Оккупация (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович - Страница 31

Однако от бывшего начальника городской полиции я услышал совсем иное.

— Да речь-то не о борове-узурпаторе, — сказал он, — а о настоящем императоре.

— Узурпатор? — навострил уши я.

— Ага. История имела место где-то за пару лет до того, как вы в Гиату приехали, и дело было очень тихое, если кто за рубежом политикой не интересовался — вполне мог и не знать. Дело в том, что девять лет назад в Кортании случился политический кризис. Начинали зарождаться всякие там либеральные движения за права и свободы… Дело в том, что раньше Кортания была полицейской-милитаристской страной. У нас, полицейских, были очень обширные полномочия, армия составляла почти один процент населения и хорошо финансировалась, у военных были значительные льготы. В принципе, если говорить слово «милитаристская страна» — у вас может сложиться превратное впечатление о любителях побряцать оружием… У нас не было достаточно сил для вторжения куда-либо, так как основу армии составляли самоходные артиллерийские установки среднего и крупного калибров. А двухсотсорокамиллиметровые самоходные гаубицы были только у нас, они строились по нашим требованиям в Аквилонии, но даже сама Аквилониях себе такие не строила. Другими словами, мы были в состоянии обрушить на любого противника шквал огня с небес, нанести ему неприемлемые потери, заставить убраться с нашей земли и потом еще на сорок километров вглубь его территории гнать своими снарядами. Но затем начался кризис. Положение расшатывали всякие проходимцы, якобы борцы за права народа и так далее, всем хотелось на хлеб с маслом еще и по два сорта колбасы класть вместо одного, а сверху икру… В общем, дело дошло до «тихой революции», император Леопольд Второй согласился на реформы и отказался от трона. Правда, речь шла о том, что он на троне останется, но монархия будет конституционной, а не авторитарной. Но Леопольд — он нормальный был император, как и его предки, сказал, что украшением трона быть не хочет, и отрекся. И дело прошло тихо и незаметно для остального мира, упоминали газеты про «реформы в Кортании» — да и все. А в итоге конституцию переписали, сделали императора выборной должностью, и священный трон осквернил своей жопой кабан, который попытался сбежать, как только запахло жареным. А вот Леопольд бы не сбежал.

— Но от трона-то он отказался, разве нет, и даже не перед лицом врага? — пожал плечами я.

Петер кивнул:

— Отказался. Из государственных соображений. Там дело пахло керосином, видите ли. Революцией. Большинство армии осталось бы на стороне короны, но тут дело такое, армия не была заточена под разгон революций, ее костяк состоял из артиллерии, предназначенной для борьбы с врагом, наступающим большими силами. Артиллерия против революции бессильна, свои же города с землей ровнять или как? То есть, я уверен, что Леопольд бы удержал власть. На его стороне была вся полиция, значительная часть интеллигенции, почти вся армия… Но если б гражданская война началась — свартальвы вторглись бы не сейчас, а еще девять лет назад… А что сейчас? Начались эти гребаные «реформы» — и армию просто развалили. Самоходные орудия, видите ли, дороги в содержании, давайте самоходки продадим, или снимем пушки, а сами машины на слом или на тракторы… Сильно нам помогли неподвижные орудия на оборонных рубежах? У нас было двадцать восемь полков самоходной артиллерии — осталось два. По численности каждый в половину одного старого полка. Парни держались до последнего — но их было слишком мало. Будь у нас все наши двадцать восемь полков — свартальвы только на двадцать километров вглубь зашли бы. Но всему этому сброду, видите ли, подавай права и льготы, они хотели жить как аквилонцы… Вот свартальвы выждали, пока у нас полностью не наступит развал армии, и пришли. Захватили Тильвану и нас в придачу, а ведь еще десять лет назад мы бы и сами устояли, и Тильване отбиться помогли бы. Мне когда кто-то жалуется на оккупантов — я ему отвечаю, так тебе, собака, и надо. Надо было чтить традиции своей страны, а не смотреть, как там в чужой живут, был бы сейчас гражданином свободной страны и подданным достойного правителя… А теперь темноухому шакалью кланяйся.

