Сказки Орловской губернии
(Из собрания сказок Иосифа Федоровича Каллиникова) - Каллиников Иосиф Федорович - Страница 12

— Иван Петров тут проживает?

— Тут, а вам чего надобно?!

— Отворитеся.

Открыл мужик сени — солдаты идут, тесаки наголо, а вслед генерал сам.

— От царя самого посланы.

Испугался мужик и говорить не знает что.

— Вы доктор будете?

— Лечим…

— Царь занедужил больно, к себе требует!

— Теперь только не лечим мы больше…

— Дела нам нет до того — царь требует!

— Так, — думает мужик, — подвели, окаянные, говорил же я: золота наобещаете — черепков сунете, дом поставите — сами же потом спалите. Так оно и вышло теперь: лекарем сделали и тут же надули.

Кривая ему;

— Как же, муженек, быть-то?

А ему зарок был даден — больше трех раз не лечить. На четвёртый ежели возьмется — и богачеству конец, и самому к чертям полезать в пекло.

— Так поедешь, что ль?!

Жмётся мужик, нельзя ему в четвёртый раз ехать.

— Не поедешь, так силой взять велено.

Подумал, подумал и говорит:

— Ну, ладно; видно, ничего не поделаешь — надо ехать.

А как ему не поехать — либо к чертям в пекло, либо посадят в острог.

— Только уговор один — кривую с собой возьму.

— И, что ты, муженёк, я-то зачем с тобою?

— Помогать будешь мне.

— Кого хошь бери — поедем только.

И кривая собралась с мужиком своим. Сели они в карету царскую, во дворец поехали.

Едут — народ расступается: наиглавнейший лекарь к царю вытребован.

А глянули — мужик в лаптях со своею бабою, кривою вдобавок.

Во дворец приехали — в спальню к царю повели их. Мужик и говорит своей кривой:

— Вот что, баба, ты подле двери стой карауль, как крикну — в секунду чтоб в спальню явилась.

Вошёл в спальню, там министры, генералы.

А чертей — видимо-невидимо. Всё пекло вылезло, и главный тут же — на груди у царя сидит, за глотку его душит.

— Ну, — думает мужик, — пропал я…

Говорил мужик посторонним:

— Так что должен я один на один остаться с царём, а иначе нельзя вылечить будет.

А черти кто за что царя тянут-мучают: кто руки ему крючит, кто ноги ему загибает — суставчики так и трещат все.

Вышли от царя генералы да министры, чертяка главный и говорит мужику:

— Тебе что сказано было, какой уговор был?

Осмелел мужик, про кривую свою вспомнил:

— А вам какое такое дело?

— Сказано ж тебе было: в четвёртый раз явишься — и богатству твоему конец, и в пекло к нам самому попадать.

Подступают к мужику черти. Главный царя бросил, норовит мужика за глотку ухватить. Испугался мужик да как крикнет:

— Эй, кривая, выручай!

Баба в дверь прямо…

Черти как завидели кривую — кто куда: кто в окна, кто в двери, кто в трубу, кто в щели. А главный поджал хвост — шмыг в форточку и кричит мужику оттуда:

— Ну, мужик, кады б не кривая твоя — сволокли бы мы тебя в пекло. Счастье твоё, что кривую с собою взял.

Очнулся царь, видит: мужик с бабою, да ещё с кривою.

— Вы зачем тут?

— От чертей тебя вызволили — вот зачем, а то б не миновать тебе в пекле сковороды лизать!

Услыхали министры да генералы, что царь с мужиком разговаривают, и ввалились гуртом все в спальню. Царя поздравлять идут. А царь:

— Чем благодарить тебя? От смерти ты меня вызволил. Проси, чего хочешь, ни в чём отказу тебе не будет.

— Ничего мне от тебя не надобно, отпусти ты меня только домой с кривою моей.

Царь ему и того, и другого… Мужик всё своё:

— Отпусти ты меня домой, ничего нам не надобно.

Отпустил его царь домой…

Приехали домой, глянули: всё в порядке, не удалось чертям понапортить мужику.

— Ну, кривая, когда б не ты, пропадать бы сегодня, — сволокли бы меня в пекло рогатые.

— То-то, муженёк, и кривая хороша стала?!

— Ты что тут?

— Странничаем мы, ночлегу ищем.

— Да тут двор господский.

— Ошибся, значит, маленько.

— Ну, ничего, иди сюда, скажешь, где был, что видел.

Чайку она ему налила, кренделей наложила.

Сидит Кондрат, городит барыне небылицу всякую:

— Я и на тот свет, барыня, хаживал. Только воротился что…

— А барина старого не видал там?

— Как же, видал, я ему еще воду возить помогал.

— Как так воду возить?

— Так на нём черти воду таскают, огурцы поливать… Вижу, измучился барин ваш, сжалился я над ним…

И барин-то меня опознал: «Ты, что ли, Кондрат?» — «Да, мы, барин». Спрашиваю: «А тяжело вам, барин, пришлось?» — «И не говори, Кондрат». — «Давайте-ка я, барин, вместо вас бочечку вам привезу, а вы передохните капельку». — «Спасибо тебе, Кондратушка». Запрягли меня черти — и ну кнутовищем хлестать!

Барыня сидит ужасается, жалко ей барина своего.

— Что ж, Кондратушка, и его черти кнутовищем нахлестывают?

— А то как же, барыня? Барин-то ваш велел мне поклон отнести вам.

— Спасибо тебе, Кондратушка.

— Не на чем, барыня!

— Как бы ему облегчение сделать?

— Лошадку бы ему отвести, всё легче бы было барину воду возить.

— И то правда, Кондратушка.

А сама и не знает, как быть: сын-то в город уехал, а без него не может она лошадьми распорядиться.

— Сына-то мово нет дома, а без него как же?!

— Да вы, барыня, деньжонок дайте, лошадку-то я ему и сам справлю, какую следует.

— И то, Кондратушка.

Достала барыня сто рублей из шкатулки и отдала ему. А он взял эти деньги, за чай-сахар поблагодарил барыню — и долой со двора барского.

Воротился домой молодой барин, мамаша ему и рассказывает:

— Папаша-то твой на том свете мучается!

— Как так?

— Черти в аду на нём воду возят.

— Кто тебе сказывал?

— Да тут странник был, сказывал. Я его и чаем напоила, и деньжонок дала ему сто рублей лошадку купить, облегчение сделать папаше твоему.

— Ах ты, мошенник! Как же вы, мамаша, обманулись? Да это ж жулик был.

— Он и поклон принёс с того свету.

— Да разве на тот свет ходит кто? Обманул мужик этот, догнать его надо!

Велел барин лошадей запрягать кучеру, наилучшую тройку заказал. Сел в коляску и покатил мужика догонять.

А мужик шёл-шёл, видит, барин его нагоняет. «Ну, — думает, — я и тебя, барин, проведу».

Взял, наклал грязи кучу и прикрыл её шапкою. И сам грязью вымазался. Сидит, шапку одной рукою держит, в другой хлеба ломоть — сидит пожёвывает.

Подъезжает барин к нему:

— Не видал ты — тут мужик проходил сейчас?

— Как же, барин, видел, тут прошёл по дороге.

— А не знаешь, куда он пошёл?

— Как же не знать — он из нашей деревни.

— А ты не догонишь его так-то?

— Никак не могу. Меня барин мой посадил тут шапку стеречь, он недалеко в кустах с собакою ходит.

— Шапку-то зачем стеречь?

— Охотились мы тут с барином, птица попалась ему диковинная. Он под шапку её и приказал караулить, не улетела чтоб.