Раненые (ЛП) - Уайлдер Джасинда - Страница 13

Я покидаю свое укрытие. Что я делаю? Мысли проносятся у меня в голове, но я не знаю ответа. Тот, который еще дышит, свалился на своего друга. Я толкнула его, чтобы он упал на спину. Он стонет, открывает глаза и смотрит на меня.

Яркие голубые глаза в упор смотрят на меня, и вдруг мне снова тринадцать, я вижу, как умирает тот американец. Я просто снова беспомощный ребенок. Хасан умер.

Я знаю это. Мама мертва, отец мертв и тетя с дядей тоже мертвы. Американец умер. Иракцы мертвы. Кажется, что все мертвы. Кроме этого мужчины. Он борется за воздух и шепчет мне что-то на английском, его голос - это хрип. Он приподнимается, очевидно, что каждое движение отдается ему мучительной болью и, показывает на своего товарища. Он говорит что-то, кажется, это имя его друга. Его голос прерывается. Катиться слеза. Он смотрит на меня.

Я вижу его мертвых товарищей. Перегибаюсь через него и дотрагиваюсь до шеи другого солдата, пульса нет. Я трясу головой, и американец плачет, это разрушило его, он что-то бормочет снова и снова.

Я не знаю Английского языка, но это звучит как, «Дерек, Дерек». Это имя.

Американец затихает, и я знаю, что он отключился из-за боли и потери крови.

Что мне делать? Я не могу позволить ему умереть. Здесь и так слишком много смертей.

Я тащу его в свой дом несколько кварталов. Я так устала за это время, но теперь он здесь.

Я же не могу помочь еще раз, что я делаю?

Операция «Свобода Ирака», Ирак, 2003 

Рутинный обход. Зачистка домов, сидение в дверных проемах, преследование АРС и хаммеров. С винтовкой наперевес, уши востро, глаза широко раскрыты. Дерек радом со мной, шутит о чем-то. О сексе. Смеюсь, но не слышу его.

Я чувствую страх. Мой желудок сжимается. Это моя последняя вылазка. Скоро я уеду домой. Моя командировка заканчивается, четвертый год подходит к концу. Меня больше сюда не направят. Я видел так много смерти и крови за свою жизнь. Все, что мне нужно сделать - завершить эту командировку без проблем, и я свободен.

Конечно, у меня нет дома, в который я мог бы вернуться, но я разберусь с этим дерьмом, когда приеду на родину. Сейчас мне просто нужно сфокусироваться на этом доме, этой комнате, этой улице. Затем следующее и так через весь сектор, затем мы едем на семитоннике к MEK, и я возвращаюсь в США в течение недели.

И, конечно же, я боюсь. У меня трясутся руки, покалывает позвоночник. Все внутри меня говорит, что это дерьмо, потому что здесь ничего не может быть просто.

Дерек действует, не обращая ни на что внимания, подшучивает. Я хочу сказать, чтоб он, б**ть, заткнулся и сконцентрировался, но я понимаю, что так лучше. Он треплет языком, потому что нервничает. Я вижу его сканирующие глаза, напряженность в его плечах, в захвате его винтовки, он готов к стрельбе.

Мы поворачиваем за угол, и мои внутренности сжимаются. Я замедляюсь, осматриваю крыши. Дерек делает то же самое.

— Чувствуешь? — спрашиваю я.

— Е**ть, да. Дерьмо, они вот-вот ударят.

Другие следуют за нами. Все чисто, я продолжаю движение, не обращая внимания на свои инстинкты, которые говорят мне остановится, вернуться обратно, остаться на месте, пригнуться к чертовой земле. Я крадусь вперед еще немного, и затем мои внутренности кричат слишком громко, чтобы игнорировать это. Я шел рядом с Дереком и упал за землю без видимой причины. Я чувствую вкус грязи, АК палит с крыш. Пули свистят по воздуху там, где должны были быть мы.

Я, б**ть, чувствовал это.

Кто-то позади нас уже отстреливается - Баррет, я уверен. Только Баррет стреляет три-три, пауза, три.

Затем все погружается в ад. АК беспорядочно палит во все стороны, и внезапно мы разделяемся на две половины. Дерек целится в повстанца на крыше позади нас, я жду до тех пор, пока дуло не находит свою цель и не поражает ее огнем. Я вижу мелькающие голову и плечо, черный металл и загорелую кожу, черные глаза.

