Мазергала (СИ) - Рогожин Григорий - Страница 8

Пока они разговаривали, Нира приготовила обед. Жаркое из мяса птенца Зирха оказалось очень вкусным, вот только вместо хлеба они ели сушёные плоды какого-то дерева. Вкус этих плодов чем-то напоминал вкус овсяного печенья, и когда Георгий высказал вслух своё неудовольствие по поводу отсутствия хлеба. Нира, пожав плечами, ответила ему, что никогда не слышала о таких вещах, как "мука" и "хлеб". Вместо чая она подала Георгию напиток с ароматным дурманящим запахом. После того, как Георгий сделал несколько глотков, настроение у него улучшилось, он подумал, что всё не так уж плохо, когда есть крыша над головой и тёплый очаг.

Солнечный свет вливался в хижину через единственное окошко, освещая её скромное убранство. Сделанные из грубых не струганных досок полки занимали часть стены от очага до угла хижины. На этих полках была разложена кухонная утварь, лежали там также рыболовные снасти, капканы, пара арбалетов и ещё несколько предметов для охоты, о назначении которых можно было только догадываться. Кровать, на которой лежал Георгий, стояла справа от окна, а слева, почти в самом углу, находилась кровать Ниры. Рядом с этой кроватью стоял сундук, накрытый сверху шкурой какого-то животного. Посреди комнаты находился стол из чёрного дерева, возле которого стояли две массивные скамьи. Рядом с дверью была прибита вешалка для одежды, на которой висела меховая тёплая куртка. Под вешалкой стояла пара унтов — высоких меховых сапог. Тут же, в углу, прислонённые к стене, стояли широкие лыжи, незаменимые для охотника в зимнюю пору. В хижине было чисто убрано, всё указывало на то, что Нира — аккуратная хозяйка...

Незаметно для себя, сытый и опьянённый ароматным чаем, Георгий уснул...

Проснулся он лишь утром следующего дня. Ниры в хижине не было. Георгий заволновался, но, услышав за дверью шаги и глухой собачий лай, тут же успокоился и попытался встать. Сегодня он чувствовал себя гораздо лучше, однако, стоило ему свесить ноги с кровати, как комната перед глазами стала раскачиваться из стороны в сторону, и он вновь забрался под одеяло. Вошла Нира. Лицо её, раскрасневшееся от мороза, дышало здоровьем и какой-то первобытной природной красотой. Взгляд её серых глаз и очаровательная улыбка смутили Георгия. "Боже, как же она красива!" Ему, бесспорно, нравилась эта девушка.

— Доброе утро, Жора! Я вижу, тебе намного лучше. Сейчас будем завтракать.

Георгий кивнул в ответ. Его тронула её забота. Всегда приятно осознавать, что ты кому-то нужен.

— Дай мне мою одежду, Нира. Я попробую встать.

Она подошла к очагу, перед которым на верёвке висели его брюки, рубашка и свитер, и, сняв всё это, протянула ему. (Нира раздела Георгия ещё в то время, когда он лежал без сознания, находясь под действием яда Кирхве). Георгий, поднявшись, стал одеваться. Голова сначала сильно кружилась, и, потому, надевая рубаху, он долго не мог попасть в рукав. Не выдержав этого печального зрелища, Нира спросила:

— Может, рано тебе вставать-то?

— Ничего, это сейчас пройдёт, — ответил Георгий. Ему стыдно было выглядеть перед нею слабым.

Нира решительно подошла и помогла ему застегнуть пуговицы на рубашке. Чувствуя, как её нежные и, вместе с тем, сильные пальцы касаются его тела, чувствуя близость её алых губ и ровное глубокое дыхание, Георгий непроизвольно обнял девушку. Она подняла голову и, серьёзно посмотрев ему прямо в глаза, вдруг рассмеялась и, вырвавшись из его объятий, шутливо погрозила пальцем.

— Я знаю, Жора, у тебя есть женщина и ребёнок в той стране, из которой ты прибыл. Не шали. Я знаю вас, мужчин. Всем вам только одно и нужно! Ха-ха! Смотри-ка, как ты покраснел!

Георгий действительно почувствовал как "горят" его уши. Ему стало немного стыдно за своё поведение, и он невольно опустил глаза.

— Откуда ты знаешь о том, что у меня есть женщина? — тихо спросил он, стараясь не смотреть на девушку.

