Прежде, чем я сломаюсь (ЛП) - Мур Порша - Страница 10

В горле начинается жжение, распространяясь на грудь. Я хватаю календари, начинаю их рвать и швырять через всю комнату. На глаза попадаются фотографии с родителями, с Дженной и с друзьями, сделанные на протяжении этих лет. Их я тоже хватаю и бросаю. Это не моя жизнь. Как это может быть моей жизнью, если она мне не принадлежит? Когда кто-то может забрать её в любую секунду, не дав мне сказать и слова?

— Кристофер, — произносит мама, на её лице читается ужас, когда она стоит в дверном проёме и смотрит на меня посреди всего этого беспорядка в комнате.

Мне вот-вот исполнится двадцать восемь лет, а я всё ещё живу в доме своих родителей. Я поднимаю взгляд на неё, она частично закрывает руками лицо. Вскоре к ней присоединяется папа и глубоко вздыхает.

— Сынок, что случилось? — спрашивает он осторожно, словно боясь услышать ответ.

Я зло смеюсь.

— Диссоциативное расстройство личности, — отвечаю я язвительно и наблюдаю, как выражение их лиц меняется с шокированного на виноватое.

— Мы можем объяснить. Пойдём, пойдём вниз, и мы сможем поговорить об этом, — говорит папа.

— О чём здесь говорить? Какая хреновая у меня жизнь? Что я делю её с каким-то мудаком, а вы скрывали это от меня?

— Не выражайся так при нас! — говорит отец вроде бы обиженно.

— Почему нет, пап? Это слишком похоже на Кэла? — кричу я на них.

У него не было проблем с использованием ругательств в оставленном мне сообщении.

— Сынок, мы знаем, что ты расстроен, — вставляет мама.

— Расстроен, но это не объясняет всего. Моя жизнь была ложью, у меня нет жизни!

— У тебя есть жизнь. Ты, ты настоящий человек. А он...

— Правда? Ведь у него есть жена. Я абсолютно уверен, что у него есть друзья и дом. По крайней мере, он знает, что происходит, и, по его словам, я гублю его жизнь. Он знает обо всём чертовски намного больше, чем я! — кричу я, и воцаряется тишина. — Как вы могли не сказать мне о том, что происходит? — произношу я, моя злость превращается в отчаяние.

— Мы думали, что защищаем тебя. Мы не хотели взваливать это на тебя.

— Ха, а как, по-вашему, я чувствую себя сейчас? — смеюсь я пренебрежительно.

— Нам очень жаль, Кристофер, — говорит мама, из её глаз катятся слёзы.

Она держала их до этого момента.

— Мы думали, что будет только хуже, — произносит папа попутно.

Сокрытие того факта, что у меня внутри есть другой человек, было вполне обыденным. Своего рода доктор Джекил и мистер Хайд.

(прим.: Доктор Джекил и мистер Хайд – персонажи фантастической повести английского писателя Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Добропорядочный доктор Джекил создаёт своего двойника, наделяет его всеми своими дурными качествами и таким образом освобождается от них. Но этот двойник – мистер Хайд – начинает жить самостоятельно и, руководствуясь всеми тёмными сторонами души доктора Джекила, совершает немало низменных поступков и даже убийство).

— Как?! Как вы могли подумать, что так будет лучше? Как вы могли подумать, что для меня лучше было не знать о том, что этот козёл бегает, вешает людям лапшу на уши и женится?! — спрашиваю я, с недоверием смеясь.

Они выглядят ошарашенными.

— Вы позволили мне думать, что у меня провалы в памяти и амнезия, нормальный побочный эффект придуманного неврологического нарушения. Как вы могли так со мной поступить? — говорю я громче, как будто они меня не слышат.

— Мы собирались тебе рассказать, — наконец отвечает папа.

— Когда? Потому что это явно происходит уже несколько лет. Почему сейчас? О, потому что меня могли бы арестовать за многожёнство? — кричу я.

— Довольно! — произносит отец властным голосом.

Моя грудь вздымается, но я пытаюсь успокоиться, слёзы на мамином лице и слабый шёпот из её прикрытого рта разбивают мне сердце.

