Сети Культа (СИ) - Московских Наталия - Страница 29

Все новые и новые существа возникали на пути, замыкая беглецов в плотное кольцо. Запнувшись, Аэлин сгруппировалась и вновь вскочила, поморщившись от легкой боли в чуть подвернутой ноге, однако была готова продолжить движение. Мальстен, поняв, что эта самая секунда промедления оказалась роковой, стал рядом со спутницей наизготовку с намерением прорываться через кольцо этих тварей с боем.

Однако, замкнув беглецов в круг, селяне вдруг замерли, глядя на них отстраненными холодными глазами.

Мальстен, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, как кровь стынет у него в жилах от растекающегося по телу суеверного ужаса. Сейчас он променял бы этих жутких кукол на любых других противников, снес бы сколь угодно жестокую расплату за контроль, лишь бы в итоге не сделаться одним из таких богопротивных существ.

Часть мертвых марионеток начала расступаться, пропуская вперед человека, неспешно бредущего к загнанным в круг беглецам, чуть припадая на правую ногу. За ним столь же медленно двигались Керн, Влас и Филипп, держа в руках факелы. В свете огня лицо хромого человека было хорошо различимо: совершенно лысая голова, острые хищные черты, небольшие тусклые глаза, длинный прямой нос, тонкие губы. Вопреки сложившемуся в народных сказаниях о смутном времени образу, некромант не носил длинной черной мантии с широким капюшоном — на первый взгляд он был одет, как одеваются обыкновенные работяги, в слегка потертую рубаху и явно старые, разношенные штаны. Сказать наверняка, сколько этому колдуну было лет, не представлялось возможным, как минимум, из-за того, что такие, как он, могли жить не одно столетие, не старея. Взгляд выдавал в некроманте древнего старца, черты лица же навевали мысли о ровеснике Бенедикта Колера. А голос, звучавший в эту самую секунду, и вовсе, казалось, принадлежал молодому мужчине:

— Так, так, так, — протянул хозяин деревни, оценивающе улыбнувшись. — Кто тут у нас? Охотники, значит? Что же ты обманываешь, Филипп? Охотница здесь только одна, и, что удивительно, путешествует она с данталли. Эти нити разве можно с чем-то спутать?

Самодовольная улыбка некроманта растянулась шире. Мальстен едва заметно вздрогнул от неожиданности: увидеть проявления его дара раньше могли либо другие данталли, либо аркалы, которые умели разглядеть любую причину боли, а способности демонов-кукольников приводили к ней неизменно. Другим существам видеть нити не представлялось возможным, однако некромант, похоже, был на это способен.

Аэлин тем временем напряженно посмотрела на спутника, словно намереваясь переспросить: «нити?!»

Мальстен виновато посмотрел на охотницу, в глазах которой застыло осуждение и возмущение, и, поджав губы, шепнул:

— Прости. Я должен был…

— Признаться, я никогда не встречал живого данталли так близко, — почти нараспев заговорил колдун, заложив руки за спину. — Был шанс ухватить одного девять лет назад при Шорре, но там меня опередили жрецы Красного Культа, и договориться с ними не вышло: они, знаешь ли, очень трепетно относятся к своей работе. Впрочем, кому я это объясняю! Ты, верно, не просто так забрался в нашу глушь вместо того, чтобы двигаться по тракту: смею предположить, что вы скрываетесь от Культа как демон и его — как это у них называется? Пособница?

Мальстен напряженно всмотрелся в поблескивающие в сиянии факелов глаза некроманта, стараясь таким образом отвлечь его взгляд от своих рук.

— О, нет-нет, — снисходительно протянул колдун, мгновенно улавливая мысль кукольника. — Можешь даже не пытаться проделать со мной свой излюбленный трюк. Зацепиться за меня нитями ты не сможешь. Вы, данталли, ведь контролируете только живое, а во мне, как водится, жизни нет… в привычном ее понимании.

Губы Мальстена сжались в тонкую линию. Невольно возникало желание задать некроманту множество вопросов, однако суеверный ужас, клокотавший в душе, не позволял издать ни звука. Аэлин боролась с тем же чувством, с трудом давя в себе желание прижаться от страха к спутнику в надежде, что он все же сумеет защитить ее от подвластной их неожиданному противнику магии смерти.

