Ангелы по совместительству (СИ) - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" - Страница 81

Правильно — ближе к делу.

— Я хочу узнать судьбу родича. Ему всего двенадцать лет. Он — белый, пастырь, по-вашему, уехал из Ингерники навестить родственников подруги. А тут такое, — я махнул рукой в сторону Плеши. — Придется спасать.

— Мальчик-иностранец, говорите? — нахмурился Шу’Фарим.

Са-ориотцы обменялись парой быстрых фраз, потом мастер повернулся ко мне спиной и заорал со всей мочи:

— Ба-ру-и!!! Ба-ру-и!!!

Головы повернули все, но отозвался только один — откуда-то со стороны пристани зычно гаркнули:

— Я!!!

— Как звали пастыря, что у тебя жи-и-ил?!!

— Ли-си-а-но!!! — отозвался невидимый Баруи.

У меня задергалось веко. Не, не может быть. Звуковая галлюцинация!

— А где, говорите, он останавливался? — вкрадчиво переспросил я.

Если по ту сторону канала, мне останется только шипеть и плеваться. Повезло — портовый служащий Баруи и жил, соответственно, в порту.

Мне тут же дали провожатого — ради своего спасителя (пусть и мнимого) са-ориотцы готовы были на все. Я шел за ним не спеша, с достоинством, старательно сохраняя довольный жизнью вид (что бы ни произошло, повода смеяться над неудачей черного ни у кого не появится).

Дальше-то что делать? Описывать им Лючика — слишком ненадежно, да и портретист из меня… Впрочем, есть еще вариант. Я незаметно высвистал из фургона пса-зомби. Всякое можно подделать, но не запах, а моего брата Макс уже нюхал, значит, с опознанием справится на раз. Лишь бы следы не очень затоптали.

Идти пришлось недалеко, благо после нашествия Ведьминой Плеши Алякан-хуссо стал очень компактным поселением. Дом Баруи стоял в стороне от центральной улицы, поэтому Уложению в нем соответствовала только крыша. Из дверей халупы выглянула женщина-печатная с большим узлом в руках (горожане собирались на новое место обстоятельно, не торопясь).

— Здравствуйте, — ласково окликнул я ее (только бы не напугать!). — Я слышал, у вас останавливался пастырь из Ингерники. Это правда?

В то, что Лючик — мой брат, она просто не поверит.

— Да, — улыбнулась печатная. — Милый юноша, с девочкой и осликом.

Гм. Шустрая девка — уже два осла у нее.

— А вещи он какие-нибудь оставил? Нам только посмотреть.

Женщина покопалась в вещах и выложила два свернутых рулончиками спальных мешка. Идеально.

— Что, он?

— Буф! — авторитетно подтвердил пес-зомби.

Ты смотри, вот ведь шпана предприимчивая! Я даже загордился.

— А куда они направились? Видите ли, родители просили меня вернуть его домой…

Женщина широко махнула рукой:

— В Кунг-Харн.

— Куда-куда? — у меня перехватило дыхание. — Когда? Как?!!

Печатная смутилось.

— Как раз, когда беженцы пошли, с последним поездом.

Ах, да, у них тут была чугунка — я видел колею. Значит, малолетний ишак имел шанс проскочить в горы до прихода Ведьминой Плеши.

Как я его теперь догоню?!!

Последняя часть затянувшегося путешествия сохранилось в памяти Саиль обрывками. Не то, чтобы происходящее ее потрясло — бойня черноголовых была намного страшнее — скорее наоборот, почитай ничего серьезного и не случилось.

Из-за беспорядочных остановок до Кунг-Харна добирались почти двое суток. Постепенно самообладание возвращалось к Саиль, люди вокруг становились знакомыми и привычными. Вот сосредоточенно молится деревенский жрец, этой молитвой словно бы отгородившись от всех бед, своих и чужих. Рядом безутешно рыдает старушка, потерявшая сына (печатный не сумел переступить заветной черты). Капризничают дети, испуганные необычным поведением взрослых. Едущие в грузовом вагоне люди обещали время от времени обливать ослицу водой. Припасами белые поделились с семейством, в ходе стремительного бегства оставшегося вообще без багажа, молоком — с молодой матерью, у которой от пережитого волнения пересохла грудь. Провидец, силой интуиции восполняющий недостаток словарного запаса, легко находил тех, кто готов помочь им, и сам указывал на нуждающихся в помощи, но сочувствие вызывали не все.

