Красный рыцарь - Кэмерон Майлз - Страница 106

Капитан вновь пожал плечами. Сейчас он выглядел не старше своих двадцати, упорно не желая принять очевидное: зрелый мужчина предостерегает его. Красный Рыцарь поступил как мальчишка и был уличен в глупости. Он прекрасно это сознавал.

— Кэп, — произнес Том, неожиданно преобразившись в огромного грозного вояку, — если ты погибнешь, очень сомневаюсь, что мы выпутаемся из этой заварушки. Так что вот тебе мой совет: не вздумай помирать.

— Ладно.

— Да и прелестная послушница будет намного сговорчивее с живым, чем с трупом.

— Это ты из собственного опыта узнал, Том? — вклинился в разговор Эткорт. — Оставь парня в покое. Оставь капитана в покое. Простите, милорд.

Красный Рыцарь лишь покачал головой.

— Трудно сердиться, когда узнаешь, что нравишься людям и они заботятся исключительно о твоем здоровье.

Эткорт рассмеялся. Том склонился над ним и что–то прошептал на ухо, отчего мужчина расхохотался еще сильнее и поморщился от боли.

Красный Рыцарь чуть замешкался в дверном проеме, чтобы напоследок глянуть на обоих: Том вынул из кошелька карты и кости, а Эткорт держался за бок и ухмылялся.

Капитан сбежал по лестнице, кожаные подошвы глухо ударялись о каменные ступени. Но Амиции в лазарете не оказалось. Он обругал Тома за хитрую уловку и вышел в темный двор. Ему хотелось опрокинуть кружку вина, но он опасался, что тут же отключится. Хотя поспать точно не помешало бы. Но вместо отдыха он отправился к яблоне, улыбаясь собственной глупости. И она была там, сидела под светом звезд, что–то тихонько напевая.

— Прошлой ночью ты не пришла, — услышал он собственный голос. Из всего, что он хотел ей сказать, это было самым последним.

— Я уснула. Что, по–моему, было бы весьма мудрым и с вашей стороны, милорд.

Холодный тон. По нему и не скажешь, что они когда–то целовались, или вели задушевные беседы, или даже кричали друг на друга.

— Но ты же искала встречи со мной, — заявил он.

«Я веду себя как последний дурак».

— Всего лишь хотела сказать, что ты был абсолютно прав. Я должна была ждать тебя за той дверью. Старая ведьма просто использовала меня. Я люблю ее, но она специально подталкивает меня к тебе. Раньше я этого не понимала. С тобой она разыгрывает куртуазную любовь и подсовывает мое тело вместо собственного. Или что–то вроде того.

Амиция пожала плечами, в неярком свете звезд ему удалось различить только это движение. Он не знал, что ответить. Сам вполне допускал подобное и теперь не представлял, как выпутаться из создавшегося положения. А еще понимал, что не хочет говорить о настоятельнице плохо.

— В любом случае прости, что был так бесцеремонен с тобой, — наконец произнес Красный Рыцарь.

— Бесцеремонен? — Она засмеялась. — Ты извиняешься за то, что пренебрег моими оправданиями и предпочел не замечать мою гордыню и благочестие? Что предстал передо мной полным сожаления лицемером?

— Ничего подобного, — возразил он.

И далеко не в первый раз почувствовал огромную пропасть, разделявшую их. Даже толпы согласных на все девушек–служанок не подготовили его к этому.

— Я действительно люблю Иисуса, — продолжила она, — хотя далеко не всегда понимаю, что значит любить Господа. И мне больно, почти физически, что ты отрицаешь Бога.

— Я не отрицаю Бога. Вполне допускаю, что этот мелкий ублюдок действительно существует.

Ее лицо, бледное в свете луны, окаменело. «Я слишком устал, чтобы делать признания», — подумал он.

— Я тебя люблю, — услышал Красный Рыцарь собственный голос.

Вдруг ему вспомнился Майкл. И он поморщился.

Она прикрыла рот рукой и тихо произнесла:

— Ты странно выражаешь любовь.

Внезапно он опустился на скамейку. Как и в случае с признанием в любви, он не собирался этого делать. Просто подкосились ноги. Амиция взяла его за руку, а когда их пальцы соприкоснулись, вздрогнула.

— О боже мой, мессир, да вы мучаетесь от боли.