— О, это очень просто! Я нашла в твоём кармане интересную картинку.

Она подошла к полкам и достала оттуда какой-то свёрток. Когда она развернула его, Георгий увидел злосчастную папку Забредягина. На папке лежал паспорт Георгия, который он постоянно носил с собой. Георгий вдруг вспомнил, что за обложку паспорта прошедшей осенью заложил фотографию, на которой он был запечатлён вместе с женой и дочерью на фоне сентябрьского леса.

— Это нарисовал очень хороший художник, — сказала Нира, задумчиво рассматривая фотографию. — Кажется, что ты сейчас выйдешь из картинки и заговоришь.

Георгия развеселила её наивность, и он, с пафосом, сказал:

— Да! Её написал лучший художник моей страны! Самый лучший, какого только можно было найти!

Не удержавшись, Георгий громко засмеялся. Нира, хитро прищурившись, подозрительно посмотрела на него.

— Что тебя так рассмешило, Жора?

— Нира, не хочу врать, но такие картинки в моей стране машина делает за несколько минут.

Девушка непонимающе посмотрела на Георгия. Видя её замешательство, он спросил:

— Ты что, не знаешь, что такое "машина"?

Нира отрицательно покачала головой. Георгий вздохнул:

— Ну, это такой предмет, который облегчает человеку жизнь, выполняя за него некоторые работы, — как мог, объяснил он.

— ...

"Да-а-а, плохо дело", — подумал Георгий.

— Кстати, твой арбалет тоже своего рода машина, — добавил он, показывая на оружие лесной жительницы, которое висело на стене.

— А-а-а, понимаю! Машины — это, например, те же катапульты, которые стоят в Ваахе для защиты от врагов! — наконец догадалась Нира. — Я сама их не видела, но мой отец, когда был в городе, видел их. Он рассказывал о том, как хитро они устроены, но я мало что поняла. Это оружие придумал Грозник.

Георгию вдруг пришла в голову интересная мысль. "Если здесь, в этом мире, волшебники могут строить катапульты, значит, они владеют элементарными научными знаниями. Что если мне добраться до этого Грозника и попросить его о помощи?"

— Подай-ка мне остальные бумаги, Нира, — попросил Георгий, натягивая свитер.

Нира протянула ему папку. Георгий развязал тесёмки и раскрыл её. Обе рукописи были на месте.

— Нира, мне нужно попасть в этот ваш Ваах, к Грознику. Может он поможет мне вернуться домой? Или хотя бы отыскать моего друга... — тихо промолвил он.

— У-у-у, Жора, — протянула Нира. — До Вааха месяц пути! Но сейчас идти нельзя — морозы очень жестокие. Вот недели через три станет теплее, тогда и пойдём.

— Пойдём?! Ты сказала — "пойдём"?! — Георгий подумал, что ослышался. — То есть ты собираешься в Ваах?

— Да, собираюсь. Каждый год мы возим туда вдвоём с отцом..., вернее, возили вдвоём, шкурки топов. (Топы — красивейшие зверьки с пушистым мехом серебристо-серого цвета, очень похожие на маленьких плюшевых медвежат. — Примечание автора). На ваахском рынке за них можно выручить хорошие деньги.

То обстоятельство, что Нира собиралась идти в Ваах, несказанно обрадовало Георгия. Ему не хотелось всю оставшуюся жизнь провести в Гиблых лесах. Даже рядом с Нирой...

***

Вскоре Георгий окончательно оправился и стал помогать Нире по хозяйству. Здесь пригодились его навыки плотника. Он починил крышу хижины и поправил частокол, окружавший её.

В принципе, хозяйство Ниры было нехитрым. Хижина состояла из единственной комнаты и кладовой. Во дворе же находились загон для домашних коз и сарай, в котором жили псы. Эти две собаки сначала вызывали у Георгия чувство благоговейного страха. Огромные, с пастями-капканами, длинной, свисающей космами, бурой шерстью, Дико и Мерг, однако были, по существу, лишь собаками больших размеров. Они быстро привыкли к Георгию. Нира оказалась права, когда сказала, что они "чувствуют, каков в душе человек". По крайней мере, дней через десять, когда Георгий мог уже кормить их без опасения быть съеденным, они с радостью бросались к нему, пытаясь вылизать ему лицо в порыве своего бурного собачьего восторга.