Птица у твоего окна (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 25

– Нравится тебе у меня? – спросила она

–У тебя чудесно, – ответил он, чувствуя себя уже совсем взрослым.

– Я тебе нравлюсь? – смело и вкрадчиво спросила Мальвина. И он совсем не удивлялся этой смелости.

– Очень. Еще тогда, вечером, в "Алмазе", когда ты меня пригласила на танец. – Звучал Джо Дассен. Видишь, я помню. Я тебя сразу приметила, думаю, какой стройный, красивый юноша. А теперь пригласи ты меня. Хорошо?

Сергей кивнул и, привстав, поклонился. Мальвина провела его в комнату. Включила мягкий розовый свет, поставила пластинку с тихим и протяжным танцем. Мелодия захватила их, закружила им головы. Они ничего не видели, и, казалось, в мире существовали лишь они одни. Руки его охватили нежные хрупкие плечи. Прикосновение ее грудей, натягивающих платье, приятным жаром опаляло его грудь, раздувая в сердце неистовый костер. Ее бедра медленно и плавно гнулись в такт мелодии, которой, казалось, не будет конца, ибо это была вечная мелодия любви. Они нашли губы друг друга, и он ощутил ее ловкий, нежный язычок у себя во рту…. Но вот она освободилась от ласки его рук, встала, тихо и таинственно сказав «я сейчас», растаяла в призрачной темноте.

Сергей остался один, находясь в сказке, в таинственном полумраке, уже не замечая вечной мелодии – она стала самой живым, неотъемлемым атрибутом существования.

Сердце бешено стучало, как вдруг появилась Мальвина, вынырнув из полумрака, как по мановению волшебной палочки – в коротеньком синем халатике. Мягкой походкой она подошла к центру комнаты и, застыв, одним царственным жестом сбросила одежду. Он был полностью уже в ее власти...

Он входил в сад, краше которого не видел. Он срывал с гибких веток прохладные нежно-медовые янтарные плоды, он пил их сок, и нектар проникал в его вены, звенящие от радости и напряжения. Он слушал, как с медленным звоном падают с веток капли душистой влаги, он вдыхал густой, наполненный пьянящим ароматом цветов воздух и видел ее всюду, воплощенную в плодах, в пружинистых ветвях, разлитую по нежной лазури неба….

Она вела его за собой по саду, вела уверенно и легко, и небо играло голубыми, алыми, малахитовыми отблесками. Райские птицы пели нежные небесные песни, и звери ласкались у ног, и теплый дождь давал влагу – цветам и деревьям...

…Потом она встала и, не стесняясь, пошла к окну. Замерла, опираясь на подоконник, среди темного куста цветов. Звездный свет вырывал у мрака ее белеющую обнаженную фигуру.

–Уже поздно, Сереженька, милый мой, к сожалению, уже поздно...

Сергей бросился к ней, но она, не поворачивая головы, смотрела на засыпающий город... Он навсегда запомнит ее стоящую у окна, в ту первую их близость...

Когда он вышел на улицу, она все так же стояла у окна, набросив на плечи халат, и была едва видима в темноте. Он шагал домой радостный и гордый, ощущая себя настоящим мужчиной, и с таким же настроением, забылся крепкими и приятными сновидениями.

На следующий день он летел к ней, как на крыльях. И вновь они замерли у порога, слившись в продолжительном поцелуе.

Когда они лежали в полутьме, она приникла к нему своим большим телом и сказала:

– Сереженька, наша любовь с тобой отвлекает меня от дел насущных.

Он улыбнулся, глядя в ее усталые, но еще чуть горящие глаза и спросил:

– Что за дела?

– Да, разные...

– Может, я могу тебе чем-нибудь помочь? Ты же знаешь, для тебя я все сделаю...

Он поцеловал ее пухлую, влажную щеку.

– Может быть... Ты знаешь, Сереженька, так много надо дел переделать, что не успеваю. Нужно отвезти тут один чемоданчик...

Она неопределенно махнула рукой куда-то в темень, но Сергей ответил, глядя в ее глаза:

– Для тебя все могу, хоть сейчас!

– Ты мне окажешь очень важную услугу, молодец, спасибо. В общем, пустяк, ничего важного нет, но у меня просто дефицит со временем. Я сейчас напишу тебе адрес.

Ее фигура растаяла в другой комнате.