Она наклонилась и дунула на него. Судя по его ощущениям.

Оказавшись во Дворце воспоминаний, он опустил защитные барьеры. Пруденция покачала головой, но ее неодобрение не было чем–то исключительным, так поступила бы любая женщина, и он распахнул дверь, уверенный, что стены крепости защитят его от зеленого урагана.

Прямо за дверью стояла она. А зеленый ураган бушевал позади нее. И выглядела она совсем иначе. Именно так невежественные люди представляют себе призраков — бледное и бесцветное отражение самой себя.

Красный Рыцарь потянулся и взял ее за руку.

«Ты позволишь мне войти?»

Девушка осмотрелась, потрясенная. Сделала реверанс Пруденции.

«Боже милостивый, милорд, она живая?»

«Она живая лишь в моих воспоминаниях», — ответил он, утаивая долю истины.

Некоторые секреты были слишком ужасны, чтобы ими делиться.

Амиция закружилась.

«Это великолепно! Сколько у тебя сигилов?»

«Сигилов?»

«Символов. Заклинаний. Чар».

«Больше двадцати», — ответил Красный Рыцарь. И это не было ложью. Скорее, желанием преуменьшить собственные возможности.

Девушка фыркнула. Здесь она была несколько выше ростом, с более мелкими и вместе с тем грубоватыми чертами лица. Ее глаза сверкали, как кошачьи в ночи, и назвать их миндалевидными можно было лишь с натяжкой.

«С первого взгляда я поняла, кто ты. Закутанный в силу, словно в плащ. В силу Диких».

Он улыбнулся.

«В этом мы схожи».

Она все еще держала его за руку и теперь подняла ее и поднесла к своей правой груди. Реальность извернулась, и он обнаружил себя стоящим на мосту. Внизу журчал ручей, его дно устилали опавшие листья, темно– и светло–коричневого оттенков. По берегам росли деревья, возвышавшиеся до самых небес. Вместо серых одежд ордена на Амиции был зеленый кертл с зеленым же поясом.

«Есть риск, что весеннее половодье унесет мой мост. А в твоей башне я чувствую себя взаперти».

Он наблюдал за могучим потоком под мостом и был слегка напуган.

«Ты можешь использовать всю эту силу?»

Девушка улыбнулась.

«Учусь. Я слишком быстро устаю, и у меня нет двадцати заклинаний».

На его губах заиграла улыбка.

«Знаешь, если только Пруденция не ввела меня в заблуждение, теперь, побывав друг у друга в местах силы, мы связаны».

«Пока твоя окованная железом дверь заперта, я тебя даже найти не могу», — возразила она.

Игриво нахмурившись, она добавила:

«А я пыталась».

Он потянулся к ней. Едва капитан приобнял Амицию за плечи, они оказались на скамейке под яблоней в кромешной темноте. Их губы слились в поцелуе.

Она положила голову ему на гамбезон, а он открыл было рот…

— Пожалуйста, ничего не говори. Давай помолчим.

И так он сидел в темноте, абсолютно счастливый. Не сразу Красный Рыцарь понял, что Амиция исцелила его ушибы. Но к тому моменту она уже уснула.

Время шло, и ему захотелось по нужде. Несмотря на прогретый весенний воздух, каменная скамейка оставалась холодной, а ее острый край упирался ему в бедро. Постепенно нога затекла, и ее стало покалывать.

Перед Красным Рыцарем встала дилемма, должен ли он разбудить Амицию и отправить спать или разбудить и возобновить поцелуи. А еще молодой мужчина подумал, что жертвовать сном — не лучшее для него решение.

Прошло немного времени, и он заметил, что глаза девушки открыты. Она соскочила с его коленей, а он перебрал в уме дюжину замечаний на тему того, что он гораздо теплее, нежели ее возлюбленный Иисус, но затем отказался от них от всех.

Взрослел. Поцеловал ей руку.

Девушка улыбнулась и заметила:

— Ты хочешь показаться намного хуже, чем есть.

Вместо ответа он пожал плечами.

Амиция достала что–то из рукава и вложила ему в ладонь. Просто кусочек обычной ткани.

— Мой обет нестяжания[72] ничего не значит, поскольку у меня ничего нет, — поведала она. — Я всего–то облегчила боли в суставах камеристки, и она дала мне этот платок. Правда, я им утиралась, когда плакала. Дважды.