Темный разум - Эшер Нил - Страница 96

Она ощутила любовь.

Боевой разум вернул себе полный контроль, хищник слился с ним, а она сама, человек, отступала все дальше. Изабель чувствовала абсолютную преданность боевого разума, всепоглощающую любовь к создателю, основу существования. Потом все вытеснила чернота.

Капюшонник–альбинос, частично контролируемый паразитическим разумом Изабель Сатоми, ринулся вперед. Остановился он всего в нескольких футах от уткотрепа и опустил капюшон до самой земли. Не уверен, что мне понравилось, как он унижался. Отсутствие выбора омерзительно, даже у такого смертельно опасного существа — но и люди с их верой в свободу воли обманывают самих себя. Я, возможно, ярчайший пример подобного самообмана. К тому же такая реакция отдает лицемерием, особенно если вспомнить мои взаимоотношения с Флейтом…

— Выходит, они оба теперь мертвы? — спросил я. чувствуя, как распахивается в душе пропасть разочарования.

— Возможно, боевой разум убил личность Изабель, но Пенни Роял определенно цел.

Я недоуменно уставился на серебряную змею.

А Рисс продолжала:

— Подлинный Техник был гораздо могущественнее, но и он не сумел уничтожить Пенни Рояла. Смотри. — Рисс повела хвостом, точно советуя оглядеться.

Просвечивающие черные восьмигранники, каждый не толще листа бумаги, валялись повсюду, но даже сейчас они изменялись. Складывались, уплотнялись, становились темнее, тверже, теряли прозрачность — теперь это были кристаллы всевозможных форм, напоминающие детали китайской головоломки.

Я вдруг разозлился. Ладно, я был частью приманки, приведшей сюда Изабель, уже одно это раздражало. Но в основном бесило другое: я никак не мог понять, зачем вообще было завлекать Изабель. И почему ее превратили в существо, лебезящее перед Ткачом.

— Знаете, похоже, Пенни Роял никогда не стирает никакую информацию, пусть даже и незначительную, — сказал знакомый голос. — Так что, полагаю, Изабель Сатоми тоже жива — где–то, в каком–то виде.

— Амистад, — Рисс повернулась, — ты умеешь передвигаться очень тихо, когда захочешь.

Я тоже обернулся — и увидел бывшего боевого дрона, стоящего на перепаханной земле позади нас. Его панцирь еще искрился, сбрасывая маскировку.

— Значит, — мой гнев наконец обрел адрес, — едва опасность миновала, хранитель Масады счел возможным показать нам свой уродливый лик.

Я знал, что это не так, но мне было плевать.

— Сомнительный титул, — заметила Рисс.

— Титул несуществующий, — откликнулся Амистад, — вот уже несколько минут как.

Я боролся с собой, но все–таки выпалил:

— Что?

Рисс развернулась ко мне:

— Этот мир обладал статусом протектората, следовательно, находился под охраной Государства, а следовательно, требовал хранителя с государственными военными активами. Пока Ткач не мог защитить себя, положение не менялось, и это устраивало ИИ Государства. Они снабжали Ткача некоторыми технологиями — но, естественно, не биобаллистическими пушками, не У-прыжковыми ракетами и не ПЗУ.

— Угу.

До меня наконец начало доходить.

— Пенни Роял не просто скомпрометировал меня, отчего мой статус хранителя был приостановлен до того момента, как меня подвергли бы осмотру, — пояснил Амистад. — ИИ сочли меня лишним.

Следует заметить, Амистад не выглядел убитым горем.

Я посмотрел на Ткача и на то, что было некогда Изабель Сатоми. С облегчением вошел через «форс» в восстановившуюся компьютерную сеть Масады и буквально почувствовал, как расширяется мой разум. Я поглощал информацию и изучал законы. Величайшим оружием и надежнейшей защитой эшетеров являлся капюшонник — боевая машина, стоящая передо мной, усовершенствованная за тысячелетия битв с подобными ей и с разбойничьими джайн–техами. Так что понятно, почему планета перестала быть протекторатом, едва Пенни Роял передал Ткачу это. Даже сейчас через эшетерский ИИ Государству слались вежливые требования, закрепляющие перемену статуса. Конечно, телепортационные врата могут остаться и люди тоже. Но платформы с орбитальным оружием, боевые корабли, да и вообще весь военный контингент Государства — долой.

