Плата за любовь - Лукьяненко Лидия - Страница 51

— Это правда?

— Что, правда?

— Про месячные.

— Да.

— Тебе же только одиннадцать! Вроде как рано.

— Врач сказала — нормально, — сухо ответила Настя и отвернулась.

С внезапным порывом я обняла ее за узкие плечики и повернула к себе:

— Но ведь дело не в этом, правда, Настя?

Она подняла на меня глаза, они были точно такого же серого цвета, как у Вадима, и в них была та же боль, которую я подметила однажды в глазах ее отца.

— Саша? — послышалось снизу.

— Мне пора, — с сожалением сказала я. Мне и вправду было жаль, что не осталось времени поговорить с ней. — Я твоему папе все так и скажу, — уверила я. — Пока, Настя. Не грусти. В жизни всякое бывает, на то она и жизнь, но хорошего все равно больше, поверь мне.

Вадиму я по дороге прочла маленькую лекцию о гормональной перестройке женского организма в период полового созревания. А девчонку мне было жаль.

Долго раздумывать мне об этой необычной семье не пришлось, так как я встретилась со своей старинной подружкой Светкой, и это в некоторой степени изменило ход моих мыслей. Светка и я начинали когда-то вместе в одной фирме рекламными агентами. Я уже говорила, что работала в разных местах, и в каждом приобретала себе хотя бы одного друга на долгие годы. Из того далекого памятного и голодного времени осталась Светка, и, хотя дороги наши вскоре разошлись, мы старались не терять друг друга из виду. Я, как известно, работала, училась и снова работала — делала карьеру. А Светка помыкалась по работам, заочно кое-как дотянула и вышла замуж. И вышла, как говорят, удачно. Муж ее был крупный бизнесмен, упакован по самые уши. Светка родила сына, сидела дома и получала удовольствие от сытой и праздной жизни. Она ворвалась ко мне после внезапного звонка тогда же вечером и обрушила на меня ворох новостей. Она знала все про наших бывших коллег, как приятных, так и не очень. Долго и обстоятельно рассказывала мне о разных сторонах своего налаженного домашнего быта: домработница, няня сына, чудная дача и главное — новая машина.

— Слушай, почему это ты безлошадная? — удивилась Светка, и рука ее с крекером, на котором красовалась горка икры, застыла по дороге к ярко накрашенному рту.

Светка притащила кучу деликатесов: икру, семгу, швейцарский сыр, шоколад и бутылку «Хенесси», наглядно, так сказать, продемонстрировав преимущества удачного замужества.

— Ты же бизнес-леди! Тебе обязательно нужна машина! Квартиру купила? Теперь давай дальше! Или денег нет? Так я подкину.

— Спасибо, — засмеялась я, — деньги есть.

Деньги действительно были, они лежали на моем счету в банке. Те самые деньги, которые я не хотела брать и не знала, на что потратить.

— Можно и машину, только я ездить не умею.

— Так я тебя научу, — загорелась Светка. Видно, совсем ей, бедной, заняться нечем, если на ходу придумывает себе дело.

— Ты! — хмыкнула я. — Ты научишь! В автошколу надо или к частному тренеру, как Игорь наш ходил.

— Между прочим, я пять лет за рулем, — обиделась Светка. — И вожу классно, хоть у мужа спроси. В школу надо месяца три ходить, а у частного тренера плотный график, и не он под тебя, а ты под него подстраиваться будешь. К тренеру надо, когда уже хоть какая-то практика есть, — так, мастерство оттачивать. Да ну тебя! Я ее уговариваю, а она ломается. Вот и иди в школу.

Я посмотрела на Светкино раскрасневшееся от коньяка и праведного гнева лицо и прыснула со смеху. Подруга состроила оскорбленную мину, но не выдержала и тоже расхохоталась.

— Уговорила, — заплетающимся языком сказала я и подняла рюмку, — учи!

— За учебу! — резво подхватила Светка.