— Даже на минуту не смей подумать, что это было для нас легко. Думаешь, мы не хотели сказать тебе? Думаешь, мы не хотели, чтобы этот парень исчез? Поверь, с ним не очень весело иметь дело! День, когда мы встретились с ним, был одним из самых худших в нашей жизни, — говорит папа суровым, но одновременно мягким голосом. — Решение ничего тебе не говорить стало одним из самых сложных, которые мы когда-либо принимали. Мы думали, что делаем то, что лучше для тебя. Сейчас мы ясно видим, что ошибались, — продолжает он.

— Ты должен знать, что мы сделали это не для того, чтобы навредить или умышленно обмануть тебя. Ты должен знать это, Крис. Мы с твоим папой думали, что легче тебе будет не знать, пока мы не поймём, как для тебя лучше, чтобы справиться с этим. Мы не знали, что произойдёт, если мы тебе скажем... — объясняет робко мама.

— Мы не могли знать, какая польза будет от того, что мы скажем, — вставляет папа.

— Врачи прямым текстом сказали нам, что лекарства нет. Интенсивная терапия могла сделать вас с этим парнем единым целым. Поверь мне, он не тот, с кем нужно быть единым. Зачем говорить тебе, если мы ничего не могли бы поделать с этим? Это бы только заставило тебя волноваться и быть в напряжении, — говорит отец, оправдываясь.

— Когда ты вернулся после того, как мне поставили диагноз, мы собирались сказать тебе. К тому времени мы знали о Лорен и видели, что Кэл делает вещи, которые в конечном счёте отразились бы на тебе, — вздыхает мама.

— Но ты был таким сильным ради меня, пока я болела. Слишком сильным. Со временем дела пошли лучше у нас обоих, как мы полагали. Мы надеялись, что, возможно, проблемы больше не было, — говорит мама, её голос приходит в норму.

— Всё шло так хорошо. Мы были эгоистами, наслаждаясь нормальной жизнью, — говорит отец.

— Когда вчера ты сказал, что женишься на Дженне, мы знали, что нужно что-то сказать. Мы лишь пытались найти подходящий способ, — добавляет мама.

Я глубоко вздыхаю и поднимаю голову. Я знаю, что они не имели злого умысла. Знаю, что за всё это время им тоже пришлось пройти через ад. Я сажусь на кровать и обхватываю голову руками.

— Что же мне делать? Куда идти дальше? — спрашиваю я людей, которые помогали мне принимать все главные решения в моей жизни.

Мама глубоко вздыхает.

— Есть... есть ещё кое-что, что нам нужно сказать тебе, сынок, — неохотно произносит мама.

***

— Тебе нужно ещё выпить.

Лиза наливает ещё порцию водки в мой стакан, и я выпиваю её, прежде чем закончить историю. Комната ещё не начала кружится, но вот моя голова...

— Верно. Когда я подумал, что хуже быть уже не может, они говорят мне, что этот козёл не только женился на ком-то, но и сделал ей ребёнка, что делает отцом меня.

Я начинаю смеяться, уставившись в пустой стакан. Обычно я много не пью, но перед тем, как поведать ей эту историю, я сказал, чтобы она для начала вытащила бутылку. Её глаза расширились ещё больше, чем тогда, когда я начал историю своей жизни за прошедшие сутки.

— Вау, я собиралась сказать, что это твой последний стакан, но, думаю, виски не помешает, — произносит она и исчезает за барной стойкой.

Подруга наполняет мой пустой стакан коричневой жидкостью из бутылки, которую отец достаёт по особым случаям... Я поднимаю его с ощущением широкой глупой улыбки на лице.

— За то, что я отец! — произношу я с иронией, и Лиза хохочет.

— Ты отец! — говорит она с поддельным воодушевлением.

Мы смеёмся и чокаемся нашими стаканами. Преимущество алкоголя в том, что всё хреновое в твоей жизни кажется смешным. Жжение от виски в пять раз хуже, чем от водки. Обычно я пью только одно или два пива, но с каждым выпитым глотком приходит ощущение, как будто все проблемы, которые появились сегодня, исчезают.

— Хотела бы я... оказаться там, чтобы увидеть выражение лица Дженны, когда появилась твоя жена, — говорит Лиза с усмешкой.

Я мотаю головой. Мне бы хотелось, чтобы они лучше ладили, ведь она мой лучший друг и всё такое, но сейчас это наименьшая из моих проблем.

— Она не моя жена... Наверное... — начинаю оправдываться я.