Я чуть приподнял бровь:

— А о каких традициях речь?

— Так о нашей артиллерии же. Кортания всегда была единственным двигателем прогресса и в артиллерийском деле, и в новаторских концепциях защиты своих границ. У нас не просто так пушки на гербе — сотни лет пушка и ее новаторское применение были причиной нашей свободы. Первые мелкокалиберные дульнозарядные пушки, установленные на телегу так, что расчет едет на ней же, на ходу заряжает и только на пару секунд останавливается для точного выстрела, появились в Кортании триста пятьдесят лет назад. А в остальном мире — только триста, когда мы доказали, что это прогрессивная концепция. Первый паровой автомобиль в Аквилонии появился сто двадцать лет назад — кого он возил?

— Императора? — предположил я.

— Именно. Аквилонского императора. А когда пять лет спустя первый автомобиль появился и в Кортании, подаренный Гримсбергу Второму королем Ровии, Гримсберг проехал на диковинке триста метров и сказал: «а давайте к нему пушку прицепим и посмотрим, как он ее потащит». И этот автомобиль стал первым в истории человечества тягачом, не только артиллерийским, а вообще. А кто изобрел первый в истории грузовик? Опять мы. Автомобиль Гримсберга на первых же учениях показал, что везет пушку и расчет быстрее, чем лошади тянут телегу с боеприпасами. Потому из салона убрали сидения, спилили верх и сделали кузов для снарядов и пороха, а артиллеристы поехали на скаковых лошадях, которые уже вполне поспевали за автомобилем. Кто придумал использовать рейды с ночными обстрелами вражеских гарнизонов? Мы, двести пятьдесят лет назад, во времена, когда армии еще сражались по принципу толпа на толпу в одном месте. Кто первый массово внедрил тягачи, переделанные из тракторов? Мы. Кто первый придумал концепцию самоходного тягача, который везет и пушку, и боеприпасы, и расчет, при этом становясь на позицию за двадцать секунд? Мы. Любые новшества в деле мобильной артиллерии — это все придумано в Кортании. Передовые тактики применение пушек — придуманы в Кортании. Новые подходы к комплектации армии — придуманы в Кортании. Первая в мире профессиональная армия — кортанская. Да-да, это мы первые отказались от воинской повинности, наша армия состояла из людей, которые всю жизнь служили в ней, получая за это льготы и почет, и знали свое дело, а не призывались на пару лет. Понимаете? Первая профессиональная армия, созданная на девяносто лет раньше второй профессиональной армии. Да, мы триста лет гордились тем, что к нам захватчики приходили максимум на неделю — дольше не выдерживал никто. У нас был гордый народ и достойное дворянство. Не по признаку наличия дара колдовства, а по признаку личной благородности, чести и преданности. Когда автомобили только подешевели немножко и вошли в моду — у дворян пошла манера на них ездить. У всех, кроме наших. Наши покупали автомобили и отдавали их армии, а сами продолжали ездить на конях, как и положено рыцарям. У нас был первый автомобильно-артиллерийский полк в истории, а в других странах не было ни единого автомобиля-тягача. Дошло до курьеза: когда у нас дворянин впервые сел в автомобиль и поехал в город — народ недоумевал, а где же пушка? А какой-то карикатурист немедленно изобразил шарж на эту тему с припиской «пушкомания — когда человек считает себя пушкой». Да, господин Куроно, да, звучит парадоксально — но в Кортании всегда было очень туго с магами, однако же мы четыреста лет с гаком никому не давали себя завоевать. У нас был сильный, умный и уважаемый лидер, а при нем — достойное и благородное дворянство и преданная, умелая и находчивая армия. Мы были гордым и свободолюбивым народом… Вы это… я слыхал краем уха, аквилонского императора не жалуете?

— Да, имеется у меня на то причина, — кивнул я.

— Тогда я не боюсь задеть ваши чувства. Видали корону аквилонских императоров? Она в имперском музее хранится.