Нажимаю на курок, и вспышка алых брызг говорит мне, что я попал в него.

Воцаряется тишина, и мы с Дереком мчимся прочь в поисках лучшей позиции. Я слышу стук сапог позади. Мы почти на месте, когда я слышу звуки выстрелов, а потом огонь и боль простреливают сквозь меня, сосредоточившись на левом плече и бедре. Я оборачиваюсь и падаю. Меня, окровавленного, тащат за руку сквозь пыль. Напряжение в плече, возникающее при движении, вызывает агонию. Прямо рядом с собой вижу Дерека, стреляющего из дверного проема. Я вижу фигуру, взрывы, пули, подрывающие землю, и стену рядом с нами.

Дерек бьет по цели. Смотрю, как мир накреняется, когда взрывы замолкают в полуночи. Дерек двигается, приготовившись тащить меня глубже в укрытие. Затем фигурка, тоненькая и молодая, спотыкается о проем, истекая кровью. Он бросает гранату, и я пытаюсь шевельнуться, но Дерек уже кидается на меня, откатывается со мной подальше, и секунды до взрыва тикают в моей голове как громоподобные барабаны, по одному удару на каждый удар сердца.

Тепло, огонь и давление взрываются, звук настолько усиливается, что превращается в тишину. Нас трясет. Чувствую, как распространяется влажность, как булавками колется боль. Тишина затягивается - не оглох ли я? - но тут в ушах звенит, и я знаю, слух ко мне скоро вернется.

Дерек слишком тихий. Слишком мокрый. Встаю на ноги, пораженная нога стонет, отказываясь поддержать меня, но я об этом не забочусь. Не могу позволить заботиться. Адреналин придает сил. Я хватаю покрытую красными пятнами руку Дерека и тяну; мне нужно, чтобы он был в порядке. Вдалеке слышится рев ружья, и я вижу брызги земли, означающие, что ко мне идет Смерть.

С боку, ближе к бедру больно. Думаю, шрапнель. Прикладываю руку к ране, тщетно пытаясь притупить боль давлением. Тащу Дерека на пару футов, ближе к дверному косяку, который обеспечит некоторую защиту, но затем меня снова ранят в плечо. Я падаю на колени, нахожу винтовку, слепо стреляю...

Нахожу цель, стреляю. Другие звуки выстрелов сбивают его с ног.

Черт, я ранен.

Резкая агония ударяет по бедру, прямо около раны. Я больше не могу держаться. Слышу больше стрельбы из винтовки, М-16 и АК, а потом взрыв. Кто-то кричит мое имя, имя Дерека. Баррет. Я хочу ответить, но в легких не хватает воздуха. Он украден болью, осколками и пулями.

Уступаю боли - пусть она омывает меня. Дрейфуя, я уплываю, но затем чувствую, как меня что-то толкает. Боль волной ломает меня, когда я опрокидываюсь на спину и заставляю себя открыть глаза.

Проклятье, она прекрасна!

Эта мысль глупа, случайна и совершенно неуместна, но я не могу от нее отвязаться. Девушка стоит на коленях рядом со мной, на ее голове хибаб или... мой затуманенный болью мозг никак не выдаст правильного слова. Хиджаб. Вот оно. Хиджаб свободно обернут вокруг ее лица, локоны крашеных светлых волос выскользнули, обрамляя ее нежное лицо. Я хочу прикоснуться к ее прекрасным щекам, но моя рука не работает.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

Она в замешательстве смотрит на меня. Не понимает.

Я поворачиваю голову и вижу Дерека. Он превратился в чертово месиво. Панический ужас стоит огромным горячим комком в горле. НЕТ! Только не Дерек...

Мы были Друзьями Навсегда. Второй класс. Он назвал меня бабой, а я надрал ему задницу, и с тех пор мы стали друзьями. Нас вместе призвали, мы оказались удачливыми и умудрились попасть в одну часть и распределиться в одно и то же отделение. Небывалое везение — остаться вместе так долго, сквозь войну, сквозь смерть.

Теперь он мертв.

— Дерек? — Я ползу к нему. Тычу в него пальцем. Он ненавидят, когда так делают. — Дерек?

Смотрю на девушку, яркие карие глаза, словно залитая солнцем земля, сфокусированы на мне. Она двумя пальцами касается шеи Дерека, вновь смотрит на меня и качает головой. Смысл ясен.

— Дерек! — Я не могу контролировать свой крик