Все для тебя - Лукьяненко Лидия - Страница 57

— Хорошо, — наконец ответила она. — Ты выйди, как вошел, и подожди меня.

Они шли рядом, не прикасаясь друг к другу. Света переоделась в джинсы и рубашку. Она не захотела идти на дискотеку, и они направились в сторону моря. Легкий бриз обдувал лицо, и ему ужасно хотелось взять ее за руку, но он почему-то не смел. Она шла такая отрешенная, неприступная, что даже говорить на ходу, не видя ее лица, он не мог. Они остановились на огражденной площадке, откуда вниз круто спускалась лестница на пляж. Перед ними расстилалось безбрежное ночное море. Вдали темной грудой виднелся невысокий пологий остров.

— Это остров Тиран, — сказал он и обнял ее.

Знакомый трепет пробежал по их жилам, делая все, что было прежде или будет потом, не важным и незначительным. Они слились в долгом поцелуе, словно ничего не было, — ни долгих лет разлуки, ни ссор и обид, ни жен-мужей, ничего, что могло им помешать. В целом мире под огромным чужим небом существовали только они одни да еще остров Тиран…

Он проснулся рано. На удивление, после вчерашних напитков у него не болела голова, хотя пил он редко и плохо переносил спиртное. Он потянулся и повернул голову в ту сторону, где лежала она. В книгах обычно пишут, что наутро «подушка хранила запах ее волос» или что-то в этом роде. Но подушка ничего не хранила. Он даже специально понюхал ее. Ни-че-го. У Светки была потрясающе упругая и чистая кожа. Может, те, кто пишут такое, имели дело с немытыми надушенными блондинками. А Светка не имела запаха, то есть, конечно же, имела, но не оставляла его после себя, как грязный бомж. Она отдавалась вся и уходила вся. И то и другое она делала стремительно и решительно. С ней нельзя было долго говорить о любви, как с Викой, и не подкреплять слова действиями. Нельзя было просто находиться рядом и не хотеть ее.

После первого поцелуя они перестали соображать и, чтобы не заняться этим прямо на улице, быстро ушли в его номер. Так было всегда. Они могли шутить, подкалывать друг друга, но стоило прикоснуться к ней, обнять, а иногда только взять за руку — все. Взрыв! Крушение! Вихрь! Стихия, которая не слушает доводов рассудка. Они не успели даже толком поговорить. Он вышел на минуту в ванную, а когда вернулся — ее уже не было. И ничто не напоминало о ней, как если бы это был сон.

…Он проснулся на рассвете и уже не мог уснуть. Взял маску и ласты и отправился на пляж. Плавал долго, до изнеможения, изучая все изгибы рифа с такой тщательностью, словно собирался составлять карту с их подробным описанием. Ската сегодня было уже два. Они лежали на дне в том самом месте, где он впервые увидел первого. Ему понравилась черная рыбка размером с его ладонь, с белыми крапинками, про себя он окрестил ее Пантерой. Возможно, ее так и зовут? Нужно купить атлас местных рыб, он видел такой в ближайшем супермаркете. Сновало множество пузатых, почти круглых черно-белых рыб с головой, напоминающей голый череп. Кажется, такой рисуют смерть на картинках. Он с омерзением отшатнулся от них и поплыл прямо к стайке золотых рыбок с ярко-красными развевающимися хвостами. Интересно, могут ли эти рыбки исполнять желания? Хорошо бы услышать: «Чего тебе надобно, старче?» Чего бы он пожелал? Вернуть время вспять. Хотя бы к тому моменту, когда он держал в руках то непрочитанное письмо. А лучше — к их последнему дурацкому разговору, когда он кричал и обвинял ее во всех смертных грехах, а она смотрела на него, как на больного.

Он выбрался на понтон, когда солнце уже пекло вовсю. С каждым днем здесь становится все жарче, отметил он. Почувствовал, как разыгрался аппетит, и отправился в ресторан, успев за десять минут до его закрытия. Светы с Таней здесь уже не было. Наверное, только сейчас пошли на пляж, а может, лежат у бассейна. Он с чистой совестью заказал себе омлет с ветчиной, помидорами и грибами, набрал полную тарелку овощей и слоеную выпечку. Ничего, если так плавать каждое утро, лишние килограммы ему не страшны. Он вернулся на пляж, специально долго бродил, словно выбирая место, и почувствовал себя обманутым — на пляже их тоже не было. Не бегать же ему по всему отелю. Значит, придут позже. Он растянулся в шезлонге и закрыл глаза. Минуту за минутой он вспоминал их ночь, вспоминал с наслаждением, понимая, что ничего лучшего за прошедшее время у него не было. Эти воспоминания так завели его, что он вертелся на лежаке, как уж на сковородке. Усилием воли он сдерживал себя, стараясь не думать о Светке, но ни о чем другом думать не мог. Пытался понять, испытывает ли он чувство вины перед Викой или перед Ирой. И ничего не понял. Они были так далеко сейчас, их лица расплывались, как в тумане. Их жизнь проходила, не задевая его. А его — была здесь, она кипела и бурлила с новой страстью.

