Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ) - Трегуб Георгий - Страница 55

Это был «чистый драйв», как сказал бы бармен Иллай из «Слона и Ладьи». Ассет руководствовался принципом «вздернуть, застрелить, допросить». Именно в такой последовательности. Грег Ассету симпатизировал: внешне ничем не примечательный дядька — коренастый, усатый, с тросточкой, больше похожий на механика или рабочего с завода, нежели на лидера оппозиции, — был единственным политиком за всю историю Федерации, кому удалось на последних выборах потеснить Народный Фронт и отнять у последнего три четверти мест в парламенте. И это в Аппайях!

Тем временем крики и топот стали стихать, и Эллисону наконец удалось заговорить.

— Намеки досточтимого лидера оппозиции Ассета на то, что сегодняшняя правящая партия может быть как-то замешана в этом скандале, следовало бы проигнорировать. Но я всё-таки отвечу. Не далее как вчера я лично попросил генерального аудитора начать проверки счетов «Джеопорта». Я обещаю, господин председатель....

Снова послышались возгласы «Позор!», кто-то даже выкрикнул «Воры!», и Эллисону пришлось взять небольшую паузу. Но как только шум немного стих, он продолжил:

— Я обещаю, господин председатель, что подам в отставку, если в ходе расследования обнаружится, что я имею к предполагаемым махинациям какое-либо отношение.

Либералы вскочили с мест, зааплодировали, председатель привычно призвал к тишине и порядку. Филдс, сидящий рядом с Грегом, рассматривал царапины на столешнице. Это только издали зал Палаты Общин казался образцом викторианской роскоши — с витражами под высоченным кафедральным потолком, с картинами, богатой мебелью... Вблизи становилось заметно, что зеленоватый ковролин местами в пятнах от кофе (который в Оресте пили, похоже, вместо воды), столы и скамьи старые и исперщённые царапинами, а окна не мыты аж с позапрошлой весны.

Улучив момент, Филдс повернулся к Грегу:

— Макрей может проститься со своим портфелем.

Макрей был нынешним министром обороны.

Грег пожал плечами:

— Ты знаешь не хуже меня, как это работает. Назначат послом где-нибудь, уберут с глаз подальше... А Эллисона, если он действительно ничего не знал, хорошо подставили...

— Не знал, как же! — Филдс фыркнул и поскрёб затылок. — Ассет с него не слезет сегодня. Как бы ещё не подрались.

— Господин председатель, — Ассет потрясал перед собой вытянутой рукой, открытой ладонью обращённой к залу, — почему никто не знал о планах возведения нового военного объекта? Я хочу сказать: что здесь происходит, а? Господин премьер-министр и его кабинет день за днём делают, что только пожелают, и предоставляют нам минимум объяснений по этому поводу. Господин премьер-министр отказывается нести обязательства перед государством...

Шла прямая трансляция. Ассет был актёром на этой сцене, и актёром талантливым, отметил Грег про себя. Киссинджер знал, и Ассет знал прекрасно, что любой лидер, подхвативший летящий на него мяч власти, будет бежать с этим мячом в любом нужном ему направлении до конца поля. Или же пока не остановят.

На втором этаже, в офисе сенатора Барросы в это же время было весело. Да, у Альберта с утра подозрительно скребло в горле, и он уже догадывался, что выходные придётся проваляться в постели с температурой, — возможно, поэтому не удержался от удовольствия немного помучить своего незадачливого стажёра.

В обязанности стажёра входили распечатка документации, распределение корреспонденции по нужным папкам и ответы на телефонные звонки, если Сюзан, личный секретарь сенатора, отлучалась по срочным делам. Но для Рикки офисные технологии являлись настоящим испытанием. Какую кнопку нажать, чтобы машина отсканировала документ с обеих сторон, он запомнить никак не мог. И, опасаясь неулыбчивого Альберта, нередко казавшегося высокомерным, Рикки обращался к Сюзан. Каждые пятнадцать минут.

— Сю-юзи, — тянул он, стоя за спиной молодой женщины, — а ты мне можешь показать, как четырнадцатидюймовый лист копировать?

— ...А на какую кнопку нажимать?

— ...А если позвонят из комиссии по делам национальных меньшинств, мне что говорить?.. Сю-юзи...