Водить машину мне понравилось. И Светка, несмотря на мое недоверие, оказалась отличным инструктором. Когда я наконец напросилась на первое занятие к опытному тренеру, он сказал, что учить меня нечему, подсказал кое-какие тонкости и поинтересовался, кто был моим учителем. Узнав, что это моя подруга, он похвалил ее и уверил, что из нее выйдет классный инструктор. Я с удовольствием передала это зардевшейся от похвалы Светке. На права я сдала сразу и как-то неправдоподобно легко. И вскоре купила себе машину. Светкина подруга продавала отличную дамскую модель золотистого цвета. Как только я увидела эту златовласку, то сразу же влюбилась в нее без памяти. Машина была дорогая и почти новая, поэтому Светке пришлось изрядно поторговаться с подругой, да еще и одолжить мне денег. Моей покупке она радовалась, как своей, и я ей была искренне благодарна. Здорово все-таки иметь друзей!

В конце недели я «выставилась», как принято у нас выражаться, по поводу покупки. На вечеринку заглянул и Вадим, которого я последнее время редко видела, он постоянно мотался по командировкам. Выглядел он довольным и неожиданно легко вписался в нашу компанию, хотя раньше его присутствие вносило некоторое напряжение. Мы пили шампанское, меня заставили влить в себя целый бокал, на дно которого положили ключ от машины. Мне пришлось все выпить и поймать ключ зубами. После этого окружающее стало каким-то размытым и зыбким. Мне все подливали в бокал, а я все пила, пока не очнулась на балконе от ощущения поцелуя. Это был пьяный поцелуй, но мне было, насколько я помню, приятно. Тот, кто меня целовал, умел это делать, а объятия его были такими успокаивающе надежными, что совсем не хотелось их лишаться. Но все же поцелуй отрезвил мою пьяную голову, я отстранилась, открыла глаза и увидела Вадима. Его склоненное лицо было так близко, что я хорошо видела глубоко посаженные глаза, немного широкий в переносице нос и ровную линию зубов между полураскрытыми губами. Я понимала, что этого делать нельзя (хотя все равно это уже случилось, что тут поделаешь), тем не менее мы снова поцеловались, и в этот раз я уже не была в забытьи и соображала, что целуюсь с собственным шефом, целуюсь с Орангутангом, который вызывал у меня столь неприятные чувства. Но это было раньше, а сейчас я отвечала на его поцелуй, и у меня дрожали ноги и кружилась голова. Наконец он оторвался от моих губ, и я спрятала лицо у него на груди. Минуту я постояла в его объятиях, слушая, как постепенно выравнивается ритм его сердца.

— Где все? — наконец спросила я.

— Разошлись.

— А я?

— Я отвезу тебя домой.

— А машина?

— Машина останется здесь на стоянке.

— Нет, я не оставлю златовласку, — пробормотала я.

В ответ Вадим крепче обнял меня и рассмеялся. Такого смеха я не слышала у него никогда. Он смеялся негромко, но так легко и радостно, как смеется только счастливый человек. И поскольку в пьяном состоянии я прямолинейна, как столб, то так и сказала ему об этом.

— Да, я счастлив, — подтвердил он.

— Как мало надо человеку для счастья. Поцеловал сотрудницу — и все!

— Я поцеловал тебя. — Он подчеркнул последнее слово.

Тон, которым он сказал это, заставил меня сладко замереть, но привел в чувство.

— Разве мы уже на «ты»? — удивилась я.

— А ты как хочешь? — тихо спросил он и попытался привлечь меня к себе.

— Я хочу домой, — заявила я.

Не знаю, что на меня нашло, но я разозлилась. Почему это все норовят меня использовать, каждый на свой манер?

Вадим отвез меня на моей машине. По дороге я боялась, что она развалится от его веса, но златовласка ничего, выдержала.

Мы поставили машину на стоянку. Вадим довел меня до парадного и остановился.

— На кофе я не приглашаю, — проворчала я неблагодарно: все-таки человек отвез меня, проводил. Но я ничего не могла с собой поделать.

— Да я и не рассчитывал, — грустно и как-то смиренно ответил он, и от этих простых и искренних слов мне захотелось броситься назад в его объятия.

Боясь этого, я малодушно поспешила скрыться за дверью парадного.

Что это было? Пьяный бред или нет? Досадные воспоминания об Алексее отступили. Я больше не думала о нем. Я думала об Орангутанге. И все время вспоминала наш поцелуй, вкус его губ, тепло рук, волнуясь, как школьница. Я проснулась на рассвете от тупой головной боли, выпила таблетку цитрамона, стакан минеральной воды и лежала пластом, вспоминая прошедший вечер. И почему-то больше всего боялась увидеть его в понедельник на работе. Как я посмотрю ему в глаза? Ужас!