Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2) - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 65
- Предыдущая
- 65/176
- Следующая
В каждой войне, в которой английский военно-морской флот претендовал на господство на морях, ему приходилось расплачиваться тем, что он предоставлял противнику множество целей, по которым тот мог наносить удары. Капер, крейсер-рейдер и прежде всего подводная лодка причиняли в самых разнообразных условиях войны огромный ущерб жизненным линиям нашей торговли и снабжения продовольствием. Поэтому мы всегда вынуждены были прежде всего думать об обороне. Из этого вытекает опасность того, что мы можем ограничиться оборонительной военно-морской стратегией и будем настроены соответствующим образом. Современные события усугубили эту тенденцию. В двух великих мировых войнах, когда я известное время руководил морским министерством, я всегда старался бороться с этой навязчивой идеей обороны, изыскивая различные способы контрнаступления. Заставить противника гадать, где ему будет нанесен следующий удар, — вот что может необычайно облегчить процесс благополучной доставки в порты сотен конвоев и тысяч торговых судов. В первой мировой войне я надеялся найти в Дарданеллах, а позже в атаке на Боркум и другие Фризские острова возможность захватить инициативу и вынудить более слабую морскую державу изучать в первую очередь свои собственные проблемы, а не наши. Будучи вновь призван в военно-морское министерство в 1939 году, как только были удовлетворены неотложные нужды и предотвращены непосредственные опасности, я не мог довольствоваться политикой «конвоя и блокады». Я упорно искал способа нападения на Германию морскими средствами.
Прежде всего пришла на ум Балтика. Господство английского флота на Балтике, возможно, повлекло бы за собой решающее преимущество. Скандинавия, избавленная от угрозы германского вторжения, была бы таким образом вовлечена в нашу систему военной торговли, если бы не стала фактически совместно воюющей с нами стороной. Английский флот, овладевший Балтикой, сможет протянуть руку России, что будет иметь решающее значение для всей советской политики и стратегии. Эти факты не оспаривались ответственными и осведомленными людьми. Господство на Балтике было бы явным и высочайшим достижением не только для королевского военно-морского флота, но и для Англии.
На четвертый день работы в военно-морском министерстве я попросил морской штаб подготовить план операции в Балтийском море. Отдел планов быстро ответил, что Италия и Япония должны придерживаться нейтралитета, что угроза воздушного нападения представляет серьезное препятствие, но что во всех других отношениях эта операция оправдывает детальное ее планирование и в случае, если ее сочтут осуществимой, должна быть предпринята в марте 1940 года или ранее. Тем временем я вел длительные беседы с руководителем отдела военно-морского строительства сэром Стенли Гудоллом, одним из моих друзей еще с 1911 — 1912 годов. Гудолл сейчас же загорелся этой идеей. Я назвал план «Кэтрин» в честь Екатерины Великой, ибо в глубине моих помыслов была Россия. 12 сентября я смог написать подробную памятную записку соответствующим властям.
Адмирал Паунд ответил 20 сентября, что успех операции зависит от того, присоединится ли Россия к Германии, а также от того, будет ли обеспечено сотрудничество Норвегии и Швеции. Паунд сказал, что мы должны быть в состоянии выиграть войну против любой возможной комбинации держав, несмотря ни на какие силы, посланные в Балтику. Тем не менее он высказывался за изучение возможностей. 21 сентября он согласился, чтобы адмирал флота граф Корк-энд-Оррери, офицер выдающихся способностей и знаний, был привлечен к работе в адмиралтействе, получив в свое распоряжение отдел и соответствующий штат и любую информацию, необходимую для изучения и планирования проекта наступления в Балтике.
