работой мне придется переодеться, но это не проблема. Главное в данной ситуации — подобрать наряд, в котором я буду выглядеть чокнутой.

NB. Не надевать джинсы, ведь я писала в клинику, что надеваю джинсы, лишь когда хочу рассердить папулю. Правильная мысль: оденусь так, как одеваюсь на работу, костюм чокнутой можно взять с собой и переодеться на месте, чтобы не пугать людей по дороге в клинику.

1 апреля

Сегодня первый день моей новой, лучшей, великолепной жизни по системе, предложенной психоаналитиком. Я отправилась на тестирование спозаранку из боязни, что, если опоздаю, половина сеанса уйдет на выяснение того, что значит «опоздать», и в результате прибыла в клинику еще до открытия. Поиграла с идеей подождать на ступеньках лестницы, чтобы казаться особо отчаявшейся, но поняла, что единственным, кто увидит меня там, будет уборщик, и решила пересидеть в кафе за углом. Там я почувствовала себя довольно неудобно, потому что старая гречанка, хозяйка кафе, подавая кофе, смерила меня таким взглядом, словно подумала: «Ну вот, еще одна тронутая, они думают, что в кафе за углом найдут ответы на все вопросы». После семи чашек капуччино я отправилась в клинику, до которой было десять минут ходьбы, и успела к открытию.