Теперь этот мир принадлежит эшетеру, и у Государства нет на него никаких прав.

Приклеившийся к монокуляру Блайт попросил:

— Прокрути еще разок последнюю часть, Левен. Корабельный разум повиновался, продемонстрировав уходящего Ткача и следующего за ним по пятам альбиноса–капюшонника, напоминающего верного пса. Спир и змея–дрон ждали прибытия гравикара — другой транспорт на эту территорию теперь не допускался. У Амистада имелись свои способы передвижения. Скопившиеся на горизонте машины тоже отправлялись восвояси: войсковые транспортеры, боевые вертолеты, два узнаваемых аналитических ИИ и группка боевых дронов.

— Похоже, Государство собиралось захватить Пенни Рояла, — заметил Ткач, вразвалочку, как большой дружелюбный медведь, подходя к Спиру, Рисс и Амистаду.

— Несомненно, — подтвердил Амистад. — Я сам им приказал.

— По вашим же законам, — продолжил Ткач, — вы не имеете права осуществить здесь арест, если я не позволю. А я не позволяю.

— Они, вероятно, надеялись завершить дело прежде, чем ты успеешь возразить, — хмыкнул Амистад. — Но, вижу, свое несогласие ты передал через ИИ. Они сейчас уйдут.

— Да, чтобы поджидать вне моей территории, рассчитывая захватить Пенни Рояла там.

— Конечно. — Похоже, Амистад ничуть не беспокоился.

— У них ничего не получится. — Таковы были прощальные слова уходящего Ткача.

Команда тоже прослушала запись, и Бронд сказал:

— А мы–то здесь как? Легально?

— По существу, именно мы доставили сюда «контрабандиста оружия». — Блайт опустил монокуляр. — Но нас к этому принудили, так что проблем возникнуть не должно.

— Ну да, конечно, — цинично заметила Мартина из корабля.

— Однако, — продолжил Блайт, — предлагаю потихоньку скрыться и переждать, пока страсти поутихнут. И, может, стоит попробовать смыться, прежде чем Государство приготовит Пенни Роялу ловушку.

Он отстегнул страховочный трос и направился к лесенке. Бронд и Икбал последовали за капитаном, и, когда шлюз закрылся, Блайт приказал:

— Вверх и подальше отсюда, Левен, и постарайся избежать неприятностей.

— Будет сделано, — откликнулся разум.

Блайт хотел пойти в рубку, но передумал и вернулся в трюм, к машинному отсеку. Через несколько минут он стоял перед переборочной дверью, в которую входил только раз с тех пор, как на борту обосновался черный ИИ. И опять заколебался, осознавая: то, что находилось за дверью, все еще пугает его. Впрочем, капитан сразу велел себе не глупить. Пенни Роял остался далеко внизу, на быстро удаляющейся планете, собирать себя из кусочков. Блайт открыл дверь.

В тот последний раз, когда он заглядывал сюда, задняя стена трюма отсутствовала, как и большая часть боковой стены. Их материал обратился в органические на вид колонны и поперечные балки. С этого места он видел даже У-пространственный двигатель. Еще повсюду, точно грибы–дождевики, торчали какие–то приборы, связанные между собой серебристой грибницей оптических и коммуникационных кабелей. И, конечно, здесь был Пенни Роял. Теперь стены вернулись, грибница исчезла. Однако два «гриба» все еще торчали посреди трюма, только теперь из–за расчертивших их поверхности линий они напоминали огромные белые тыквы. Блайт долго смотрел на странные штуки, потом подошел ближе. И воспоминание пронзило мозг.

Он — ребенок, глядящий на усовершенствованный обучающий голодисплей. Нужно только заговорить, и устройство активируется. А вот он уже взрослый, уже в других воспоминаниях, он поднимает руку, рука опускается на крышку, открывает коробку, и он жадно смотрит на кристаллы алмазной слюды внутри.

Блайт резко вернулся в настоящее — ментальное воздействие Пенни Рояла завершилось. На сей раз его не тошнило, и он знал, что делать. Блайт немного замешкался, вспомнив старую историю о некой Пандоре, но тут же отругал себя за глупость. И правда: если Пенни Роял хотел кинуть их в том или ином смысле, он, Блайт, ничего с этим поделать не сможет.