Город ящеров (СИ) - Багирова Марина - Страница 37

— Я делаю это ради её блага, — пауза. — В любом случае, никакая Переправа не снимет мои блоки, а вот то, что наложили на неё в детстве, снять необходимо.

— Я это знаю, — прозвучал ответ, лишённый эмоций.

Пауза.

— Мы не можем предугадать, как будет реагировать организм этой девушки, — разворачивал свою мысль доктор. — То, что она испытывает к вам настоящее влечение, но при этом не превращается, — невозможно генетически. Я, по крайней мере, этого объяснить не могу. Она не видит других мужчин, более того, из-за крайне деструктивного земного воспитания испытывает к ним омерзение. С вашего согласия вчера был проведён ещё один эксперимент. Сотрудник нашего института, женщина, завела с ней разговор. Сильфия утверждает, что на неё девушка произвела весьма приятное впечатление. Если бы вы позволили мне вынести этот вопрос на публичное рассмотрение… — осторожно намекнул голос.

— Никакой публичности, — категорично ответил Руанн. — Меня не интересует, почему она любит. Она любит, и это главное.

— В таком случае, — доктор подбирал слова, — перестаньте на неё воздействовать. Мы пока не понимаем почему, но её организм отторгает ваше влияние. Частые головные боли — лишь первый признак, дальше будет хуже.

— Не волнуйтесь, доктор, это моя забота.

Собеседник умолк. Видимо, задумался. Сказал осторожно:

— При всём уважении, если девушка пострадает — вы обвините меня. И тогда это будет моя забота. И вы не вспомните мои настоятельные рекомендации… перестать деформировать её сознание.

Пауза. Затем — голос Руанна, глухой и сдержанный:

— У других не было таких последствий. Я не понимаю, почему они есть у неё? И люди, и ящерры переносят моё влияние без каких-либо негативных реакций.

— Не забывайте, мы до сих пор не знаем, какая у неё наследственность.

— Да какая у неё может быть наследственность?! — разозлился Руанн. — Если мы правы и её корни со «Станции 17», то каждый более-менее великий род оттуда был уничтожен, я лично об этом позаботился. Не может у неё быть серебрёной крови.

Доктор молчал. Послышалось шуршание — Руанн изменил позу в кресле. Звякнули чайные приборы — то ли кофе наливали, то ли ложкой размешивали сахар.

— А мог ли кто-то… спастись?

— Из ящерров — нет! — категорично ответил судья.

— Странный, весьма странный случай, — сказал доктор. — Лакриме… Венилакриме анализирует ваши ошибки. Её любовь не слепая. Жаль, что она не распространяется о прошлом… А силой вы, конечно… — пауза. — У вас тут холодно. Может, перейдём в комнату…

— Да, вы правы, — после некоторого раздумья выдал Руанн. Последнюю фразу он предпочёл не услышать. — Её любовь не слепая, потому так ценна. Я знаю, она — то, что я искал. Именно поэтому нужно ускорить процесс.

— Как неожиданно слышать подобное от всеми уважаемого судьи Руанна, — голос звучал по-прежнему холодно, диссонируя с приятными словами. — Тем не менее, если её случай такой особенный, Переправа могла разрушить не только ранние блоки, но и ваш… тоже… И тогда… Насколько я понимаю ситуацию, девушка не склонна воспринимать вашу манеру поведения как приемлемую.

— Не склонна.

На улице было холодно. Падал снег. Лютая зима. Я не к месту подумала, что у доктора, наверное, неплохое чувство юмора.

— Мои блоки не под силу разрушить никому, — категорично заявил Руанн. — На этой планете уж точно. Те, кто мог, давно гниют в могиле. Мы провели зачистки вместе с разрушением Мыслите. Представители либеральных кланов были уничтожены, Лакон и его шайка — мертвы.

— Конечно, — человек поставил на стол пустую чашку. Звякнуло блюдце. — Всё равно важно узнать, кем были её родители. Я так понимаю, вы уже подняли архивы «Станции 17»?

— Да. Но там ничего найти не удалось. Искать нужно не в архивах. Спрашивать имеет смысл у женщины, которая воспитывала Венилакриме.

— Убежала, — с пониманием произнёс доктор.

— Найдём. Вопрос времени. Планета маленькая, и это уже давно наша планета.

