Укрощая шторм (ЛП) - Тоул Саманта - Страница 54

Видеть Тома в таком состоянии, ощущать его без презерватива, чувствовать, как он изливается внутри меня, — это чересчур.

Я чувствую, как сжимаются мои лёгкие. Я не могу вдохнуть.

Словно он просто ударил кулаком в мою грудь и забрал моё сердце себе.

О, нет.

Я слишком далеко зашла. Я начинаю чувствовать что-то... к нему.

Том прижимается своей влажной грудью к моей. Он целует меня.

— Вау, в этот раз было по-другому.

Я запихиваю свои чувства подальше и улыбаюсь ему.

— Кто знал, что без презерватива может быть так хорошо? — я запускаю пальцы в его волосы.

— Нет, дело не только в этом... дело в тебе. Ты удивительная.

Слишком глубоко...

— Ну, ты тоже не так уж плох. Хотя ты не нуждаешься в том, чтобы я говорила тебе это.

— Верно.

Его смех грохочет через мою грудь. Я чувствую его глубоко внутри себя.

— Но мне приятно это слышать. Я не часто получаю комплименты от тебя.

— Верно, — улыбаюсь я.

Он ещё раз целует меня. Затем поднимается, опираясь на руки.

— Пожалуй, пойду, умоюсь. Вернусь через секунду.

Он выходит из меня, а я смотрю, как он идёт в ванную.

До меня доносится журчание воды, и через несколько мгновений он возвращается с тряпкой в руке. Том забирается на кровать и прижимает ткань между моих ног.

Я опираюсь на локти.

— Что ты делаешь?

— Убираю за собой, — он одаривает меня развязной улыбкой. — И хочу позаботиться о своей девочке.

Своей девочке?

Он обмывает меня, берёт тряпку и возвращается в ванную. Затем забирается обратно в кровать, ложась на живот.

Перекатившись на бок, я начинаю водить пальцем по его татуировке.

— Кто такой Томас Третий?

Он напрягается под моими руками.

— Мой отец.

— Ты его потерял?

Том вздыхает, а затем поворачивает голову в мою сторону.

— Да.

Я наклоняюсь и прикасаюсь своими губами к его татуировке.

— Я сожалею, что ты его потерял. Когда он умер?

— Давным-давно, — Том отодвигается.

Перекатившись на спину, он запрокидывает руки за голову.

— Значит, ты — Томас Четвёртый.

— Да.

Вспомнив сказанное им ранее о том, что у него есть песни для всех людей, которых он потерял, я мягко спрашиваю:

— Какая песня у твоего отца?

Какая-то боль возникает в его взгляде, и я мгновенно жалею о том, что спросила.

— «Обычный мир», — его голос звучит странно... жёстко.

— Дюран Дюран. (прим. ред.: «Ordinary World» Duran Duran).

Он кратко кивает.

—Так... ты слушаешь песню своего отца каждый день, как и песню Джонни?

Он резко садится.

— Боже мой, — огрызается он. — Что это, мать твою, такое? Время допрашивать Тома?

Опешив от внезапного яда в его голосе, я заикаюсь:

— Мне жаль. Я не имела в виду…

— Да, ты имела. Ты совершенно точно знаешь, что делаешь. Хочешь узнать меня? Хорошо. Нет, Лила, я не слушаю эту чёртову песню каждый день. Я не слышал эту песню шестнадцать лет, и даже это не так уж давно. Итак, этой информации достаточно для тебя? Ты достаточно узнала обо мне? Или тебе нужно больше?

Слёзы наворачиваются на глаза, в горле образуется комок. Растерянная и обиженная, я сажусь. Повернувшись к нему спиной, начинаю подниматься.

Я слышу, как он вздыхает. Затем он хватает меня за запястье. Я чувствую, как он поднимается позади меня. Длинные ноги Тома оказываются по обе стороны от моих. Прижимаясь своей грудью и лицом к моей спине, он оборачивает руки вокруг меня, удерживая.

— Прости. Я просто... я не хочу говорить о своём отце. Никогда.

Я вспоминаю, что он говорил мне о необходимости рассказывать о своей потере. Мне хочется напомнить ему об этом, но я боюсь оттолкнуть его, если сделаю это.

