Вышибалы (СИ) - Базов Вячеслав - Страница 10

— Я почти нашёл способ вас убить. Раз и навсегда. Выиграешь ты снова в этой игре или нет.

— Да ладно, Легион, — снова попытался поддеть Барс. — Что-то не припоминаю, когда в последний раз выигрывал ты со своими отморозками. Кстати. Где Кощей?

Как-то негласно получалось, что у каждого был свой противник в чужой команде. Это не означало, что нужно сражаться именно с ним и убивать только его. Нет. Просто с появлением в команде нового игрока появлялся равный ему по силе враг. Когда к Акроссу присоединился Барс, его врагом стал долговязый высохший Кощей. У него были редкие волосы, ввалившиеся глаза, резко выделяющиеся на бледном лице скулы. Акросс поздно понял, что они должны были догадаться о роли Кощея при такой его специфической внешности, когда сверху, от края колокольни послышалось скрипучее:

— Здесь.

Даже Тим присмирел. Гиена и вовсе залилась довольным смехом, поддела:

— Что, обосрались? Победили? Это вряд ли.

Акросс ударился спиной о каменную кладку стены, только теперь осознал, что попытался отойти. На перилах сидел Кощей, и человеком он не был. По обстановке и событиям Акросс ожидал чего-то обыденного, реалистичного мира. Тем более, что Легион с командой, да и все у Акросса были вполне банальных ролей, никаких эльфов или магов. Но одежда Кощея клубилась чёрным дымом, ещё больше запали глаза, выделились потемневшие скулы. Он выглядел как живой труп.

— Ты что ещё за нахер такой? — осипшим голосом спросил Барс.

— Я и есть чума, — странным, нечеловеческим голосом отозвался Кощей.

3. Игра заканчивается со смертью одного из капитанов. Проигравшей считается команда, чей капитан убит.

— Ну как так-то? — продолжал возмущаться Барс. — Я, может, тоже хочу быть Чумой. Или голодом. Или любым другим всадником!

Он вылил на себя ушат воды, тряхнул головой, как кот.

Вега вымылась первой, теперь занималась одеждой, и Акроссу было неудобно за то, что единственная девушка в команде отправилась стирать.

Ничего похожего на мыло не нашлось, про сажу с жиром подсказал Тим, и, как ни странно, это правда помогало. Тим закончил быстро, особо в воде задерживаться не стал, тем более, что было не так много дров, и она оставалась чуть тёплой. У Барса синели от холода губы, но он продолжал разводить всюду сырость и соскребать с тела грязь.

— Я вот что думаю…Чуму же давно уже вылечили. Лет сто как, наверное, уже, — продолжил Барс. Акросс покосился на него недоверчиво — он уже вытирал лицо тряпкой, заменяющей полотенце. Они никогда не говорили о своих родных мирах. Акроссу казалось, что в его мире чума так и осталась в средневековье и была истреблена тогда же.

— И что?

— А как её вылечили? Чем?

Акросс задумчиво потёр волосы, ничего не вспомнил, сказал только чтобы совсем дураком не казаться:

— Антибиотиками? Пенициллином?

— Мы могли бы спасти весь этот город и всех этих людей, — Барс, похоже, закончил купаться и тоже поднялся вытираться. Специальной комнаты не было, поэтому из пристройки к дому Акросса, похожей на сарай, не годившейся под баню, устроили болото. Дом, если честно, тоже был не совсем Акросса: хозяева покинули умирающий город и предложили своё жилище доктору на время. С неудовольствием Акросс вспомнил, что он и правда доктор, но лечить может так же, как средневековые — тут не было аптек в современном понимании этого слова. Из самых прогрессивных средств Акросс помнил последнюю новинку — мох с черепа мертвеца.

— Да. Какие-то мы правда бесполезные, — кивнул Акросс. Надевать снова грязную рубашку на чистое тело не хотелось, но пока остальное ещё не было выстирано, больше ничего не оставалось.

— Да ладно, — фыркнул Барс. — Зачем нам лекарства? Есть же Кощей. Можно просто убить Кощея и…

— Как думаешь, он вообще убиваемый? — серьёзно спросил Акросс, получил от Барса выразительный взгляд через плечо.

— Легион, знаешь, тоже мне сначала бессмертным казался.

