Точка Гриндиса (СИ) - Тихонов Дмитрий Владимирович - Страница 70

Может кому-то показаться, что я совсем забыл о усталости, но это, к моему глубочайшему сожалению, совсем не так. Просто я старался на замечать, что силы мои застряли в капкане и мне нужен отдых. Дело было в том, что я хотел по скорее со всем разобраться и в конце концов выбраться из путевой спирали. Наружу к ясному небу и теплым, значительно более близким ко мне солнечным дискам Раэлов. Странные оттенки здешних и, наконец, новые красные солнца успели мне уже совсем наскучить.

Тем временем ранее замеченная туча разрослась и превратилась в настоящий штормовой фронт, очень напомнивший мне Вечнотень. Внизу простиралось белое тело плато, мелькали пурпурные камни, далее превращающиеся в замысловатые узоры. Вскоре из камней выложились улыбки, и я пролитая над одной из них, неожиданно взорвался хохотом. Меня охватила безудержная радость и готовая разорвать лицо улыбка от уха до уха. Вдобавок смех стал настолько силен, что, казалось, скоро порвет мои легкие. Счастье и невероятное блаженство, закружили меня в ярких красках. Одно с другим не вяжется!!!

В глаза бросилось, что моя до ужаса веселая личность, сейчас кувыркаясь в воздухе, движется над сплошной линией улыбающихся, подмигивающих камней. Свернув с тропы хохота, я ворвался на линию выложенных из бисера, похожих на могильные плиты символов.

Смертельной грустью обволокли меня эти гробы, горе, отчаяние и река текущих из глаз слез сейчас преобладали над всем в моем сознании. В воздухе повисла гробовая тишина, хотелось повеситься, сердце смелилось остановиться, я не выдерживал столь душераздирающих чувств и вернулся на тропу хохота.

Так, передвигаясь от одного бедствия к другому, я двигался в сторону черной стены, которая, я надеялся, послужит мне утопией от этих улыбок и гробовой тишины. Ветер взмахнул крылом, крылья подкосились, я начал аварийное снижение. Турбулентность нарастала, пикирующий птиц поддался законам физики и двигался к теплой земле. Приземлившись на колючую поверхность, я, кувыркаясь и сворачивая бедные крылышки влетел в антрацитово-черную гладь.

Напряжение между светом и тьмой, пытающийся сбить с ног ветер и несколько размазанных в разных цветах ступеней с право от меня. Ветер пустоты. Отражение вечнотени застыло на моем пути, вызываемые ветром кляксы света и тени водили воинственные хороводы передо мной. От проникающего, казалось, до костей пронизывающего ветра, пришлось нагнуться и, цепляясь за, то ясные, то убегающие во тьму трещины, двигаться к разделенным двумя цветами ступеням. С трудом взобравшись на верх и искупавшись в отбрасываемых костром бликах, я направился к подвешенному в темноте мосту.

Обогнув его и отыскав дальнейший путь, я завернул на лево и пошел вниз по новой чертовой лестнице. Казалось, что с каждым этапом снижения, с каждой плитой, с каждой полосой ветра сопротивление воздуха нарастало. Когда я преодолел последнюю плиту, меня просто пришпилило к земле. Ко мне приблизился новый окрашенный черным порыв. Эффект не заставил ждать. Вихрь вторгся, почернели покидающие голову мысли, их словно выбило залпом из черномета. Встав на ноги, стараясь удержать извилины в мозговом центре и не дать их у меня отнять, я разглядел их.

Сражающиеся между собой плеяды света и тени, выстреливающие из мест их соприкосновения молнии, радужные переливы на месте падших агентов стихий, исходящее от элементов чувство подавления, ощущения своей ничтожности, самоуничижения, призывающие сдаться шепотливые инсинуации. Яркие звездные пылинки в свете, впитывающие свет, во тьме. Покидающий территорию свет и расходящиеся в стороны тени, серые пустоты обуглившихся головешек на их месте. Тактика выжженной земли.

Война вечно противостоящих полюсов, подгоняемый ветром веер теней и сияющий снежный занавес света. Круговерть неутомимых сражений.

Все это время я шел, уворачивась от тех или иных адептов сражающихся сторон, шел сопротивляясь их давлению и накатывающим порывам ветра, а когда мне стало невмоготу, я развернул крылья и стал помогать ими в своем движении вперед. Все сильнее прижимающие к поверхности шахматной доски вдохи воздуха. Чем ближе я находился к диковинной шахматной доске стихий, тем сильнее становились элементали и громче их призывы сдаться. Ударившие меня порывы воздуха сорвали мою пустую геллфийскую сумку и унесли ее прочь.