Одетый в халат чиновника мужчина громко поносил каких-то разгильдяев, приставал к попутчикам, требуя от них убрать вещи, не пихаться, не шуметь, не дышать, попытался выбросить из вагона дряхлого старика, заподозрив в нем изгоняющего — дезертира (да даже если бы и черный, много ли он наворожит в таком возрасте!). Люди пугливо жались, стараясь отодвинуться от смутьяна, не привлекать его внимания, не возражать. За обиженных им пассажиров никто даже не вступился! Саиль совсем уже созрела возвысить голос, но ее опередил вагоновожатый, властно призвавший пассажира к порядку. И грозный дебошир, успевший запугать полвагона, превратился в испуганного мямлю, плаксиво жалующегося на грубость служащих чугунки. Поразительная метаморфоза.

Горы паровоз одолел одним рывком, за четыре часа ни разу не остановившись. Убийственная в прямом смысле слова жара (ночью из вагона вынесли двух скончавшихся пассажиров) спала, а вот воду набирать стало негде. Саиль нечем было обмыть малыша, и непривычный к такому обращению Пепе горько плакал. Конец путешествия все приняли с огромным облегчением.

Спустившись на дрожащий под ногами деревянный перрон, Саиль подозрительно огляделась. А, собственно, где Кунг-Харн? Поезд остановился на каком-то полустанке, ни положенного по Уложению вокзала, ни завалящей станционной будки около него не наблюдалось. Вокруг громоздился унылый каменный хаос, единственный путь между валунами и обрывами перегораживала аляповато сделанная, но очень высокая стена (тут Саиль внезапно вспомнила про каторжан), колея чугунки уходила дальше, но люди высаживались здесь.

— А мы точно приехали туда, куда надо?

— Угу, — кивнул Лучиано и замялся, подбирая слова. — Это — северная рокада, ее провели, чтобы разгрузить старый перевал, но дальше, почему-то, не продлили. Кунг-Харн — там!

Кашляющая, вздыхающая, шаркающая толпа медленно вытекала с перрона по узкой лестнице. Просто поразительно, как много народу способен везти один-единственный паровоз! Служители с зелеными повязками чрезвычайных уполномоченных выстраивали прибывших рядами по три и направляли в сторону единственных ворот в ограде, но дальше покамест никого не пропускали. Саиль горестно вздохнула (кто знает, сколько придется ждать)…

И тут давешний шумный чиновник вознамерился реквизировать для себя ослицу! Не по чину ему, видите ли, идти пешком, на ровне с печатными. Ради себя она не стала бы возражать, но Пепе нужно было молоко, без правильного питания малыш мог заболеть, поэтому Саиль клещом вцепилась в повод, который рвал из ее рук гораздо более сильный взрослый. А потом Лучиано привел подмогу — занимавшегося распределением беженцев служителя. Раздраженный чужим самоуправством кунг-харец прямо заявил скандалисту, что никаких прав тут у него нет ("и даже паек тебе придется зарабатывать"), а жаловаться на это он может сразу Наместнику ("Прямо сейчас к нему и отправишься!"). На угодившего в переплет смутьяна оглядывались не без злорадства (кажется, он успел обидеть решительно всех), к месту волнений уже проталкивались плечистые стражники (откуда только взялись), но Саиль не держала на беспокойного попутчика зла — сердобольные женщины утянули безвинно пострадавших детей в самое начало очереди и буквально через четверть часа они официально стали переселенцами в Кунг-Харн. К слову говоря, не имея при себе ни денег, не документов.

— Уф! — познание правды жизни давалось белой очень тяжело. — Ой! Мы же не спросили, где искать дядю!

— Только давай это делать не здесь, — опасливо оглянулся мальчик (знакомый дребезжащий тенор раздавался почти у самых ворот).

— Давай, — легко согласилась Саиль.

И они бодро зашагали вперед, благо шанса заблудиться не существовало. Единственная дорога сделала два широких изгиба между скал и ухнула вниз, а маленькие путники замерли, потрясенные чистотой и простором.

Когда Хребет Мира воздвигся к небесам, земная твердь прогнулась и пошла складками. За первой линией скал пролегла длинная пологая низменность, украшенная цепочкой озер. Наполняемые прозрачными стоками ледников, освещаемые ослепительным солнцем, они сверкали, словно редкая драгоценность.