Темный разум - Эшер Нил - Страница 79

Пятеро, сидящие в ней, обнажены, истощены, глаза их ввалились. Они знают, что десять дней, отпущенные им на примирение с Господом, подходят к концу, потому что кислородные баллоны уже выкачены на площадь — и собирается толпа. Ниша под Клетью наполнена вязанками сухой флейтравы — но в нашем лишенном воздуха мире хворост не загорится без питающего пламя кислорода. Этот спектакль теократы приезжают смотреть издалека, даже с Веры, Надежды и Милосердия. Я не могу спасти их, и наша революционная ячейка тоже не может. Но термитный брусок, подсунутый мною в топливо, дарует несчастным быстрый конец, и к ним, возможно, присоединятся несколько глазеющих теократов. Я не останусь, чтобы посмотреть. Хватит с меня бессмысленного бунта, деньги, медленно и тайно скопленные мною, обеспечат мне бегство с этой планеты на корабле контрабандистов. Мне не по себе, но я знаю, что пришла пора позаботиться о себе.

— Ты можешь отправиться с нами, — сказал мне капитан контрабандистов. — Или же мы высадим тебя на станции Миранда.

— А куда вы идете?

Он рассказал мне о Погосте и отребье, собравшемся там, и я сомневалась, что выбрать, но теперь решилась. Я отправлюсь с ними. Едва ли годы, посвященные убийству наместников и прокторов Теократии, проложат мне дорогу к странной утопии Государства. Я выхожу из церкви, форма проктора мне тесна, неудобно сдавливает грудь. Шилась она на человека, разлагающегося сейчас под корнями флейтравы. Сожжение приближается — те, кто в церкви, уже встают, чтобы последовать за викарием Тараторки в белесый рассвет…

— Спир!

Магазины вернулись, Клеть снова окуталась мономеркой. Моргнув, я сфокусировал взгляд на Рисс, которая подняла свою плоскую голову кобры с широко открытым черным глазом к самому моему лицу, и не сразу осознал, что стою на коленях и что люди вокруг смотрят на меня с подозрением. Тогда я торопливо поднялся, не желая, чтобы кто–то по ошибке принял мою позу за внезапный молитвенный порыв.

Галлюцинация? Нет, я только что перенесся в чьи–то воспоминания. А подобная четкость чужого опыта доступна обычно только ИИ. Это напугало меня, я не представлял, что это означает, хотя и догадывался о существовании связи между моими прошлыми дежавю и посторонней памятью. Теперь я был уверен, что это работа Пенни Рояла — и, появившись здесь, я выпустил воспоминания из–под замка.

— Что с тобой? — спросила Рисс, глядя на меня снизу вверх, с уровня моей талии. Яйцеклад ее был угрожающе приподнят, точно скорпионье жало.

— Со мной все в порядке. — Мне не хотелось объяснять, да я и не представлял как. Народ вокруг украдкой бросал на меня взгляды. — Просто голова закружилась. Подал слишком много кислорода в респиратор.

Люди начали расходиться. Поверили они мне или нет, не знаю, но вмешиваться им определенно не хотелось. Я снова двинулся к лавке «Маркхэм».

— Что он с тобой сделал? — спросила так и не опустившая яйцеклад Рисс, совсем сбив меня с толку.

— Кто?

— Шип.

— Не понимаю.

— Я уже говорила, что ты и он связаны, — объяснила дрон. — Была передача данных, только от тебя ему или от него тебе — не знаю.

Причин лгать я не видел:

— Воспоминания. — Попытавшись собраться с мыслями, я продолжил: — С тех пор как меня воскресили, я периодически переживаю странные моменты дежавю, иногда вспоминая что–то, чего, уверен, никогда со мной не происходило. Я списывал это на сбои, произошедшие при восстановлении моего имплантата. И вот только что меня накрыло по–крупному. — Я махнул рукой в сторону Клети. — Я вспомнил, как был тут перед казнью, как решил покинуть эту планету, купив место на корабле контрабандистов Погоста. Я был молодой женщиной — одной из мятежников.

— Одной из жертв Пенни Рояла, — уточнила Рисс.