Когда-то давно Барса подобрали в мире русских сказок. Он впитал в себя образ весёлого, честного, смелого героя. До нынешнего состава команда сменила человек десять, последним в ней появился Тим четыре года назад, с тех пор играли этим составом. Остальных Акросс так же подбирал по мирам, и если они не приживались или им надоедали эти игры — они просто «уходили». Оставались в реальностях, и больше их никто не видел, как и их противников.

Акросс играл с четырнадцати лет. Сначала это не было игрой — просто яркие миры, он воспринимал это как детские фантазии. Уже тогда рядом с ним была Вега. Она вообще первой оказалась в его команде.

— Насколько я слышал, антисанитария была одной из причин. А заставить этих людей мыться было невозможно. Потому что все в один голос утверждали, что лучше оставаться грязным, а все болезни — это в наказание, — добавил Акросс, чтобы как-то разрядить обстановку. Конечно, Барс не обязан был выводить Кощея из игры самостоятельно. — Знаешь… Я, как капитан, тебе скажу — просто сдавайся. Есть Щёлочь и Гиена. Попроще, чем Легион и Кощей в этот раз. Будешь его избегать.

— Драться с бабами, — фыркнул Барс. Казалось, что у него рубашка чище и белее. Наверное потому, что не была испачкана жиром с докторского плаща.

— Тим же дерётся, — напомнил Акросс. — И я вот честно предпочёл бы попасться Кощею или Легиону, чем Гиене.

Барс промолчал, что было на него совсем не похоже. Обычно поражения быстро забывались, но две или три реальности назад Барс оказался в плену у команды Легиона, и издеваться над ним разрешили Гиене. Об этом предпочитали не разговаривать, спасти его тогда команда так и не смогла. А когда снова встретили Барса живым — он был уже спокоен и всё такой же лоботряс, словно ничего страшного и не произошло. Акросс не хотел бы попасться Гиене — он не был уверен, что сможет вести себя, как подобает капитану, когда его будут вскрывать живьём.

— Ладно, могло быть хуже, — попытался изменить тему Акросс. — Нас могло выбросить в каменный век.

— Я не уверена, что это было бы хуже, — Вега растерянно топталась на пороге с мокрыми, но чистыми рубашками. — Я когда-то слышала, что это время людьми воспринималось чуть ли ни как Конец Света. И оно понятно — история, в которой город чахнет, все вымирают семьями и трупы не успевают хоронить, похожа на кошмар… Там за Тимом пришли. Он просил передать.

— Зачем пришли? — насторожился Акросс.

— Запечатать дом. Он кузнец, не забывай, — Вега перестала держать рубашки наготове, сложила на руке. — Это не тот мир, где мы можем просто собраться и куда-то пойти. Ворота запечатаны, отсюда не выйти. И сидеть все в одном доме тоже не сможем, у нас тут ещё остались дела.

— Я не знаю, чем лечить этих людей, — признался Акросс.

— Да брось, кто ждёт от парня в птичьей маске серьёзности, — втянулся в разговор Барс. — Приложи к ним куриные потроха и заяви, что, если не вылечатся, то плохо молились. Тут это так работает, даже я бы справился.

Акросс смерил его кислым взглядом и, задумчиво, словно сам с собой разговаривал, поинтересовался:

— А если сказать, что у Легиона ручной дух чумы, его на костре сожгут?

— Он вроде тут главный, так что это не сработает, — уверенно заявил Барс. — Кстати, домик классный. Если ты не против, ночевать придём сюда.

***

Пока Тим ставил замок, за дверью скреблось что-то слабо. Иногда у людей, которые при его визите могли только лежать, вращая глазами, обнаруживалось столько сил, что приходилось держать дверь впятером, пока Тим вешал замок. А иногда некогда сильные мужчины могли только вот так вот скрестись. Этот жил один: сыновья ещё успели сбежать до разгара эпидемии, а отец остался тут, где была его мастерская. Жаль было бросать налаженное дело. А теперь вот умирал, в одиночестве.

Двери не забивались наглухо — только вешался замок и запрещалось покидать жилище. Приходили Сёстры, в числе которых была и Вега. Они кормили запертых больных, или подтверждали смерть больного. Даже в этом мире все они были связаны напрямую с этой болезнью, и напрямую связаны между собой: доктор, Сестра, кузнец, в последнее время только и ставивший замки на чужих дверях, и Барс, гробовщик. Тим назвал бы это странным выбором при характере Барса, но кто бы им давал выбор.