Ангелы по совместительству (СИ) - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" - Страница 59

— Ждем вас через месяц?

— Да, мистер Крент.

Один месяц прошел, другой — начался, бесконечная карусель поездок, проверок, осмотров и выполнения предписаний пошла на следующий круг. Должность санитарного инспектора оказалась хлопотной, не слишком доходной, но Амиши рассматривал ее лишь как первый шаг для натурализации в Ингернике. Тяжело в его возрасте заново строить карьеру! Все для дочери, все ради нее. Не будь с ним его малышки, белый предпочел бы остаться в Крумлихе и смиренно разделить участь его обитателей.

Казенный фургончик Амиши вел сосредоточенно и не быстро, в который раз мысленно благословляя вовремя приобретенный навык. А ведь бывшие сослуживцы не раз высмеивали "эту городскую блажь!". Теперь же другие беженцы спорили за места черноголовых, а для Амиши единственной сложностью было подтвердить диплом природника так, чтобы звание пастыря третьего класса нигде не прозвучало. Разоблачения он не боялся — всеми правдами и неправдами перебраться через океан смогли немногие, знакомых лиц среди спасшихся не было вообще. Ингернийцы же в реалиях империи разбирались слабо, главное — демонстрировать лояльность и энтузиазм, твердить, что в И’Са-Орио-Те его держала только воля покойной жены, а не то бы он давно… Чудо, что никто не задумался: почему вообще са-ориотский маг так хорошо владеет заморским наречием, на что он его употреблять-то собирался. Вернее, на ком…

Амиши потряс головой. Прочь, прочь эти пасторские мысли! Упаси боги, проскользнет прежняя привычка — все надежды на спокойную жизнь мгновенно пойдут прахом. Потому что сострадание состраданием, а кристалл с отпечатком его ауры ингернийцы записали первым делом.

В поселок на "Узловой" начинающий инспектор прибыл уже в сумерках и не удержался — завернул к почте. Нету ли письма?

Увы, он оказался не единственным припозднившимся посетителем: у стойки получали какую-то посылку две примечательные личности — человек и одаренный. Амиши сглотнул и постарался дышать ровно, идти прямо и вообще — никак не демонстрировать смятения чувств. К изгоняющим без хранителей бывший пастырь привыкнуть не мог, а уж если он верно оценил силу… Черный маг отвлекся от заполнения бланков и окинул белого профессионально-цепким взглядом, словно примериваясь, как ловчее наручники надеть.

— Добрый вечер, мистер Амиши! — спутник колдуна был дружелюбней, да и воспитан лучше.

— Тихой ночи, ясного утра, господин Лемар! Полковник Райк!

Черный снизошел до легкого кивка и вернулся к бумажкам.

— Как ваши инспекции? — продолжил светскую беседу человек. — Не нарушают?

— Всюду мир и благолепие! — Амиши постарался взять себя в руки. — Вы тоже за корреспонденцией?

— Циркуляры, — вздохнул Лемар (расписавшись, где надо, черный немедленно вручил увесистый пакет ему).

Полковник Райк хмыкнул. Оба ингернийца состояли в местной охранке, надзирающей равно за ночными гостями, черной и белой магией, словно это явления одного порядка, и надзирающей, как успел понять Амиши, очень хорошо.

— А вам кто пишет? — неожиданно подал голос колдун.

Бывший пастырь даже опешил.

— Дочка, надеюсь.

Письмо на его имя у клерка действительно было. Черный бесцеремонно заглянул через плечо Амиши и прочитал обратный адрес:

— Михандровские интернат? Знакомое название.

— Неужели? — от близости сильного колдуна пастыря слегка потряхивало.

— Брат одного нашего сотрудника там учится.

— Которого? — заинтересовался Лемар.

— Тангора.

— Черный? — про черных в интернате Амиши ничего не слышал.

— Нет, белый.

— Как это? — не понял маг. Прозвучавшее имя было типично, просто вопиюще черномагическим.

— А каков сотрудник, таково и семейство, — отмахнулся полковник.

— Он уже и не сотрудник, вообще-то! — уточнил Лемар, внеся еще большую неразбериху.

— Такие как он — всегда сотрудники! — не согласился Райк.