— Всё нормально. Я понимаю, — я сжимаю своей рукой его запястье.

Между нами затягивается этот неловкий момент, и я не знаю, что сказать, поэтому говорю первое, что приходит в голову:

— У тебя есть песня для меня?

Он отстраняет своё лицо от меня. Я чувствую его взгляд, так что поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

Он выглядит озадаченным.

— Я не потерял тебя, верно?

— Нет, — я слегка качаю головой. — Но тур закончится, и… — я останавливаюсь, потому что не знаю, как закончить фразу, даже будь у меня желание.

В глазах Тома вспыхивает что-то, чего я не понимаю.

Затем он говорит:

— «Я думал, что умер и попал на небо».

И сердце затихает в груди.

Эта песня играла в ту ночь, когда мы занимались сексом под сценой.

— Брайан Адамс, — хрипло говорю я.

Он кивает, пристально глядя в мои глаза.

— Ну, версия Брайана или группы, что играла той ночью, когда ты позволила мне делать то, чего никогда не позволяла ни одному мужчине, — сексуальная улыбка освещает его лицо.

Я теряю дар речи. Впервые в жизни у меня нет слов.

Эта песня... её смысл...

Правильно ли я понимаю то, что он сказал?

Потому что если он говорит то, о чём я думаю, тогда…

— Итак, есть ли у тебя песня, которая напоминает тебе обо мне? — голос Тома прерывает мои мысли.

Я потираю голову, пытаясь собраться с мыслями.

— О, эм... да... «Горилла», — я натягиваю улыбку на лицо.

Он выпускает смешок.

— Потому что я зверь в постели, верно?

— Скорее из-за того, что ты замучил меня ей, когда поставил на сигнал о сообщении в той закусочной.

Он издает ещё один смешок, заваливая нас обоих на кровать.

Том укладывает меня рядом с собой и начинает гладить меня по волосам.

Но я по-прежнему теряюсь в своих мыслях, зациклившись на той песне. Я прокручиваю в голове её текст снова и снова, интересуясь, сказал ли Том так всего лишь потому, что она напоминает ему тот удивительный момент под сценой... или же потому, что он так же чувствует смысл песни.

Если да, то что это значит для него и для меня? И хочу ли я, чтобы это что-то означало?

Может ли это означать что-то? Может ли кто-то столь эмоционально сломленный, как я, иметь что-то общее с кем-то столь эмоционально закрытым, как Том?

Я закрываю глаза, размышляя.

А когда открываю их, то щурюсь от утреннего света. Тома нет, и я получаю ответ на свои вопросы.

ГЛАВА 24

Лила

Через пять дней — Последний вечер тура, Клуб, Сан-Диего

Том отдалился от меня.

После нашей ночи в Лас-Вегасе он изменился по отношению ко мне.

Он едва разговаривал со мной в течение дня, а когда обращался ко мне, то это было связано с работой. Он перестал активно искать меня, чтобы заняться со мной сексом в течение дня. Избегал оставаться со мной наедине.

Только ночью, когда ребята спали, Том приходил в мою спальню.

Я хотела спросить его, в чём дело, но не делала этого из-за страха, что мне не понравится его ответ.

Каждую ночь мы часами занимались сексом. Не было никаких разговоров. Только взаимодействие наших тел. Иногда возникало такое чувство, будто Том занимался со мной любовью, но я не настолько наивна, чтобы поверить в это.

Когда мы заканчивали, я была насыщенной и уставшей и засыпала в его объятьях.

А просыпалась в пустой постели.

Я потеряла его.

Знаю, это должно было случиться. Просто мне не нравится это.

Сегодня последний концерт тура, и после сегодняшней ночи между нами с Томом всё закончится.

Я говорю себе, что поступаю правильно и это должно произойти. Об этом мы и договаривались. Это то, чего я хочу.

Но моё сердце говорит обратное. Оно хочет большего. Его.

Я отчаянно пытаюсь бороться со своими чувствами к Тому, но на этот раз моё сердце, кажется, выигрывает войну против разума.

Оно борется и хочет всего этого, но Том не испытывает того же, что и я.

Конечно, мелочи, которые он делал и говорил, наводили меня на мысль, что у него, возможно, есть чувства ко мне.