Выбери любимый жанр

Эхо былой вражды - Шитов Владимир Кузьмич - Страница 8


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

8

Ему было тогда двадцать восемь лет, он уже пользовался авторитетом в преступной среде и неплохо «зарабатывал» воровством. Деньги легко доставались, так же быстро и легко уходили. Совершив очередную крупную кражу из магазина, Бугор, как грузчик, стремящийся избавиться от тяжести, жаждал избавиться от появившихся у него огромных сумм денег, пропивая их в компании друзей и подруг в различных питейных заведениях, вырядившись как молодой принц, которому все дозволено и который все мог.

В период такого везения ему в ресторане подвернулась пышущая здоровьем и красотой восемнадцатилетняя девушка — синеглазая, сексапильная, веселая, подвижная. Ее звали Екатериной, но он назвал ее Зайчиком. Зайчика не надо было учить любви. Она уже не помнила, когда усвоила эту науку. Любовные ласки Зайчика доставляли ему истинное удовольствие. Как долго они могли продлиться и чем могли кончиться, никто не знал. Два месяца, которые он успел провести с ней, пролетели как одно мгновение. Потом в гостинице, где он жил, в присутствии Зайчика его задержали работники милиции по подозрению в краже из магазина, позже он был осужден на шесть лет лишения свободы, еще позже — признан особо опасным рецидивистом. Жизненный след Зайчика он потерял в лабиринте новых неприятностей и проблем.

Время постепенно стерло Зайчика из списка дорогих ему людей. Тем более теперь, когда, как он считал, стал импотентом.

«Интересно, зачем я ей понадобился?» — подумал он спокойно, так как женщины вообще, а Зайчик в частности, его уже не интересовали. Но эту девушку ему хотелось просто увидеть, она была приятным воспоминанием его далекого прошлого, когда он был сильным в половом отношении мужчиной и мог гордиться собой. Перед Зайчиком Бугор не чувствовал никаких обязательств, а поэтому имел к ней только один интерес — любопытство.

«Если сказать парням, чтобы привезли ее ко мне домой, то я могу нажить массу неприятностей. Бабе понравятся мои хоромы, и ее потом придется гнать отсюда дрыном, а она, как собака, будет крутиться вокруг да около. Такой клиент мне не нужен», — благоразумно рассудил он.

Бугор почему-то считал, что Зайчик в силу своей бесшабашности не могла успешно устроить свою личную жизнь без посторонней помощи. А если сейчас пытается найти с ним контакт, то это как раз является подтверждением его теории.

«Лучше всего поеду к ней сам. Если попусту меня побеспокоила, то развернусь — и до свидания», — решил он.

Определившись так, он с двумя своими телохранителями поехал к Зайчику. Предварительно заехали на рынок, где Винт, его личный шофер, купил букет гвоздик. Там же на всякий случай накупил разных колбас, консервов, конфет и бутылку шампанского.

Подъехав по улице Ломоносова к подъезду дома номер сорок девять. Винт остановил машину.

— Пойди проверь, проживает ли в сорок седьмой квартире на третьем этаже пятого подъезда Серских Екатерина Викторовна и готова ли она принять меня, — обратился Бугор к Карасю — высокому крупному мордастому парню.

Тот, как застоявшийся жеребец, с охотой бросился выполнять его указание. Возвратившись, сообщил Бугру:

— Хозяйка дома и готова вас принять.

— Проводи меня к ней, да не забудь прихватить жратву с цветами.

Медленно поднимаясь по лестнице, Бугор недовольно бурчал:

— У меня нет сил по дому ходить, а приходится топать аж на третий этаж. Так и без ног можно остаться.

— А мы потихонечку, не спеша, — поддерживая его свободной от продуктов рукой, успокаивал Карась.

На звонок дверь открыла полная симпатичная женщина, одетая в новый байковый халат. Бугор с трудом узнал в ней свое давнее увлечение. На улице, среди прохожих он, безусловно, прошел бы мимо нее.

Доброжелательно улыбнувшись, Зайчик пригласила его в комнату. Забрав у Карася цветы, Бугор вручил их женщине, не забыв поцеловать ее в щеку.

— Отнеси сумку на кухню и можешь идти. Ждите меня в машине. Вниз я и сам спущусь.

Сняв с Бугра обувь, Карась ушел. Бугор прошел в зал двухкомнатной квартиры, изучающе осмотрел скудную обстановку, поинтересовался:

— Сама живешь?