«Не верю, – думал лежа Сергей. – Мне все кажется сном. Самая чудесная девушка на свете здесь, со мной, она любит меня, и я держу ее счастье в своих руках. Теперь я знаю, что такое это счастье, загадка для многих! Как сейчас мне легко, свободно, лучшего я в жизни не испытывал!».

Вошла Мальвина в синем халатике, держа в руке обычный портфель «дипломат».

Говорила она как-то так вкрадчиво, и нежно, что Сергей наслаждался каждым произнесенным ею словом.

– Миленький, Серенький, вот этот чемоданчик и отвезешь. А внутри там ерунда, бумажки всякие... Закрыто на ключик. А вот и адресочек я тебе написала. Хорошо, Серенький?

Она села рядом и улыбаясь полными губами, протянула ему листочек бумаги. Лицо ее было умилительно-нежным, Сергей потянулся к ней и, обняв, поцеловал, ощутив вишневую мякоть ее губ и запах легкого аромата духов.

–Я люблю тебя, Сережка, – шептала она серьезно. – Я надеюсь на тебя.

– Какие пустяки,– отвечал он, вновь впиваясь в ее губы.

***

Ехать пришлось далековато. Было еще не поздно и желтеющий закат, постепенно превращаясь в багровый, скользил, обливая огнем серые многоэтажки. Поднимая вверх груду листьев, подкатил троллейбус, и Сергей влез внутрь, едва пропихиваясь сквозь сплющенный разгоряченный люд.

Мысли его были далеко, возле нее, возле ее волос, губ, нежных тонов вкрадчивого голоса.

Через полчаса троллейбус, наконец, выкатился на окраину города. Здесь стояли новенькие белые девятиэтажки. Тоненькие молодые деревца печально роняли последнюю, и без того редкую листву, с ветвей. Солнце, затапливая горизонт, расплывалось на пустырях, среди брошенных труб, строительных плит, становясь красно-кровавым. Лучи скользили по холмам разрытой земли, канавам, новеньким каруселям и некрашеным песочницам, недавно привезенным сюда для установки на детских площадках. Мальчишки, бегая ватагами, швырялись каштанами, которыми у них были набиты карманы.

Троллейбус был уже полупуст и дребезжал листами плохо скрепленного, исцарапанного железа. На предпоследней остановке Сергей сошел, чувствуя какой-то прилив сил, ощущая, что сейчас он уже не один, что есть человек, который надеется и ждет его, и он рад услужить этому человеку, сидящему где-то у окна. «Дипломат» оттягивал руку.

Вот она, улица Садовая. Довольно странное название улицы, где садов нет и в помине, разве что в перспективе предвидятся. Далеко за домами, на пустыре, мальчишки гоняли в футбол. Слышны были их веселые, задиристые крики, тонущие в красноватом небе.

Сергей вспомнил летний лагерь, даже почувствовал под ногой мяч, вспомнил глаза Зои. Он попытался выбросить все это из головы, но Зоины глаза упорно смотрели на него. Где-то внутри сидела растревоженная совесть.

Спросив номер дома у всезнающих бабушек, Сергей зашагал увереннее. Возле нужного ему подъезда стояла машина, показавшаяся знакомой. «Недавно подобную „Волгу“ я где-то видел», – машинально подумал Сергей. Свернув в подъезд, он поднялся по гулкой запыленной лестнице.

Пахло цементом, побелкой, краской, изоляционной лентой – как обычно пахнут новые, еще не обжитые дома.

На четвертом этаже он позвонил в крайнюю у лестницы квартиру. Ответа не было. Казалось, что кто-то долго изучает его в глазок. Как только Сергей позвонил вторично – за дверью завозились и в проеме двери, открывшейся как темный провал пасти дракона, показался человек.

– Здравствуйте, я к вам от...– начал Сергей, но человек, не дождавшись конца речи, махнул рукой – заходи!

Сергей, не собиравшийся никуда заходить, спешивший быстрее исполнить порученное – «и с плеч долой» – потоптался и зашел неохотно. Человек, оказавшийся мужчиной в сером в клетку, пиджаке, черной водолазке, был уже не молод. Его густые волосы, скрывавшие уши, а также усы были совсем седыми. Он аккуратно прикрыл дверь и внимательно посмотрел на Сергея:

– Здесь все?

– Это все, что она передала. Она сказала, что очень занята и не может, – с готовностью ответил Сергей.

–Это понятно, – одними уголками губ улыбнулся мужчина и скрылся с «дипломатом» в комнате, закрыв за собой дверь.