Все мои силы уходили на то, чтобы не пошевелиться. Я сдерживала дыхание, пыталась расслабить мышцы. Страшно. Тот Руанн, разговаривающий с доктором, — другой. Это не мой Руанн. Этот угрожал и требовал зайти к нему в клетку.

Не верилось, что ящерры могут быть так неосторожны. Как могли они вести столь важный, непредназначенный для меня разговор, даже не закрыв дверь?

— Как скоро можно ожидать изменений? — спросил Руанн.

— Это очень индивидуально. Следите за ней внимательно. Когда начнёт понимать нашу речь — тогда и ожидайте.

Пауза.

— Хорошо. Ваш ответ мне подходит. Но… Возможен ли вариант, что она не превратится? Мозг — инертный механизм. Я склоняюсь к мысли, что нужен некий… катализатор, который бы ускорил процесс. Действие, которое…

— …которое введёт её в состояние шока, — спокойно закончил собеседник.

— Верно. Иначе пройдут годы, прежде чем она сможет меня окончательно принять.

— При всём уважении, судья Руанн, я не придумываю диагнозы, я их просто оглашаю. Естественно, я продолжу следить за её здоровьем… но пока советую воздержаться от провоцирования слишком ярких эмоций… и…

— Какого рода эмоций? Спать я с ней могу?

— Если не причините никаких физических увечий. И только по обоюдному согласию. А относительно состояния шока… Пока — рано. Как показывают тесты, она и так в достаточно стрессовом состоянии.

Руанн хмыкнул.

— У вас мышление, как у торговцев людьми. Даже тембр их голоса узнаю. И поверьте, иногда, в очень редких случаях, я такую точку зрения разделяю, но не в случае с ней, — возникло молчание. — Сами знаете, я не могу ей навредить.

— Знаю, конечно, но…

— Но не верите, что влечение настоящее. Думаете, я одичал от одиночества на этой планете, — Руанн засмеялся. — Вам нужно с ней поговорить, и вы сами всё поймёте.

— Возможно, я последую вашему совету…

Послышался резкий звук — с крыши упала груда снега.

— А теперь давайте обратим внимание на ваш намёк и перейдём в комнату потеплее. Венилакриме скоро проснётся.

Я открыла глаза вместе с щелчком двери и сразу осознала две вещи: первое — дверь в малую гостиную была закрыта, я не могла их слышать; второе — они разговаривали на своём языке. Я. Не. Могла. Их. Слышать.

***

Если бы мы были хоть чуточку умнее — мы бы жили по-другому. Мы бы знали, куда и с кем идём, где нас ждут, а для кого мы — недруги.

Мы бы научились не наступать на одни и те же грабли.

Но мы есть те, кто мы есть.

Ящерр пришёл ко мне в комнату, следуя за служанкой с подносом, нагруженным едой. Она поставила поднос на туалетный столик и удалилась.

Руанн — остался. Он присел на кровать и потрогал мой потный лоб. Я не удержалась от улыбки. Я улыбалась ему, даже помня подслушанный разговор.

— Я подумал, что ты проголодалась.

Его прикосновение успокоило.

«Ящерр, что же ты со мной делаешь?»

Я приподнялась на высоких подушках.

— Никогда не понимала, как можно есть в постели.

Руанн засмеялся. Вряд ли над моим комментарием, скорее, от облегчения, что я так быстро иду на поправку.

— Как ты? — спросил после паузы.

— Тебе лучше знать… Я была без сознания.

— Врач говорит, ты переутомилась. Я должен был это предвидеть — на Переправе другое атмосферное давление, да и подача тока слишшком большая. Там используются резисторы с большим сопротивлением, но это мало что меняет… Многим становится плохо.

Он наклонился.

— Что случилось, Лин? Квик-Ли сказал: тебе всё нравилось, ты была в восторге… и внезапно упала.

Для меня это было совсем не внезапно.

— Ты мне скажи. Что со мной случилось, Руанн?

Он поднял брови.

— Ты думаешшь, я это знаю?

Подслушанный разговор, подслушанный разговор, подслушанный…

— Я думаю, ты многое от меня скрываешь.

Ящерр замер. Его лицо сосредоточено, взгляд сфокусирован на мне. Такая внимательность пугает.

Я отвернулась от Руанна. Закрыла глаза и заговорила. Медленно, спокойно, но в тишине комнаты мой голос звучал как закадровый текст в хорошем фильме.