Террористка - Самоваров Александр - Страница 40

Дима не успел ответить. Он увидел над собой лицо женщины и в ее глазах опять прыгали те черти, которые поднимались, по ее словам, из глубины души…

…Он вышел из громадного дома в сумерках. Возле его «Нивы» стоял коротконогий мужчина в спортивной куртке и шапочке. У мужчины было жирное лицо и глаза-буравчики. Он в упор глядел на Диму.

— Чего ты хочешь? — спросил Дима.

Тот фыркнул, ухмыльнулся и ковыляющей походкой пошел прочь.

Окна Нининого дома были темными. Перед уходом Димы она проглотила несколько таблеток сильного снотворного.

Зато в его доме все окна были полны света. Еще у дверей он услышал женский смех и звон гитары. На гитаре играла полупьяная женщина с разметавшимися волосами.

— Ваня, — протянула она грубым голосом, — это кто?

— Друг мой и собрат по несчастью, — сказал Иван, — ну что, видел свою Джульетту? Эх, ты, бедолага. Измочаленный весь. А с виду она такая слабенькая…

Дима не отвечал и молча прошел в другую комнату. Все происшедшее с ним сегодня казалось нереальным. Он ощупал свою шею. Болело около самого уха. Подошел к зеркалу и увидел след от укуса.

А из соседней комнаты доносился низкий голос Ивана и смех очередной его «колхозницы». Ну, с ней все ясно. Иван заплатил ей деньги. А может быть, и нет. Ведь те две женщины, что гостили у них с Иваном прошлый раз, никаких денег не взяли.

Среди сумбурных мыслей в голове Димы появилась одна, вполне здравая: «Если у нее до меня было множество мужчин, близость еще с одним самцом, как она выражается, для нее дело вполне нормальное. Может быть, она мстила таким образом своему любовнику?»

«Меньше эмоций», — сказал сам себе Дима.

Кто знает, сколько он еще проживет. Все-таки эта Нина куда лучше, чем случайные колхозницы.

Он лгал себе. В отношениях с женщинами он почти всегда попадал в странные ситуации. Дима был романтик. Женщины почти сразу это чувствовали и хорошо к нему относились, но никогда не любили по-настоящему.

На следующий день, уже в одиннадцать часов утра он вновь был у своей дамы. Открыв дверь, заспанная женщина ничуть не удивилась его приходу, точно знала: именно так все и должно быть.

— Проходи. Зря ты приехал рано. С утра у меня бывает ужасное настроение.

Но, несмотря на свое ужасное настроение, она сразу же затащила Диму в постель. На этот раз она выжала из Димы все, на что тот был способен. Чем больше она получала, тем больше хотела. В конце концов она стала всерьез кусать ему грудь, и Диме пришлось оттаскивать ее за волосы.

Успокоившись через некоторое время, она стала рассказывать Диме о своей жизни. Начала с того, как потеряла невинность в двенадцать лет, а закончила рассказом о своем предпоследнем шестидесятилетнем любовнике.

Дима во время этого повествования тихо зверел.

Он ушел от женщины в пять часов вечера и снова встретил возле своей машины вчерашнего толстяка в куртке и шапочке, и опять толстяк очень нехорошо ему улыбнулся. Видно, заранее радовался тому, как донесет любовнику Нины о посещениях ее молодым мужиком…

Немного поколебавшись, Дима все рассказал Ивану. Тот выслушал и сказал печально и нежно:

— Смотри не влюбись в нее.

Дима опустил голову.

— Как ты ротой командовал, — удивленно пожал плечами Иван, — ведь пацан пацаном. И ведь неплохо командовал.

И добавил с сожалением:

— Дурак ты редкий, Дима… хуже нашего комбата.

Фролов чуть презрительно улыбался, и его улыбка бесила Старкова. Ведь только эта презрительная улыбочка жила на неподвижном лице бывшего кагебешника. Полное его лицо было абсолютно бесстрастно, и сталью мерцали холодные глаза.

Он рассказал Старкову, что позвонил Маклеру, и тот сам предложил встретиться и во время встречи как бы между прочим сообщил, что на соседней с его дачей в пятницу, в семь часов вечера собираются трое больших людей из наркомафии.

— А что Гавриил Федорович? — спросил Старков.

