Ученики Ворона. Черная Весна (СИ) - Васильев Андрей - Страница 27

Я стянул с Гарольда сапоги, мокрую одежду и дотащил его до кушетки, стоявшей у стены.

Плохо дело. Последний рывок забрал остаток его сил, и он впал в беспамятство. Сдается мне, что дорогу от моря до дома он вообще проделал на одном упрямстве. Он такой.

А еще меня совсем уж встревожил внешний вид его раны. Чернота расползалась от места укола по боку тонкими прожилками. Не знаю, что тут к чему, но одно мне ясно — если ему не оказать помощь, то завтра, крайний срок послезавтра, друга у меня не станет.

И означает это только одно — мне надо идти в город. Хочешь, не хочешь, а выбора нет. Надо отыскать друзей, причем лучше всего Рози, найти лекаря не из болтливых, и… И пока все. Что делать дальше будем думать после того, как услышим о том, что его жизни больше ничего не угрожает.

Кстати, Эбердин, помнится, делала немалые успехи в врачевании, ее даже Ворон хвалил. Может, и лекарь не понадобится, может, своими силами справимся.

Но действовать надо незамедлительно. Времени совсем нет.

Первым делом я скинул с себя одежду. В ней мне в город соваться нельзя, в ней я слишком бросаюсь в глаза. Как минимум, своей обтрепанностью. Тюрьма, сидение в роще и морская прогулка нанесли моему и так не слишком новому наряду изрядный вред. И потом — ищут именно благородных.

А я оденусь слугой. На слуг вообще никто не обращает внимание, они часть пейзажа. Кто такой слуга? Это тот, кого ты видишь на улице настолько часто, что перестаешь воспринимать его как некую личность. Они всегда куда-то бегут, спешат, опаздывают.

Правда, платье слуги пришлось поискать. Потому что не сразу сообразил, что они жили не в этом доме, не в господском. У них была отдельная халупка рядом с господскими апартаментами. Одна на всех.

На мою удачу, они оставили здесь часть своих одеяний (что слуг было несколько, мне стало ясно сразу. Куртка была мне великовата, а штаны, наоборот, тесноваты), так что теперь я был такой же, как сотни других обитателей города.

Одно плохо — кинжалы слугам в Форессе носить было нельзя. Я настолько привык к оружию, что без него чувствовал себя как голым.

Когда я закончил подготовку к вылазке в город, на улице совсем уже рассвело, яркое утреннее солнце весело блестело в небесах.

— Гарольд — потеребил я друга — Гарольд.

— Эраст — только через пару минут выплыл из забытья Монброн — Что такое? Нам пора? Что это на тебе за наряд?

Глаза у него были мутные и дышал он как старик — хрипло, с каким-то посвистыванием.

— Мне надо сходить в город — объяснил ему я — Тебе лекарь нужен.

— Лекарь на нас донесет — прохрипел он — Награда, Эраст. Деньги!

— Не донесет — заверил его я — Не успеет. Точнее — не сможет. Да неважно. Ты, главное, не вставай. Вот я тебе тут кувшин с водой поставил, пей.

— Вина — потребовал Монброн — К демонам воду!

— И вина тоже — обрадовал его я — Вон бутылка. И вот что еще — не шуми.

Уходил я с тяжелым сердцем. Очень мне страшно было его тут одного оставлять. Но выбора не было.

Соблюдая тысячу предосторожностей, я покинул поселение богачей и быстро зашагал по направлению к Форессе.

На самом деле я отлично понимал, что имею все шансы вовсе не вернуться обратно. Если соглядатаи «законников» или дядюшка Тобиас пронюхали о том, что мы приехали в Форессу не втроем, а впятером, то в гостинице запросто меня могут взять под локти и сопроводить в такое место, в котором без суеты и спешки можно будет выяснить, почему я сюда заявился один, и где сейчас мой друг.

И узнают ведь. Пусть не сразу, но узнают. Это только в красивых легендах герои прошлого ничего своим истязателям не говорят, а только плюют им в лицо, принимая невероятные муки с улыбкой. А в жизни… Тут все проще и страшнее. Как кости в «веселом сапоге» захрустят, как за ребро на крюк подвесят, как ногти по одному выдергивать клещами станут — все расскажешь, что знаешь и что не знаешь, лишь бы это кончилось. И десять раз пожалеешь, что в детстве не помер от болезни какой.