В конце второй недели на «Сю-юзи» следовал один ответ:

— Меня нет дома.

Ещё через месяц Сюзан пожаловалась Барросе, что её отвлекают от работы. Потом посоветовала Рикки все вопросы адресовать Альберту, но Альберту достаточно было лишь бровью повести, чтобы Рикки решил: доставать Сюзан — куда безопаснее. Сюзи тем временем изменила тактику. Она перешла в атаку.

Произошло это в момент, когда Альберт вышел в приемную попросить её о каком-то мелком одолжении. Сюзан протянула ему конверт. Адрес отправителя был с гербом и печатью, и Альберту не надо было даже доставать письмо, чтобы понять, что его приглашают на встречу с генеральными аудитором.

— Только что курьер принёс, — сообщила она и покосилась на Рикки.— Альберт, парень занимает слишком много места в офисе. Не возражаешь, если я его подвину куда-нибудь?

Альберт бездумно кивнул, толком даже не расслышав, о чём она говорит. Если генеральный аудитор найдёт достаточно оснований для возбуждения уголовного дела, он привлечет к расследованию национальную полицию, а это ребята, которым не надо переходить дорогу — они самого премьер-министра могут упечь за решетку, если понадобится. У Альберта поднялось настроение (вместе с температурой, и он подумал, что надо бы отправить Рикки в аптеку и — вообще — уйти с работы пораньше).

Лаккара улыбнулся Сюзан — широко, с редким для него озорным огоньком в глазах, и Сюзан приняла эту улыбку как поощрение.

— Мне нужна будет часть твоего стола, Рикки, под бумаги. Отодвинешься в угол со своим ноутбуком.

— Но это же моё место.

— Твое место — там, где я выделю. Сейчас оно в углу, двигайся.

Альберт видел, что Сюзан шутит, и поддержал игру.

— Всё так и есть. Первое правило сосуществования с женщиной: ей принадлежит семьдесят пять процентов твоей территории. Двигайся.

— Я не знаю, как сосуществовать с женщиной, у меня нет девушки, — застенчиво заметил наивный ягнёнок, которого Сюзан, судя по хитрому выражению её лица, собиралась принести в жертву своей потребности похулиганить. И послушно отодвинулся в угол стола.

— А сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Только не говори, что никогда и не было.

Рикки смутился настолько, что запотели стёкла очков.

— Я живу с родителями, и они заправляют моим банковским счётом. Даже на конфеты приходится деньги просить.

— У тебя странные родители, цыплёночек, — расхохоталась Сюзан.

— Что ты хочешь от его родителей, дорогая, они назвали сына Рикки.

Альберт невольно вспомнил своих и тут же добавил:

— Наши родители поразительно талантливы в умении сломать нам жизнь ещё до нашего рождения.

— А что ты делал в двадцать лет, Альберт? — спросила Сюзан.

— Скажем так: когда мне было двадцать лет, родителям было лишним знать, на что я тратил заработанные деньги.

Сюзан лукаво подмигнула стажёру:

— Рикки, специально для тебя, если ты не понял: твой строгий босс тоже был молод и у него, как и у всех, финансы уходили на девочек, алкоголь, сигареты, компьютерные игры и травку.

Альберту надоело стоять в центре комнаты, он подхватил свободный стул и придвинул его к Сюзан. Сел рядом — сейчас они выглядели как приёмная комиссия. Рикки смутился ещё больше. Сюзан и Лаккара работали вместе уже четыре года. Сработались, она его понимает с полуслова. Очень поддержала во время развода. А мальчишку было по-хорошему жалко: неплохо зная среду престижных факультетов в Оресте, Лаккара ничуть не сомневался, что бедолагу травят по-чёрному. Альберт помнил свои первые здесь годы: золотые орестовские мальчики-девочки аппийца не принимали, педагоги тоже не жаловали. Он и сейчас-то с трудом идёт на компромиссы, а двадцать лет назад юношеский максимализм так и лез из всех щелей.

Рикки, вероятно, с постоянными насмешками смирился. Вот сейчас Альберт и Сюзан, два взрослых человека, подтрунивают над пареньком, а он отвечает беззлобно, с застенчивой улыбкой. Но — внимание льстит, и Рикки испытывает потребность поделиться наболевшим: