Фиолетовый снег (СИ) - Бердичева Екатерина Павловна - Страница 15

- Однако! – восхитилась я. – Дорого, наверное?

- Светлана Васильевна! – улыбнулся мой гостеприимный хозяин. – Продукты с нетерпением ждут Ваших умелых ручек! И Ваню покормить бы надо.

Против такого аргумента я устоять не могла. Раскрыла сумки и начала доставать упаковки. Довольный Бортников-старший ушел чистить снег.

Подумав и рассмотрев продуктовый набор, решила запечь в духовке мясо и сделать салаты. Думаю, на ночь этого хватит. Спиртного в сумках не было. Я отбивала, резала, чистила, заправляла и ставила в духовку. Пошла горячая вода. Прибежал счастливый и мокрый Иван, цапнул со стола кусок хлеба, горкой сверху положил салат. Куснул сразу полбутерброда, сказал “вкушно” и опять унесся на улицу.

Александр Иванович включил перед домом освещение, и мне из окошка было видно, как исчезает снег с площадки перед домом, а позади деревьев растет огромный белый вал. Я нарезала холодную купленную ветчину, поставила чайник и пригласила мужчин в дом. Оба вернулись покрытые хрустящей и тоненькой корочкой льда, сияющие довольными улыбками. Ваня тут же начал слагать сагу о битве за квадратные метры, но строгим учительским тоном я отправила их сменить одежду на второй этаж.

Накрытый праздничный стол с нетерпением ждал нашего присутствия. Свежезаваренный чай томился под полотенцем. Блестели нетронутой пока белизной тарелочки, и всем своим торжественным видом призывали отведать себя салаты. Мясная нарезка мягко светилась в неярком свете четырех свечей, которые я нашла в шкафу и поставила на стол прямо в жестяном подносе. Из духовки умопомрачительно пахло готовящимся блюдом.

Мужчины в чистых и сухих вещах сели за стол. Я разлила чай по маленьким фарфоровым чашечкам. Ваня вскочил и выключил верхний свет. Мы подняли свои чашечки навстречу друг другу: - С Новым Годом! С новым счастьем! – тихонечко дзинькнул китайский фарфор. Ваня положил себе полную тарелку и со здоровым аппетитом растущего организма планомерно уничтожал все, что на ней было. Мы с Александром Ивановичем, видимо, тоже проголодались , потому что какое-то время все жевали молча. Первым не удержался ехидный Иван. Он сложил салфетку и изрек: - Говорят, как Новый год встретишь, с тем его и проведешь!

Я откинулась на спинку стула. Бортников-старший искоса внимательно наблюдал за мной.

- Дело в том, Ванечка, что когда куранты отбивали полночь, я как раз положила руку на плечо соседке по столу, сплошь бриллиантовой Тамаре Игнатьевой. И ты хочешь сказать, что в течение всего этого года я буду вынуждена сопровождать ее по маникюршам и светским тусовкам? Нет, Ваня. Это было бы слишком жестоко по отношению к Тамаре Петровне. Она сбежит первая.

Ваня фыркнул и сделал очередной ход: - Но сейчас-то мы сидим за одним столом!

Я парировала: - Иван! Как же ты мог забыть, нам с тобой в одних стенах каждый день  встречаться еще целых полгода!

Ванька как-то по-детски оттопырил нижнюю губу и спросил в лоб: - А папа?

- Иван!! – проскрипел Бортников-старший.

- Вот если ты не будешь учить английский, я пожалуюсь Ольге Александровне, и она пригласит папу на нашу с ним дружескую беседу в рамках обозначенной темы.

Ванька не понял взрослых заморочек и засмеялся: - Не пригласите! Я с детства говорю по-английски и по-немецки.

- Как это? – удивилась я.

Ответил Александр Иванович: - Меня приглашали на стажировку в Мюнхен и потом в Лондон. Ивана приходилось брать с собой. – Он сжал пальцы под столом.

- А откуда же ты так хорошо знаешь французский? – я сделала вид, что ничего не поняла.

- Я выучил сам! И еще латынь! – уморительно надулся Ванька.

- Таки сам? – прищурила я глаза.

- Папа помогал! – покаялся этот хитрец.

- А где ты еще побывал? – обозначила я для него нескончаемую тему. Пока он с блестящими глазами расписывал мне красоты Англии и Шотландии, мясо хорошенько проварилось и пропиталось специями. Я выключила духовку и поставила на стол поднос.

- Налетайте! Фирменное мясо от Светланы Ланской!

- Это Ваша фамилия по мужу? – поинтересовался неугомонный Иван.

- По папе, Ваня. Он был лучшим другом всей моей жизни. И научил меня готовить!

Потом мы плавно переместились вместе с пирожными и чаем в гостиную к камину. Верхний свет был погашен, и комната освещалась живым огнем. Шел четвертый час ночи. Внизу было тепло и расходиться по холодным спальням никому не хотелось. Мы с Ваней оккупировали диван, а Александр Иванович – кресло. Мы лениво переговаривались ни о чем. Иногда по-английски, потом переходили на немецкий. От французского я открестилась, сказав, что не все слова и формы еще выучила.

- Вы тоже учитесь? – изумился Иван.

- Мы учимся всю жизнь, понимая к старости, что ничегошеньки не знаем. – Философски заметил его отец.

- Да, Ванечка. В юности кажется, что кругом прав и знаешь все. Потом начинаешь сомневаться: а так уж ли я прав? А однажды вдруг неожиданно понимаешь, что вся прошедшая жизнь могла быть сплошной ошибкой.

Александр Иванович внимательно посмотрел мне в глаза: - И что же Вас на эту мысль натолкнуло?

- Не что. А кто. – Ответила я.

- Так кто же?

Я перевела взгляд на свернувшегося вокруг меня калачиком Ваню. Он сидел- сидел, потом сползал -сползал все ниже и ниже. И неожиданно заснул. Я прикрыла пледом его плечи.

- Надо его уложить. – перевела разговор я.

- Я отведу его в комнату. – поднялся хозяин.

- Не надо. Пусть спит здесь. А я посижу рядом.

- Он Вам не мешает?

- Извините заранее, Александр Иванович, за ту вещь, что я сейчас скажу. Знаете, я счастлива, если Ваня рядом. Этот человек имеет такое теплое сердце, что от него невозможно оторваться безболезненно. – Я посмотрела в глаза отцу, и улыбнулась. – Новогодняя ночь скоро пройдет и все встанет на свои места. Я снова стану учительницей. Ваня – учеником 11-в, а Вы – главврачом. Но у нас есть еще пара часов. И я хочу их провести рядом с Ваней… и Вами.

В камине тихо потрескивали поленья. Мальчик спал, уткнувшись носом в мой бок, потом и вовсе перекинул руку через мои ноги и прижал их к себе. Я сидела не шелохнувшись. Ванин папа смотрел в камин и пил остывший чай мелкими глотками.

- Поймите, - заговорил он шепотом. – Когда он был ребенком, то точно также прижимался к своей матери. Боялся, что проснется, а ее нет рядом. И не будет больше никогда… Он к Вам очень привязался. Я первый раз за всю его жизнь вижу, как он тянется к женщине. Простите, не хотел об этом говорить, но одно время я пытался найти ту, которая бы заменила ему мать. Это были неплохие женщины. Добрые, любящие детей. Но после этих встреч он со слезами подходил ко мне и говорил: “Папа, ты меня больше не любишь? Это же не наша мама.” .. У меня разрывалось сердце. Я таскал его повсюду за собой, надеясь, что новые впечатления заглушат эту привязанность. Он искренне радовался всему новому, с удовольствием учился, но женщин, кроме бабушек, в нашей семье больше не было. Потом меня перевели сюда. Ивану осталось учиться последний год. В той школе ему прочили золотую медаль, а мне обещали все радости мира, лишь бы я его оставил доучиваться в Питере. Но Ваня собрался и уехал со мной. Новая школа. Первый день. И он увидел Вас. С тех пор я каждый день слушаю о том, какая классная у них англичанка. Когда он рассказал мне про ваш диалог на трех языках, я посмеялся. А он просто заболел Вами. Иногда мне кажется, что он знает про Вас все. Однажды кто-то из учителей при нем обмолвился о ежегодных предновогодних посиделках в ресторане и Ваших выступлениях, и он загорелся сделать школьный вечер, да так, чтобы Вы захотели там спеть. А я… всего лишь зашел посмотреть, в кого так влюблен мой сын.

- Перестаньте говорить ерунду! – зашипела я. – Ваня – замечательный мальчик, его любит вся школа. И я люблю его тоже. Он мне дорог… как ребенок, которого у меня никогда не было!

- Вам что-то мешало? Или кто-то?

- А Вы, Александр Иванович, оказывается, ревнивый хам. Так бывает, что дети вырастают и их начинают увлекать новые люди и их возможности. И человеческая натура, обаяние, характер, в конце концов. Это все равно, как ревновать к другу. А что будет, когда он влюбится по-настоящему? Вы будете рассказывать его девушке, как она нехорошо поступает, оттягивая на себя все внимание? У Вас нет повода для беспокойства. Сейчас начнется очень трудное полугодие. Подготовка к ЕГЭ. Это отнимает у ребят все свободное время. А потом он поступит в университет и уедет обратно в Питер. И я никогда не увижусь, Александр Иванович, ни с Ваней, ни с Вами. Наши прямые больше не пересекутся. – У меня тряслись руки, и предательски дрожал голос. Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.