Книга таинств Деливеренс Дейн - Хоу Кэтрин - Страница 12

Молодой человек развернул маленькую бумажку, глянул на свою жену и приготовился читать. Эплтон заметил темные круги у него под глазами, а загар не скрывал бледности и желтизны кожи. Публика ждала.

— Я свидетельствую о том, — начал он, старательно выговаривая каждое слово, — что моя жена никакая не ведьма и что упомянутый Питер Петфорд ожесточился сердцем от горя, потеряв свою дочь Марту, и теперь от беспомощности ищет, кого обвинить.

Он уже начал сворачивать листочек, но Элиас успел выхватить его, и Натаниэль опять сел рядом с женой. Эплтон заметил, как он украдкой погладил Деливеренс по колену кончиками пальцев, вложив в этот нежный жест все свои переживания. Еще бы! Нелегко, когда про жену говорят, что она ведьма. Если она не выиграет это дело о клевете, слухи будут множиться, а от репутации слуги дьявола не избавиться никогда. Если Петфорда не сочтут виновным, один Бог им поможет, нахмурился Эплтон. Подумать только: из-за слабовольного человека может разбиться счастье молодой семьи. Смутившись от нахлынувшего на него чувства сожаления, он обернулся к секретарю, ища поддержки. Тот одними губами назвал ему имя следующего свидетеля.

— Если здесь присутствует достопочтенная Мэри Оливер, пусть она огласит свое свидетельство, — сказал Эплтон.

По другую сторону от центрального прохода с места поднялась женщина неопределенного возраста. Ее изрытое крупными морщинами лицо ощетинилось усами, испачканными в табаке. При одном только взгляде на нее Эплтону вспомнились кислые маринованные сливы, и он сморщился. Женщина развернула свою бумагу и, поднеся ее к носу, стала читать:

— Я свидетельствую о том, что упомянутая Деливеренс Дейн — известная целительница, но и ведьма тоже, и это не клевета. Некто Джон Годфри рассказал мне, что в этом самом месяце у него заболел и истощал теленок, и Джон спросил упомянутую достопочтенную Дейн, отчего животное захворало. Она собрала мочу теленка в бутыль и вскипятила на огне, после чего сказала Джону, что теленок выздоровеет, хотя он и заколдован. И теленок поправился.

Тут зал дружно ахнул, и по рядам покатился возбужденный шепот.

— Тихо! — рявкнул Эплтон. — Продолжайте.

Достопочтенной Оливер явно понравилось произведенное ее речью впечатление, и она, оглядев публику с самодовольной ухмылкой, продолжила:

— В другой раз у меня болела нога, и я пошла к Дейн за лекарством. Она позвала меня в дом и растерла мне ногу мазью, каковую приготовила из трав, сверяясь по какой-то книге. Я спросила ее, что это за книга, но она ничего не ответила, поставила книгу на верхнюю полку и спросила меня, прошла ли нога. Нога действительно прошла.

Это вызвало еще одну бурю обсуждения, а достопочтенная Оливер надменно сжала губы. Она церемонно передала свой листок Элиасу и, постояв несколько дольше, чем было нужно, села на свое место. Эплтон смотрел на нее с неприязнью. Он уже представлял, с какой важностью она будет обсуждать свое выступление с соседками. «Я им все сказала! — похвалится она. — Когда у меня в следующий раз заболит нога, эта Дейн будет знать, как брать с меня такие деньжищи!» Стерва.

— Мистер Солтонстолл, — повысил голос Эплтон, нетерпеливо глядя на незатихающую публику, — допросите ответчика.

В дальнем углу зала пара ботинок, украшенных огромными полированными пряжками, с грохотом опустилась на пол со стула, на котором спокойно отдыхала. Обладатель ботинок, одетый в не менее роскошные бриджи и камзол с кружевным воротником до плеч, поднялся во все свои шесть футов роста и неторопливо направился к столу. Кто-нибудь должен поучить тебя уму-разуму, Ричард Солтонстолл, — подумал Эплтон. — Была бы возможность, я бы тебя сам потаскал за кудри. Отец Ричарда никогда так не возносился. Как только Бог посылает тебе попутный ветер, ты забываешь, кому обязан такой милостью.

— Благодарю вас, сэр, — сказал адвокат хорошо поставленным, уверенным голосом. — С удовольствием. — Он повернулся к залу и объявил: — Достопочтенный Питер Петфорд, ответчик, вы должны быть подвергнуты допросу.