— Шеф одобрил. Он сказал — надо наезжать.

Старков терпеть не мог жаргона. Но наезжать или не наезжать зависело от него. Никто не мог ему приказать.

— Почему бы вам с вашими мальчиками не сделать этого самостоятельно? Вы человек опытный, а они храбрые.

— Весь мой опыт сводится к прошлой нашей операции, — опять улыбнулся Фролов, — а Гавриил Федорович говорит, что вы работаете долго и успешно.

Фролов так улыбался, как будто знал наверняка, что Старков не откажется. И был прав. Ввязавшись в историю с налетами, ограблениями и вымогательствами, Старков для себя решил, что не отступит. В конце концов ничего нелогичного в его судьбе не было. Можно было продолжать служить, но он не смог и не захотел этого делать. Тогда судьба повела его по другой тропинке, и новая игра диктовала свои правила.

— Хорошо, — сказал он, — а где гарантии, что Маклер не подставляет нас?

— Таких гарантий нет, — сказал Фролов, — но если рассудить здраво, какой смысл ему рисковать своей шкурой. От нас он знает, что мы действовали по наводке Анжапаридзе. Если это так, то он может сделать один вывод — от него хотят избавиться. Жорж Анжапаридзе сводит с ним счеты. Или кто-то через Жоржа делает это. И сейчас эти же ребята зовут Маклера в гости. Что он может подумать о подобном приглашении? Он уверен, что его там ждут, чтобы потребовать выполнения чего-то, чего делать он не желал раньше и не желает сейчас. Он очень проницательный человек, и для него не составило труда высчитать, что мы действуем сами по себе. Так что для него может быть лучше, чем стравить нас с этими ребятами?

— Противно, — сказал, морщась, Старков.

— Что именно? — насторожился Фролов.

— Противно опять видеть рожу Анжапаридзе.

— Работа у нас такая.

Договорились встретиться, как и в прошлый раз, в лесу. Предварительный план операции был предельно прост: в темноте все вместе перелезают через забор и действуют по обстановке.

Но Старков помнил и о Рекункове. Гавриил Федорович рекомендовал и его привлечь к операции. Фролов, услышав об этом, крякнул недовольно, но посоветовал, чтобы Рекунков взял с собой не больше одного человека.

В лесу встретились в назначенное время. Должен был подойти Олег. Они с Борисом с утра вели наблюдение за дачей.

На этот раз разговаривали мало. Рекунков исподлобья разглядывал Фролова. Приведенный им Лобахин обстругивал веточку ольхи острейшим финским ножом, не проявляя ни малейшего волнения.

Бесшумно появился Олег в маскхалате. Юные глаза его возбужденно блестели. Он почти по-военному доложил Старкову, что к даче подъехало три машины, в каждой по четыре человека. До этого дача, по всей видимости, была пустая, ибо никаких признаков жизни замечено не было.

— Все ясно, — сказал Фролов, — по три хозяина, и у каждого по три охранника.

— И как ты думаешь действовать дальше? — не обращая внимания на эту реплику, спросил Старков Олега.

Тот провел тыльной стороной руки, измазанной в земле, по потному лбу и сказал:

— Внешней охраны у них нет…

— И аппаратуры наверняка никакой нет, — вставил Фролов, — это вам не… — он недоговорил, глянув на Рекункова. Но ясно было, что он имел в виду Маклера.

— У них и собаки-то нету, — сказал как-то по-детски Олег, радостно улыбнувшись, и все невольно улыбнулись ему в ответ.

Старков переждал это невольное оживление, которое было вызвано предстоящим делом и сказал:

— Борис, как договорились раньше, остается на своем месте, Дима прикроет дачу со стороны леса, чтобы никто не ушел, а остальные через забор и за мной.

В темноте легко перелезли через забор и, рассыпавшись в цепь, пошли на освещенную дачу. Подошли вплотную к дому. Их не заметили.

Вперед выдвинулся Иван. Ему оказали честь начать.

Мощный удар ноги распахнул дверь. Трое сидевших в прихожей, несмотря на грозное «руки вверх», схватились за оружие и были в упор расстреляны Иваном.

Оставшиеся шесть охранников отстреливались отчаянно, но были сметены ураганным огнем из автоматов.