Одной из моих первоочередных обязанностей в военно-морском министерстве было изучение программ нового кораблестроения, которые начали осуществляться с начала войны. Мне очень хотелось построить несколько крейсеров по 14 тысяч тонн водоизмещением с орудиями в 9,2 дюйма, с хорошей броней, способной выдержать обстрел восьмидюймовыми снарядами, с большим радиусом действия и с гораздо большей скоростью, чем у «Дойчланда» или другого немецкого крейсера. До сих пор этому препятствовали договорные ограничения. Теперь, когда мы были свободны от них, более срочные военные дела не позволяли нам заниматься такими планами, рассчитанными на столь длительные сроки.
Нашей самой острой потребностью и самым слабым местом были эсминцы. Ни одного эсминца не было включено в программу 1938 года, но в 1939 году было заказано 16. Всего на верфях было заложено 32 этих необходимых корабля, из которых только девять могли вступить в строй до конца 1940 года. Непреодолимая тенденция усовершенствовать каждую последующую флотилию по сравнению с предыдущей затянула строительство почти до трех лет вместо двух. Естественно, что военно-морской флот хотел иметь корабли, приспособленные к операциям в открытых водах Атлантики и достаточно большие, чтобы вмещать все новинки в области артиллерии и в особенности противовоздушной обороны. Совершенно очевидно, что, следуя этим веским аргументам, скоро адмиралтейство пришло к такому положению, когда стали строить не эсминцы, а легкие крейсера. Их водоизмещение приближается к двум тысячам тонн и даже превосходит эту цифру, и на борту этих незащищенных броней судов, которые могут стать легкой добычей обычного крейсера, находится команда более чем в двести человек. Эсминец — главное оружие против подводной лодки, но по мере увеличения его размеров он сам становится хорошей мишенью. Таким образом, легко переступить грань, за которой преследующий становится преследуемым. Мы были заинтересованы в том, чтобы иметь побольше эсминцев, но их постоянное усовершенствование и рост строго ограничивали число эсминцев, которые могли построить наши верфи, и очень затягивали срок их строительства.
Мой долг состоял в приспособлении наших программ к потребностям момента и в максимальном расширении строительства кораблей, предназначенных для борьбы с подводными лодками. С этой целью было принято два принципа. Во-первых, следовало либо вообще приостановить осуществление долгосрочной программы, либо сильно затянуть ее и таким образом сконцентрировать рабочую силу и материалы на строительстве, которое могло быть завершено в первые год-полтора. Во-вторых, должны были быть сконструированы новые типы кораблей, предназначенные для борьбы с подводными лодками, приспособленные для операций на подступах к острову, что высвобождает наши более крупные эсминцы для операций в более отдаленных районах.
Старый конфликт между ближайшими и отдаленными задачами особенно обостряется во время войны. Я распорядился, чтобы все работы по строительству крупных кораблей, которые не смогут быть спущены на воду к концу 1940 года, были прекращены, если они мешают выполнению нашей срочной программы. Я также указал, что увеличение нынешнего флота для борьбы с подводными лодками должно осуществляться за счет пополнения его такими кораблями, которые можно построить за двенадцать, а возможно, и за восемь месяцев. Для первого типа мы возродили название корвет. Заказы на 58 корветов были размещены вскоре после начала войны, но ни один из них еще не был заложен. Позже улучшенные суда подобного же типа, заказанные в 1940 году, были названы фрегатами. Кроме того, много разного рода мелких судов, особенно траулеров, было быстро перестроено и оснащено пушками, глубинными бомбами, приборами «Асдик». Возникла также большая потребность в моторных баркасах новой конструкции для прибрежной работы. Наши судоверфи, включая и канадские, были загружены до отказа.
Несмотря на это, мы не получили всего, на что рассчитывали. Появились совершенно неизбежные в тех условиях задержки, в результате которых поставки с судоверфей далеко не оправдали наших ожиданий.
В конечном счете в ходе длительных дискуссий моя точка зрения на балтийскую стратегию и строительство линейных кораблей восторжествовала. Были составлены проекты и размещены заказы.
- Предыдущая
- 65/176
- Следующая