— Кстати сказать, я не представился. Несправедливо выходит, ведь я-то ваши имена уже знаю. Меня зовут Ланкарт. О роде моей деятельности вы все уже поняли, так что…

— Что тебе нужно? — наконец заставил себя выговорить Мальстен, не без труда сохраняя в голосе холодность и строгость.

— О! Заговорил, наконец! — радостно всплеснул руками некромант. — Начало неплохое. Что мне нужно? Что ж, если попытаться адаптировать это под ваше понимание, мне нужна семья. Крепкая, большая, необычная, бессмертная… точнее, не до конца умершаясемья, и я буду счастлив принять вас обоих в ее ряды. Я, знаешь ли, давно мечтал встретить данталли и разобраться, как работают ваши силы. Можно ли сохранить их после смерти, учитывая то, что вы можете контролировать только нечто живое? А если эти силы сохранятся, то в каком виде? На кого вы сможете воздействовать, если будете подвластны мне? Что до девушки… — Ланкарт сощурил глаза и окинул Аэлин взглядом с головы до пят. — Я, можно сказать, воссоединю ее с давно утраченной любовью! Ведь, насколько мне известно, много лет назад она была обручена с нашим дорогим Филиппом.

Мальстен невольно нахмурился, глядя на воскрешенного колдуном юношу, в свете факелов больше походившего на восковую фигуру. Как ни странно, в его внешности было куда меньше живости, нежели во внешности того же Керна или Власа. Лицо Филиппа казалось непроницаемой маской. При упоминании обручения он скользнул взглядом по Аэлин, и взгляд этот не выразил ничего, даже отдаленно напоминающего любовь или, на худой конец, привязанность.

— Мой жених умер девять лет назад, — подрагивающим голосом отчеканила Аэлин. — То, что я вижу сейчас перед собой, носит его лицо, но это не Филипп.

— Ты запоешь по-другому, дорогая, когда станешь частью нашей большой семьи, — со снисходительной улыбкой отозвался Ланкарт, небрежно взмахнув рукой. Голос его тут же преобразился, зазвучал властно и строго. — Сложите оружие! И без глупостей, иначе моя семья тотчас же растерзает вас в клочья, а мне не хотелось бы после собирать вас по кусочкам.

Из груди Аэлин вырвался прерывистый вздох. Она беспомощно посмотрела на Мальстена, однако данталли не сумел взглянуть на нее в ответ: в его сознании, не переставая, стучала мысль, что если б он только послушал свою спутницу и согласился сделать крюк, им не пришлось бы попадать в эту западню.

Скрипя зубами от злости на самого себя, кукольник с тяжелым вздохом бросил саблю на землю и приподнял руки, продолжая цепляться нитью за свою попутчицу.

Понимая, что выбора нет, Аэлин, смиренно опустив голову, последовала примеру данталли и бросила паранг. Филипп изучающе взглянул на нее и кивнул.

— Стилет тоже, Айли, — холодно произнес он. Женщина обожгла его глазами, однако тот лишь качнул головой. — Я знаю, ты все еще носишь его в правом рукаве.

— Смелее, девочка, — подтолкнул Ланкарт. — Не заставляй меня отрубать тебе руку, чтобы это проверять. Пришивать ее обратно, знаешь ли, проблематично: даже после применения магии иногда может нарушиться подвижность.

Испуганно поджав губы, Аэлин последовала приказу некроманта, и стилет, выскользнув из правого рукава, упал на землю, громко звякнув о лезвие паранга.

— Вот и славно, — соединив подушечки пальцев, заключил Ланкарт, тут же обратившись к своим мертвым марионеткам. — Итак, проводите наших новых друзей ненадолго в клетку. Мне следует хорошенько подготовиться перед ритуалом, да и данталли понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя. Насколько я знаю, за отнятое время жизни предстоит расплатиться.

Мальстен изумленно округлил глаза: в устах некроманта слова об отнятом времени жизни прозвучали весьма многозначительно, однако задать вопрос данталли не успел — кто-то из марионеток Ланкарта с силой заломил ему руки за спину и подтолкнул вперед, в объятия скорой смерти.