"Безумная страна, безумные люди!" Амиши спешно откланялся.

Душа белого рвалась прочь, бывший са-ориотец бежал не оглядываясь, а потому не заметил внимательный взгляд, которым проводил его полковник Райк. Черный был чем-то сильно озадачен.

— Мне одному кажется, что в костер только что плеснули керосину? — поинтересовался он у своего спутника.

Лемар пожал плечами. Он работал в НЗАМИПС не один год, а потому к мистике был не склонен. К тому же, речь идет не о самом Тангоре, а всего лишь о его брате. Может, и не будет ничего.

"Звезда очей моих, свет души и радость сердца… ", — Саиль отложила письмо. Велеречивые уверения в любви и многословные описания далекого Суэссона больше не вызывали ответных чувств, не заставляли улыбаться. О тете с дядей в письме опять ничего не было, а ведь тато уверял, что они едут следом и будут вот-вот! Однако месяц проходит, а новостей все нет.

— О чем грустишь? — к замершей у окна Саиль незаметно подошел мальчик.

Нет, не просто мальчик, а Он — мечта всех девочек колледжа, вне зависимости от природного дарования. Предводитель детских забав (что для белого уже немыслимо), будущий великий эмпат (на этом сходились абсолютно все), обладающий невероятной способностью всегда оказываться там, где нужно. В его присутствии ссоры сами собой затихали, а горькие обиды превращались в веселые недоразумения. И даже имя было у него таким сияющим — Лучиано!

Саиль невольно покраснела и отвернулась к окну.

— О тете с дядей опять ничего, — вздохнула она.

— А когда они должны были приехать?

Девочка нахмурилась:

— Папа не говорил. Но мы-то здесь с марта!

Едва стихли зимние шторма, они отправились в путь, как и многие, многие… Те, кого не удерживали на месте печати.

— А сколько им было пути?

— Не знаю, — смутилась Саиль.

— Посмотрим по карте?

Саиль, с благодарностью, улыбнулась: белые плохо переносят неопределенность, а перемена занятия позволяла разорвать хоровод темных мыслей, больно сжимающий виски.

Дети взялись за руки и побежали в библиотеку, хором здороваясь с учителями и старательно огибая клумбы. Оба — в шаге от юности, в счастливом неведении о начинающемся превращении. Идиллическая картина!

Миссис Хемуль проводила их взглядом и улыбнулась. Быть директором интерната, в котором проживают одновременно одаренные и неодаренные дети, всегда сложно. А уж когда к ним присоединяются иностранцы, со своей сложной культурой и застарелыми психологическими травмами… В общем, штатному эмпату тоже скучать не приходилось. Однако за Саиль Амиши можно было больше не опасаться — девочка начала адаптироваться к новому окружению. Да и может ли что-то предосудительное произойти от посещения библиотеки?

Книжное собрание михандровского интерната помнило еще Инквизицию, и было столь же выверенным и благочинным: жизнеописания малоизвестных достойных людей, поучительные истории и философские притчи. Но Реформация ворвалась и сюда: потемневшие от времени шкафы оказались сдвинуты к стенам, а их место заняли стеллажи "под старину", заполненные пестрыми, пахнущими типографской краской изданиями. Новенькие лакированные разделители предлагали посетителям приобщиться к алхимии и общей истории, ремеслам и теологии. Саиль окинула эти богатства взглядом и тайком вздохнула: ингернийский устный давался ей легко, а вот письменный — не очень. Насладиться чтением пока не получалось.

За одним из читальных столиков устроился странноватый мальчик, поверх светлой интернатской формы носивший черный бант.

— Петрос, где атласы по географии — знаешь? — окликнул его Лучиано.

— Тебе Ингерники или всего мира?

— И’Са-Орио-Та.

— Третья полка снизу, — Петрос указал пальцем на стеллаж.

Повозившись, Лучиано перенес на стол пару толстых книг формата, как любил выражаться отец Саиль, "спотыкашка" — раза в полтора больше обычной полки. Девочка, ожидавшая увидеть рулоны и свитки, была обескуражена.

Пользоваться найденными картами, как и всем в Ингернике, следовало по-особенному. На общем виде И’Са-Орио-Та (всего-то на разворот) были указаны только столицы провинций.