— В молодости замуж не вышла, а сейчас кому я нужна? — спокойно ответила она. — На днях ожидаю возвращения из тюрьмы сына Юрия, — испытующе посмотрев на Бугра, добавила она.

— Чего это вдруг ты вздумала искать меня? Какую касающуюся меня новость ты пожелала мне сообщить? — присаживаясь на жесткий венский стул, деловито поинтересовался он, не желая попусту тратить свое время.

— Ты спешишь?

— А какое это имеет значение?

— Если не спешишь, то я что-нибудь приготовлю на стол, за столом и поговорим. А если спешишь, мне придется свою новость говорить в темпе.

— Давай валяй в темпе, — потребовал он, хотя спешить ему было некуда. Давно налаженный механизм подпольного бизнеса работал без необходимости его каждодневного внимания.

Присев напротив Бугра на такой же, как у него, венский стул. Зайчик, вздохнув, произнесла:

— Ты помнишь, в каком году и в какие месяцы мы с тобой крутили любовь?

— А зачем вдруг тебе понадобились эти исторические данные? Уж не думаешь ли посадить меня за изнасилование? — пошутил он.

— Ты не шути. Не пришлось бы после нашей беседы нам обоим плакать, — печально вздохнула она.

— Менты прервали нашу любовь, потом меня осудили, так что месяц и год нашей встречи у меня в голове запротоколированы на всю оставшуюся жизнь.

— Ты умный человек, умно рассуждаешь, а поэтому у жизни урвал больше, чем я.

— С чего это ты взяла?

— Трудно найти в городе другого человека, которому здоровенные парни снимали бы с ног обувь, а прорваться к тебе на прием труднее, чем к министру…

Ее рассуждений Бугор не прерывал, они льстили его самолюбию.

— …Мне же досталась собачья жизнь. И, несмотря на то, что у меня в квартире убогая обстановка, я рада, что имею свой угол…

— К чему ты все это говоришь? — прервал он ее, почувствовав в ее словах намерение просить у него материальную помощь.

— Когда тебя посадили, я уже была беременной полтора месяца. От тебя у меня родился сын Юрий, которому сейчас двадцать шесть лет. Он оказался таким же разбушакой, как ты. Еще малолеткой за бандитизм и убийство получил десять лет. Сейчас лежит в тюремной больнице с открытой формой туберкулеза. Как там лечат вашего брата, не мне говорить и объяснять. Представь, он придет домой без денег, без специальности, больной. Чем ему остается заняться? Опять кого-нибудь угрохает или ограбит и вновь загудит к «хозяину», где ему, по-видимому, предначертано умереть…

Не прерывая Зайчика Бугор с интересом слушал. Не заговорил с ней он даже тогда когда она замолчала.

— Чего молчишь? Или судьба сына тебе безразлична?

— С чего ты взяла что твой сын Юрий — мой сын? Думаю, после меня ты прошла через десятки рук, и любой с таким же успехом, как и я, мог тебе его сварганить.

— То, что у меня были любовники, я от тебя скрывать не буду. Более того, скажу, что один из них, ходивший в начальниках, выбил мне вот эту квартиру… Но Юрий на сто процентов является твоим сыном.

— Докажи! — жестко потребовал Бугор.

Достав из самодельного комода свидетельство о рождении сына, она подала его Бугру.

— Прочитай, что в нем написано. — И пока он знакомился с содержанием, она просвещала: — Так как я мать-одиночка, то в загсе в рубрике «отец» твою фамилию не пожелали записывать, на это требовалось твое согласие. Но твое имя и отчество записали, дорогой Иван Захарович. Теперь посмотри, когда он родился, и вспомни, в какие месяцы мы с тобой любовь крутили. А если ты наши отношения не считаешь любовью, то можешь считать, просто трахались, но факт остается фактом. Можешь убедиться, что конкурентов в твоем отцовстве Юрию нет.

Внимательно изучив свидетельство о рождении и убедившись в правдивости ее слов, Бугор сердито спросил:

— А чего же ты, дура, раньше мне об этом не сказала?

— А кому говорить? То ты сидишь, то его посадили… Вот ты говоришь, что я дура, а я — мать твоего сына и только крайняя необходимость побудила меня обратиться к тебе. Если ты не хочешь, чтобы он подох, как собака в тюрьме, то бери беспокойство о нем на себя. Я этому бандиту уже не смогу ума дать, да и управы у меня на него нет. Когда я в суде слушала, какие он с друзьями вытворял дикости на свободе, с тех пор, хоть и мать, а боюсь его. Думаю, что тюрьма не исправила его, а только явилась местом отбытия наказания.

8
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело