Цветок безумия. Империя рабства (СИ) - Белобородов Владимир Михайлович - Страница 42

— Да я на первой не очень-то хочу.

— Почему?

— Есть причины.

— М-да.... Я полагал, что ты мужчина.... Ты понимаешь, что она дочь Плеча?

— Разумеется.

— Тогда я не понимаю тебя. Каким местом ты думал, когда кувыркал её в простынях? Боюсь, в этом вопросе даже я не способен тебе помочь. Да и не хочу если честно. Так что я бы на твоём месте очень подумал, прежде чем отказаться. Плечо не тот человек, что готов будет простить честь своей дочери.

— Хорошо, я подумаю.

— Ну, вот и славненько. А теперь.... Слуги покажут тебе комнату.

— Не совсем понял, тысячник Оскоран. Какую комнату?

— Дворцовую. Я не могу тебя сейчас выпустить на улицы Дуварака. Приём ещё не окончен и в столице много орденских, — Оскоран встал. — И ещё... император велел тебя наградить. Хочешь что-либо памятное или банальное?

— Лучше банальное.

Тысячник улыбнулся:

— Полагаю тридцать империалов вполне достойная сумма?

— Лучше тридцать один. Или двадцать девять.

— Забавно. Откуда такая избирательность?

— Число не нравится. Суеверный.

— Нехороший ответ. Вера то ведь в Империи разрешена одна. Слышал бы тебя Верховный маг, обиделся бы. Хотя он и так на тебя обижен, — улыбнулся тысячник.

На следующий день ко мне заглянул Лумм. И это было очень приятно, потому как меня из комнаты просто не выпускали, да и информационный голод присутствовал. Как там наши? Что творится за пределами дворца? Да и в его пределах....

— Элидар! Ну и взбаламутил же ты пруды Империи.

— Рассказывай, — поднялся я с кровати ему на встречу. — Пить то хоть можно?

— Если через уголь пропустить.

— Ну, рассказывай, рассказывай. Не стой. Присаживайся, указал я воину на стул.

— Говорят.... Верховный маг когда ты убил того хмыря, молнию в пол пустил. Так его распёрло.... Он даже голос на Императора повысил, намекая, что ты не можешь быть обычным человеком. Требовал проверки. Император сказал, что ты сейчас при смерти, и он не может допустить магов к тебе, так как не совсем доверяет после произошедшего им. Да и народ не очень доволен обманом. Верховный уехал в тот же день. Народ только и говорит теперь о твоём бое. Такие эпитеты о магах! Ты бы слышал! И при этом... — Лумм понизил голос, — никого за такие слова ещё не поместили в подвалы.

— Понятно. Как Ильнас?

— Так они с Ротимуром уехали сегодня.

— Куда?!

— Колский локот пригласил их к себе в гости. Ротимур даже Люйю с собой взял.

— Ротимур? Сам? Уехал?

— Сам. А почему он должен был отказаться от такого предложения?

— Потому что я здесь.

— Не слишком большого мнения о себе?

— Лумм, я ведь маг и чувствую ложь.

— Ротимур не хотел, но его приглашал на беседу посол эльфов, после чего Ротим передумал. Насколько понял, — голос старшего воина балансировал на грани шёпота, — эльфы, при разговоре с Императором, убедительно высказали надежду, что ещё встретятся с тобой.

А вот это хорошо! Ай да Селинаул! Ай да длинноухий! Сдержал и слово данное мне, и меня прикрыл. А я уж грешным делом бежать до свадьбы подумывал! Ну, если логично разобраться, то зачем Императору рисковать и оставлять меня в живых? А тут вон оно как.... Против союзников не попрёшь.

— Лумм, будь другом, зайди к Ваине, попроси её ту балессу обратно забрать.

— Не получится. Она уже во дворце.

— Кто? Ваина?

— Нет. Балесса твоя. Я лично привёз.

— Зачем?

— Оскоран приказал, — Лумм явно глумился.

— Зачем?

— Сказал, чтобы ты в следующий раз головой думал, а не.... Оставлять её было нельзя. Во-первых, неизвестно что вы там с ней делали и что ты ей рассказывал. А во-вторых, ни один обычный человек не сможет отказаться самостоятельно от настоящей балессы, если попробовал её. Это все знают.

— Я же смог.

— Так ты и не человек. В общем если оставить её, то орденские сразу поймут кто ты. Поэтому и забрали. Выдвигали предложение "потерять" её.... Только Оскоран запретил. Сказал, что нельзя так с чужой собственностью. Дословно: пусть он сам со своим цветником разбирается. Наукой будет.

— Вы что на совете обсуждали?

— Не то чтобы совет.... А что мне было делать?

— Что ещё говорили?

— Остальное не интересно.

— Лумм!

— Даже если бы хотел, не рассказал бы. Я же на службе, сам понимаешь.

— Значит, что-то ещё обсуждали....

Лумм улыбнулся:

— Не хитри. Всё равно не умеешь.

— Тогда ответь мне на ещё один вопрос: Исина спит с младшим императором?

— Знаешь, Элидар.... Разбирайся-ка ты и вправду со своим цветником сам. Ладно? Не вмешивай других.

— Значит действительно.... Иначе бы ответил.

Ну, что ж, сам так сам. А вот хрен ей в огороде, а не свадьба. Пусть пользованной живёт. Я уж как-нибудь пересуды о недостойном поведении переживу. Возможно, конечно, я не правильно интерпретирую слова Оскорана, но, по-моему, его особо не волнует данный аспект моей жизни. Просто тысячник получил приказ от Плеча, перед тем как спрятать меня — женить.

Весь мой боевой пыл сбил лично Плечо. Он, словно почувствовал и явился (Сам!) буквально через четверть после визита моего старшего воина. Причём не просто так, а с бутылочкой дуваракского! В процессе разговора до меня дошло, что ему успели доложить (Лумм всё-таки сволочь) о том, что я осведомлён о связи его дочери и младшего императора. Плечо вполне здравомысляще обрисовал его ситуацию, как отца, и мою, как человека побывавшего в постели Исины. А так же очень осторожно намекнул, что он тоже не в восторге от такого поведения дочери. Причём не врал. Если бы Плечо предложил мне деньги или ещё что, я бы послал его, так как не пришёл бы он ко мне с этим разговором, если бы не эльфы. Нет, разумеется, они не вели с Плечом разговоров обо мне. Просто де-факто Плечо не имел сейчас никаких рычагов давления на меня. Лишить меня должности или звания? Так уже готовы бумаги о моём временном отпуске. Причём бессрочном с сохранением всех привилегий, в том числе и дома на берегу залива. Убить или покалечить? Так ему потом Император сам кол воткнёт куда надо. Не было у него другого выхода, кроме как договариваться. И Плечо просил.... Действительно просил.

В общем... я смалодушничал, и мы договорились. И даже подписали бумагу, по которой, если вдруг у Исины возникнут имущественные претензии к моей второй и последующим жёнам (разумеется, после моей смерти, если таковая произойдёт) то они восполняются за счёт Плеча, ну или его наследства. До моей смерти Исина и так не могла ни на что претендовать. Затем мы пожали друг другу руки. По сути, это может и не идеальное разрешение создавшейся ситуации, но довольно безболезненное. Сторона невесты сохраняет лицо перед обществом, а я, не получаю влиятельного врага в будущем.

Следующее утро преподнесло сюрприз.

— К вам лара Исина, — после того как я разрешил войти, доложил слуга.

Отложив книгу, я не спешил отвечать. Договор с её отцом не требовал обязательного общения. Не принять её? Пусть помается, нервы себе немножко расшатает, а то они у неё стальные уж очень. Слуга терпеливо ждал.

— Зови, — вздохнул я, вставая из кресла.

— Элидар, — склонила голову, после того как вошла, рыжая стерва.

— Исина, — собезьянничал я.

Впрочем, сарказма она не поняла.

— Элидар, я бы хотела переговорить с вами по поводу одного ночного инцидента, вызвавшего кучу слухов....

Я ещё не совсем отошёл от её наглости заявиться ко мне лично, а она ещё и пришла с претензиями! Она! Ко мне! Мир сходит с ума. Пока я, глуша огонь гнева, старался подобрать цензурные слова, Исина продолжала свой монолог, прохаживаясь по комнате, словно преподаватель, отчитывающий нерадивого ученика.

Я получал порцию словесных завуалированных люлей, причём даже не за балессу. Как раз связь с ней, и даже её покупку, Исина не могла порицать. Я мужчина и имею полное на это право (всё-таки есть определённые прелести в этом мире), хотя она (Исина, то есть) и не в восторге от этого. А вот разговор с Альяной, произошедший в ту ночь.... Оказывается его, слышал весь этаж, как и признания в любви рабыне. И вот именно это ставило Исину в объект насмешек. Жених то накануне свадьбы ведёт любовные разборки с ещё одной ларой. Да ещё с какой! С той ларой, что стала притчей во языцех в связи со своим поведением.