Оккупация (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович - Страница 51

— Итак, господа, начинаем. Сперва — генерал Дюранг, вам слово.

Высокий офицер без каких-либо знаков отличия, только с парой орденских колодок и гербом Кортании, поднялся со своего места и неожиданно взглянул на меня.

— Мастер Куроно, — сказал он, — так как вы здесь первый раз, то кратко ввожу вас в курс дел…

— Простите, а можно сразу вопрос?

— Задавайте.

— Для чего вводить меня, сугубо гражданского человека, в курс дел? Я могу понять, чем вам полезна моя жена, но не вижу, чем могу быть полезен я. Что я смог — сделал, что я знал — рассказал. Но я не офицер и даже не военный.

— И что? — ответил император Леопольд. — Да, вы не военный, но смогли то, чего не смогли бы сделать военные. Вы поняли врага и действовали отчаянным способом, которому противник оказался неспособен чем-то помешать. Вы видите привычные нам вещи под непривычным углом. Как рукопашный боец, вы мыслите иначе, нежели танкист или снайпер. У меня есть офицеры-танкисты, офицеры-снайпера, офицеры-пехотинцы. Но нет ни одного офицера, способного бороться с магами голыми руками. Другими словами, ваш угол зрения может оказаться уникальным. Наконец, вы аквилонец по рождению, и можете понимать образ мышления аквилонских военных и спецслужб лучше, чем мы.

— А при чем тут Аквилония? — удивился я.

— Вот как раз об этом я и собирался рассказать, — заметил Дюранг. — Ситуация такова, что мы опасаемся удара в спину от аквилонцев. Аквилония всегда пыталась сделать Кортанию свой зоной влияния, но пока мы были сильны, любой конфликт был против интересов Аквилонии, так как ослабил бы нас, буферную зону между Свартальвсхеймом и Аквилонией. Теперь мы слабы и частично завоеваны. Существует вероятность, что аквилонцы могут поначалу оказать нам помощь в борьбе со свартальвами, но затем откажутся выводить свои войска, якобы ради нашей же защиты, вот как это произошло с Маажентой.

— Насколько мне известно из общения с уроженкой Мааженты, — заметил я, — там аквилонцам очень рады, так как в результате войны со свартальвами своя горная промышленность была разрушена и восстановление армии могло бы оказаться крайне сложным. Аквилония списала Мааженте долги и помогла перевооружить войска… Подчеркну, что это мнение гражданки Мааженты, к тому же очень неглупой особы, которая много лет была в розыске в нескольких странах, да так нигде и не попалась…

Дюранг кивнул:

— Это правда… но не вся правда. Если бы Аквилония желала Мааженте добра, она вмешалась бы на самом раннем этапе войны и не допустила разрушения горняцкой промышленности Мааженты. У нас произошло абсолютно то же самое: аквилонцы просто смотрели, как свартальвы захватывают вначале Тильвану, потом и нас.

— Постойте, но захват Тильваны произошел за считанные часы, да и Кортания не сказать чтоб очень долго продержалась, не считая второго самоходного…

— И что? На границе с нами, в Гристоле, у Аквилонии базируется соединенная танковая бригада. Потому, если б был приказ, аквилонские танки могли ударить по свартальвам уже в тот момент когда их танковые части были ненадолго остановлены на наших оборонительных рубежах…

— Подтверждаю, — сказал из второго ряда Альтинг, — мне заранее были известны возможности аквилонского корпуса, но я спрогнозировал, что Аквилония не вмешается, и оказался прав. Вариант с вмешательством аквилонцев я, впрочем, тоже учитывал, их ждала ловушка в этом случае. В частности, линкор тут именно поэтому.

— Выходит, проблема в том, чтобы выгнать свартальвов и не пустить аквилонцев? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил генерал, — пока что аквилонские агенты — наши союзники, но это может измениться. А вы в бытность свою аквилонцем водили тесное знакомство с их спецслужбами и в итоге оставили их с носом.

Я вздохнул.

— Вынужден вас огорчить. Я пару раз выиграл по паре очков тут и там, но в конечном итоге обставил не их, а пфальцграфа Гронгенберга. Я перехитрил, или, скажем прямо, обманул его и вынудил убрать слежку. Так что мое бегство произошло при полном отсутствии помех со стороны аквилонской службы безопасности… А что у нашего нового друга Альтинга припасено на случай аквилонского вторжения?

Тут Альтинг довольно бесцеремонно протиснулся к столу.

— Спасибо, учитель, — сказал он, — а то если бы не вы — меня могли бы не спросить. У меня на этот случай припасено три танковые роты, всего сорок восемь машин. Идея заключается в том, что если аквилонцы пойдут без приглашения, им устраивается засада в местности, контролируемой нами. Они будут идти маршевой колонной, возможно, с проводниками-партизанами, и под перекрестным огнем сорока восьми машин, окопанных и имеющих позиционное преимущество, превратятся в дымящийся металлолом очень быстро.

— Только мне почудился запах провокации? — поморщился один из пожилых офицеров. — Этот свартальв пытается стравить нас с аквилонской империей…

— Три замечания. Во-первых, слово «стравить» некорректно описывает ситуацию, где аквилонские танки уже находятся на кортанской земле, это уже произошедшее вторжение. Во-вторых, аквилонцам не обязательно знать, что в свартальвовских танках будут сидеть кортанские танкисты. И в-третьих, если вы не готовы убивать аквилонцев ради своей независимости — я сделал ставку явно не на ту сторону.

Генерал Дюранг скрестил руки на груди и взялся за гладко выбритый подбородок.

— Два вопроса. Первый — где мы возьмем сорок восемь танков. Второй — сорок восемь танков могут разбить одну колонну, но будут бессильны против масштабного вторжения «освободителей»…

— Наши танки сейчас находятся возле нефтеперерабатывающего завода, и…

— И как ваши танки станут нашими?

— Я сказал — «наши», это значит наши. Наши. Наши с вами, понимаете? Другой вопрос, что их теперешние экипажи этого пока не знают. Должен признать, что сахар — в высшей мере замечательный продукт. Будучи насыпан в бензобак, он быстро выводит двигатель из строя. Потому, когда освобождение Кортании перейдет в активную фазу, танкисты внезапно обнаружат, что их танки не заводятся, и им останется только спасаться бегством от наступающих войск. В итоге мы получаем сто двадцать танков, на складах — сорок восемь запасных двигателей. Таким образом, мы возвращаем в строй сорок восемь танков. Затем громим танковый корпус аквилонцев, тем временем ремонтируя и чистя двигатели остальных. При попытке ввести больше войск мы ставим аквилонцев перед фактом, что готовы защищать свою независимость и от них в том числе, и имеем чем это сделать. Конечно, Аквилонию не удастся долго сдерживать ста двадцатью танками, даже самыми лучшими в мире, но вторжение в тот момент, когда мы уже вернули себе независимость, автоматически превращает их в оккупантов и врагов, и вариант, при котором население будет их приветствовать, как в Мааженте, уже не сработает. А необходимость вести против нас полномасштабную войну чревата тяжелым внутренним кризисом, аквилонские дворяне не поймут смысла нападения на человеческое государство, особенно с тяжелыми потерями и ухудшением имиджа страны на международной арене. Суть в том, чтобы сделать все быстро и поставить аквилонцев перед фактом, что они тут больше не нужны. Однако факторов слишком много, и я не уверен, что все получится сделать настолько быстро, чтобы обойтись без разгрома танкового корпуса Аквилонии.

— Прошу прощения, — раздался голос кого-то из младших офицеров, — но танков у завода базируется больше двух с половиной сотен…

— Их там сто двадцать.

— Но моя разведка доложила, что их точно больше двухсот пятидесяти, и движения пока нет.

— Их там сто двадцать, — отчеканил Альтинг. — На будущее, офицер, спор со мной — всегда ошибка. Только что вы показали всем полную некомпетентность ваших разведчиков, которые не сумели понять, что большая часть танков под нефтяным заводом — надувные. Впрочем, для меня давно не секрет, что разведка Кортании нуждается в реорганизации.

Альтинг, видимо, всерьез настроен карабкаться на самый верх штабной лестницы, сбрасывая оттуда всех, кто поставит под сомнение его способности. А поскольку военным зачастую присуща жесткая практичность, его затея вполне может удаться.