Жуликоватого вида человек все время опроса свидетелей раскачивался, держась за голову. Теперь он поднял голову и неуверенно встал. Солтонстолл рукой указал ему на стул около судейского стола, и Петфорд опустился на него, беспокойно озираясь. В углу выжидающе застыл Элиас с пером в руке, готовый записывать каждое слово. Солтонстолл взглянул на Эплтона, тот кивнул.

— Достопочтенный Петфорд, йомен, — начал Солтонстолл, — вы обвиняетесь в клевете за распространение в городе лживых свидетельств о достопочтенной Дейн. Вы находитесь перед судом и должны говорить правду.

— Я праведный человек, — выговорил Петфорд дрожащим голосом.

Он опустил голову и отвел взгляд. Эплтону бросились в глаза темные впалые щеки и будто обтянутый кожей череп. Петфорд выглядел сломленным.

— Как случилось, что вы позвали к больной дочери достопочтенную Дейн? — спросил Солтонстолл, самоуверенно глядя на собравшуюся публику.

Он стоял, сцепив руки за спиной. Его голос долетал до каждого уголка.

— Я слышал, что она готовит лекарства для больных… — тихо сказал Петфорд.

— От кого вы слышали? — настаивал юрист.

— Да многие говорили… — неуверенно произнес Петфорд. — О ней известно в городе.

— А Марта, ваша дочь, очень плохо себя чувствовала?

— В понедельник она еще работала в саду, слегла во вторник к вечеру. А через неделю умерла…

— Как она умерла? — спросил Солтонстолл.

— Не знаю… — прошептал Петфорд. — Она плакала, металась и кричала, что ее что-то колет. Она рвала на себе одежду, как будто ее ошпарили. — Его голос на секунду дрогнул, и он закашлялся. — У нее был припадок, — договорил он.

— Достопочтенная Дейн пришла сразу, как вы ее позвали? — не отставал Солтонстолл.

— Да, — кивнул Петфорд, — и не удивилась, что я ее позвал.

— То есть она пришла к вам домой, чтобы лечить ребенка, — уточнил Солтонстолл.

— Да.

— Как именно вышеуказанная Дейн лечила ребенка?

Петфорд нахмурился, вспоминая.

— Кажется, она поддерживала ее голову, шептала ей, а потом достала что-то из кармана и дала ей выпить.

— Что за лекарство она дала ребенку? — спросил Солтонстолл.

— Не знаю… Какую-то микстуру…

Солтонстолл в задумчивости шагал по комнате, кивая.

— А какой был запах у микстуры? — спросил он, подняв бровь.

— Отвратительный, — ответил Петфорд.

— И ребенок выпил эту микстуру? — продолжил Солтонстолл, на этот раз глядя прямо на присяжных.

Они сидели хмурые, все как один. Пэлфри кивал головой.

— Да, она выпила, — ответил Петфорд, — и в тот же момент будто невидимые руки начали бить ее, терзая голову и плечи.

Люди ахнули, и почти все посмотрели в сторону Деливеренс Дейн.

— Видели ли вы, как ее били? — спросил Солтонстолл.

— Я не видел руки, но я видел, как дергается ее тело, я слышал, как она плачет.

— Что вы сделали?

Некоторое время Петфорд молчал, глядя на свои руки. Он сжал губы и поднял голову. Толпа смотрела и ждала. Даже вязальные спицы не щелкали.

— Я так испугался, что не мог двигаться, и умолял достопочтенную Дейн облегчить ее страдания. Она пристально посмотрела на меня, воздела руки над головой и пробормотала что-то непонятное, а глаза ее засветились, как горящие угли. Я окаменел, точно невидимые руки связали меня. Марта перестала плакать, откинулась на подушку и больше не двигалась. И тогда я понял, что колдовство убило мою Марту, а Деливеренс Дейн — злая ведьма.

Публика заволновалась, а молодая женщина вскочила на ноги и воскликнула:

— Как ты смеешь лгать суду! Это клевета! Твоя дочь была околдована, но не мной!

Зал взорвался криками. Стулья стучали по полу, женщины визжали и потрясали кулаками.

Эплтон поднялся с места и крикнул:

— Достопочтенная Дейн, вы должны молчать!

Он увидел, как муж Деливеренс схватил ее за руку и усадил на стул. Ее щеки пылали, светло-голубые глаза стали еще светлее.