Да, возможно. Я смотрел на хоровод колец с драгоценными камнями, кружащийся в витрине «Маркхэм». Потом опустил взгляд на отчего–то нервирующую меня стеклянную скульптуру — некое членистоногое с внутренней подсветкой — и вспомнил о кошмаре, заключенном в аммоните. Что ж, Пенни Роял убил многих — но где гарантия, что он полностью уничтожил их? Некоторых он вполне мог записать. А мог ли он записать не просто некоторых, не несколько человек — а много? Что если в меня случайно влились чужие воспоминания, хранящиеся в шипе? Или они перешли от Пенни Рояла через иглу? Или загрузка посторонних воспоминаний в мой разум была не случайной? Да, скорее всего. Каковы шансы, что одна из жертв ИИ окажется здесь, в той самой церкви, где открылась лавка «Маркхэм», в которой впоследствии выставили на продажу мой мемплант–рубин? Шагнув сквозь мерцающий экран, я вошел внутрь.

Она ждала в центре магазина. Она выглядела взволнованной, настороженной и смотрела на меня так, будто мы знакомы.

— Я ждала тебя, — произнесла Глория Маркхэм.

Эта планетарная система находилась на самом краю пограничной области. Здесь кончался Погост и начиналось Государство, и красный гигант равнодушно кипятил океаны некогда обитаемого мира. Изабель перевела взгляд с раскаленного шара на рамку, которую она мысленно открыла на слоистом экране. В окошке, занявшем четверть дисплея, застыл крупный астероид — но не он привлек внимание Изабель.

Рядом с астероидом виднелись три корабля, и они быстро росли — ведь «Залив мурены» подходил все ближе. Это были «Настурция», «Глория» — и «Калигула» — самый большой и самый опасный на вид, цвета старого дуба, с наполовину сложенными крыльями для полетов в атмосфере. Из–под акульего носа выглядывали капли обтекателей. Изабель открыла новое окно.

— Значит, ты привел и «Глорию», — сказала она. Морган, недавно перебравшийся с «Настурции» на «Калигулу», покосился на нее и ответил:

— Кажется, все наши клиенты внезапно передумали вести с нами дела.

Изабель на секунду застыла. Неужели ее клиенты в Королевстве отслеживали ее действия и решили, что она больше не благонадежна и не годится для обеспечения их причуд? Может, их король закрутил гайки, а может, на них повлиял кто–то другой? Может, даже Пенни Роял? Она встряхнулась, отгоняя параноидальные мысли.

Отказ клиентов означал, что она получила лишний корабль, но также из этого следовало, что человеческий груз все еще на борту. Возможно, лучше будет бросить груз здесь, чтобы потом вернуться за ним — ни к чему тащить свидетельство своих преступлений к Масаде. Зачем лишний раз нервировать парней? Она, конечно, не собирается подпускать близко наблюдателей или военных. Завершение охоты будет быстрым, Государство ничего не заметит. Раз — и готово.

Она прикрыла все глаза, пытаясь сдержать внутреннего хищника, чтобы не мешал ясно мыслить. Несмотря на стремление поскорее отправиться в путь, Изабель знала, что Морган и остальные воспротивятся ее приказу следовать к Масаде. И тут будет иметь значение, повезут ли они с собой свидетельство преступления или нет. Значит, нужно что–то с этим делать.

— Она пригодится. — Изабель говорила о «Глории».

— Так куда мы теперь? — спросил Морган. — Не нравится мне торчать так близко к Государству — спорю, за нами следят даже сейчас.

Нет, Морган и ребята не должны пока ничего знать. Изабель моргнула многочисленными глазами, и на экране открылось еще одно окно, показывающее объект, формой напоминающий вытянутую гантель, весь утыканный датчиками. На нем мерцали огни тысяч порталов, а с обоих концов торчали стволы пушек Гаусса размером с секвойю. Это была ближайшая наблюдательная станция Государства, и она явно обладала не только тем оружием, что выставлено напоказ. Там должны быть ПИПы, и разумные У-пространственные снаряды, и телепорты, ведущие внутрь звезд или черных дыр. Через ее врата можно переправить уйму энергии. Однако подобные станции стоят здесь, чтобы отслеживать возможные прорывы прадоров, так что несколько человеческих кораблей — кораблей Изабель — не должны вызвать у них подозрений.