Интересно, какой у нее муж? Судя по Тане, наверное, высокий и светловолосый. Любит ли она его? Или вышла с горя, назло ему? Они так и не поговорили об этом. Он чувствовал, что она сознательно обходила эту тему, словно она причиняла ей боль. Ему тоже причиняла. Но он знал, что разговор впереди. И что он очень нужен им. Возможно, он многое изменит. Или не изменит ничего…

Он много плавал и лежал на пляже до обеда, а они так и не появились. На обеде он снова их не видел. Они пришли к морю, когда солнце уже клонилось к закату, и, хотя он ждал этого, их приход заставил его вздрогнуть от неожиданности.

— Здравствуйте, — церемонно сказал он, подойдя. — Где это вы пропадали?

Света смущенно улыбнулась уголками губ. Сегодня она была в очках, что делало ее элегантнее и строже.

— Ездили на экскурсию, — доложила Таня. — К острову Тиран. Там два таких красивых рифа. Мы даже рифовую акулу видели. Сказали, что это редкость.

— Что ж меня не взяли?

— Так вчера возле бассейна араб бегал туда-сюда, всех уговаривал. Вы что? Не слышали?

— А? Да. Было. Только он — не араб, а итальянец.

— Да? А мне они все на одно лицо! — безапелляционно заявила Таня. — И все такие липучие, ужас!

— Ну как не приставать к такой красивой девушке?

Таня засмущалась, восприняв его комплимент всерьез.

— Поплавать не хотите?

— Я — нет. Так наплавалась возле Тирана, что до сих пор коленки трясутся.

— А вы? — спросил он, переключившись на Свету, и деланно серьезно посмотрел на нее, хотя в его глазах плескались чертики.

— Мама только один раз поплавала, — не дала ей ответить дочь. — А потом ее укачало. Ее там учил один молодой-интересный, инструктор-араб. Так ее обнимал за талию! — захихикала Таня, подтрунивая над матерью.

— Тань, ну что ты говоришь, — запротестовала Света.

Он почувствовал непреодолимое желание набить морду посмевшему обнять ее молодому инструктору.

— Ой, там в дартс играют! — заметила Таня оживление на другом краю пляжа. — И я хочу! — Она мигом умчалась.

Он перенес свои вещи и устроился рядом со Светкой. Уже одно ее присутствие волновало его, как школьника — первая любовь. Она лежала, прикрыв лицо широкополой шляпой и закрыв глаза.

— Свет, — попытался он взять ее за руку.

— Не прикасайся ко мне, — сердито отдернула она руку. — Только этого здесь не хватало!

Ее брови сошлись в гневной гримасе на переносице. Ему стало смешно и радостно, он понял, что она имела в виду.

— Ну, Свет, — продолжал он, подтрунивая, и пощекотал ей живот.

— Прекрати, бесстыдник! Сейчас дочка придет!

— Она не придет. Она метает дротики.

Света снова закрыла глаза и сжала губы, с трудом удерживая улыбку.

— Свет, пойдем поплаваем, а то я за себя не ручаюсь. Глядишь, холодная вода остудит мой пыл.

— Ладно, — ответила она, — все равно ведь не отвяжешься. Только учти, я плохо вижу. Гораздо хуже, чем раньше. После рождения Тани у меня очень упало зрение. Так что придется мне взять тебя за руку, но давай без глупостей.

Как без того, что она назвала глупостями, если она рядом! Но он взял себя в руки и постарался быть серьезным.

Они медленно плыли, скользя по краю рифа. Он держал ее за руку, а иногда придерживал за талию, стараясь двигаться синхронно с ней и показать все самое интересное. Помня о том, что она хорошо видит только вблизи, он тянул ее за собой, наплывая над рифом на расстоянии вытянутой руки и зависая над каким-нибудь особенно красивым кораллом. Сначала она боялась, он ощущал это по напряженно вцепившимся в его ладонь пальцам. Но потом привыкла. Она не отнимала руки, но и не хваталась за его руку, просто ее ладонь лежала в его руке, а она была рядом, и этого было вполне достаточно для счастья.