Новый подъем вверх, до крови вдавившиеся в плиты пальцы, хруст ногтей, впечатанные носки сапог. Ползки вверх по ступеням, к стакану темного огня, затем совсем в притирку к спускающимся в низ подножкам.

Черное озеро, борьба метр за метром, сантиметр за сантиметром, миллиметр за миллиметром, микроны движения и толчки крыльями колибри в брачный период. Крылья работали так, что казалось делали 200 взмахов в секунду.

Все, не могу, проникаю лицом, а затем и всем телом в твердь застывшего озера, просачиваюсь сквозь агатовое зеркало, теку в потоках мутного дыма и окрашенного черным ветра пустоты. В нечто!? В вечность!? В неизбежность!? Куда меня несут неугомонные ветры бури теней?

Мерцающая в ночи звезда на левом запястье, обрушившаяся на мою голову круговерть пространства, круги бус из черных и белых орехов, движение, болтанка, отталкивающие края, спуск по воронке хаоса. Меня спускало по желобу торнадо, из головы вниз, в стороны, по оси икс и игрек, странным вектором пути, должно быть буря несет мое существо в пятки урагана.

Оплеухи бури продолжались, а я несся по чреву грозы. За гранью погоды вилась игра калейдоскопа путей. Несмотря ни на что, я был рад, что нахожусь не снаружи оплота ненастья, а внутри него, по дальше от заманчивых эскизов разыгравшегося воображения и странных таинств бесчисленных лазеек. Изредка некие вспышки образов все же проникали сквозь оболочку воронки и тогда перед глазами у меня оказывались всяческие картины. Подводное царство и захваченные в поводы рыбы, треск рушившихся ледников, девственный ярко-лиловый лес, темные фигуры по бокам белой пустыни, какие-то шпили, множества антенн и багровое небо.

Отрицание! Вихрь стал плотнее, замыслы путей ушли, с низу вверх ко мне подкрадывался лабиринт. Алые коридоры, черные как смоль вихри, унесенные ветром глаза, скользящая по стенкам торнадо продырявленная равнина, ударившая по граням лабиринта Стена Горизонта, растрескавшиеся конечности головоломки и развал алого блока преграды. Кружляю по путанице ходов и ответвлений, прохожу поры гигантского дерева, в уши бьет эхо урагана.

Выйдя из головоломки, я обнаружил, что стены колодца переменились, превратились в деревянные настенные ковры, в которых порой проступали отверстия дупел. Огромное полое дерево и его блестящие стены, множество зеленых вихрей по сторонам, вверху и внизу, падение к забрезжившим в анналах дерева корням. Не могу найти контакт с обстоятельствами, Нантис молчит, крылья не отзываются, собственный рот пуст, слова застыли в безмолвии.

Вижу конец тоннеля, не ясный свет Раэла, не мерное сеяние Айрэла, нет, приближающееся ко мне с раскрытыми объятиями кольцо имело совсем другой цвет и запах. Запах! Пахло лилиями и чем-то, напоминающим мускус. Из розовой арки выплевывались щекочущие мое лицо фонтаны бледно-розового света.

Погружение, проход сквозь нечто и новое погружение, нырки в арки всех цветов радуги - Крот Овце, Жирафу, Зайке, Голубые Сшил Фуфайки. Каждый - скольжу в красный обруч. Охотник - тону в оранжевом стакане с апельсиновым соком. Желает - пролетаю сквозь желтый небесный диск. Знать - опускаюсь в бескрайние зеленые глаза Айлинель. Где - бассейн с голубой водой встречает меня. Сидит - проваливаюсь в толщу синего неба. Фазан - касаюсь лепестков раскрывшейся нежной фиолетовой розы.

Отдаю себя светлому будущему белой арки. Скармливаю черной. Перетекаю в бронзу, вливаюсь в серебро, застываю в золоте, освобождаюсь и несусь потоком к платиновому оберегу, одеваюсь в браслет, затем вонзаюсь в алмазную твердыню, потом неожиданно осознаю пришествие конца своего пути. Она приближалась и росла в своих размерах, будто созданная из зеленоватого серебра арка возносилась ко мне, захватывала территорию, обволакивала все видимое пространство. Наношу порез в ее гранях, превращаюсь в воспаривший метопоток, пространство внутри словно растягивается, момент проникновения в внутрь арки повторяется множество раз. Временная петля, день сурка, кольцо времени, дверь в лето. Мерцаю лучом в безвременье, окрашиваю черной дырой белизну бессменности. Впадаю в постоянность, останавливаюсь в извечности. Плескаюсь в нескончаемости и все стараюсь вспомнить кто, я и где, зачем и почему, что или кто было моей целью. Ищу ответы нетленности, начинаю осязать что-то. Века, года, месяцы, дни, часы, минуты, секунды, я вспоминаю вас.