Потому я сразу для себя решил, что живым в руки не дамся. Пущу в ход магию и тогда наверняка меня почти сразу как ежа болтами арбалетными утыкают. Стражники ребята простые, и подобные штуки очень не любят, они их побаиваются. А если еще и гаркнуть перед этим что-то вроде: «Я заберу ваши души, и они будут служить мне вечно», то точно можно будет по поводу собственной кончины не волноваться.

Что до Гарольда… Он умрет. Просто потому что никто не знает, где он есть. Доконает его рана. К тому же есть у меня серьезное подозрение, что там не только в ней дело. Вся эта чернота… Сдается мне, что клинок того убийцы был ядом смазан, медленного действия. Я ведь еще тогда, в роще, рану обработал, почистил, как смог. Ворон намертво вбил нам в головы тот факт, что нет ничего хуже грязной раны. С чистой, может, и выживет человек, даже если его не лечить, а вот с грязью точно ему конец.

Нет, тут дело в другом. Тут явно расчет присутствует — если даже убийца того, кого ему заказали, не прикончит сразу по какой-то причине, то это за него сделает яд. И ведь он оправдался в каком-то смысле, этот расчет.

Но лучше пусть он умрет так, чем глядя на тюремщиков или, того хуже, злорадную рожу дядюшки. Думаю, такое решение Монброн и сам одобрил бы.

Вот только кроме как в «Крылышко и ножку» идти мне было некуда. Где сейчас Рози мне неизвестно, а больше я в этом городе никого не знаю.

На улицах Форессы народу было немало — все старались сделать свои дела до наступления дневной жары. И, что приятно, по ним сновало немало народа, одетого приблизительно так же, как я. То есть — слуг. Кто-то тащил корзины с провизией с рынка, кто-то просто деловито вышагивал с таким видом, что было ясно — человек хозяйское поручение выполняет.

— Дружище — остановил одного из коллег по цеху я — Не подскажешь, где тут гостиница «Крылышко и ножка», а? Хозяин послал меня туда, а я и не знаю, где она находится.

— Хм — почесал затылок молоденький круглолицый паренек — Знакомое название. Вроде бы она недалеко от Главной площади, я как-то со своим господином мимо нее проезжал. Ты до площади дойди, а там спросишь у кого-нибудь.

— Спасибо — поблагодарил я собеседника опечаленно — Пойду.

Про Главную площадь он мог бы мне и не говорить, я и сам помнил, что гостиница эта недалеко от нее. Вопрос, как до площади добраться? Нет, найти я ее найду, вот только сколько времени это займет. Но не задавать же ему такой вопрос, это уже вызовет подозрение. Слуга может не знать местонахождение сомнительных гостиниц, но не главных достопримечательностей города.

Рассудив, что все дороги ведут в центр, то есть к этой площади, и что главное никуда не сворачивать, я зашагал по улице, приняв вид гордый и независимый.

В таких ситуациях, как у меня, главное что? Не показывать своего страха. Если ты прячешь глаза, жмешься к стенам, стараешься скрыться от чужих взглядов, то раньше или позже это будет замечено городской стражей. У них на подобные вещи нюх, это уж я наверняка знаю.

Мой мастер-наставник всегда мне говорил: «Запомни, вор должен прятаться только тогда, когда объявление о его поимке висит на всех столбах. Это значит, что ты где-то грязно сработал и есть видоки, которые тебя опознают. А до того ходи везде смело, пусть все знают, что тебе нечего скрывать. Да, ты оборванец. Но ведь это не значит, что ты вор? Вот пусть все так и думают».

Город оказался велик, велик. Даже не понимаю, как мы тогда на фургоне так быстро выскочили за его пределы. Добрых полчаса я мерил ногами его мостовые, переходя с узких улочек на все более широкие, пока, наконец, не добрался до Главной площади.

Хоть я и видел ее мельком, но сразу узнал. Фонтаны, роскошные высокие здания вокруг нее, в которых, надо полагать, находятся присутственные места, вроде суда и магистрата. Ну, или как тут у них магистрат называется? Неважно. А вон то здание — это точно банк. Уж его-то я ни с чем не спутаю! У нас почти такой же был, с важными дядьками в ливреях у входа, которые двери открывают. И стражей, прогуливающейся неподалеку, на всякий случай. Случаи, как известно, они бывают разные.