Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ) - Шиннок Сарина - Страница 68

Кэно мчался к дому Кобры, как испуганный зверь от охотников, чувствуя за спиной ружья самой судьбы. Снова прыжок через забор — на пороге Кира ждала его. Их глаза встретились. Кира уронила банку пива, взглянув на кровь на его одежде.

— Что с тобой? Где ты был? Ты весь в крови!

— Не моя кровь… Я убил…

Кира схватила его руку, погладила предплечье и вздрогнула — ладонь ощутила холодную гладкую чешую.

— Это из-за опытов?

— А из-за чего же еще? — гневно швырнул Кэно.

Анархист не видел испуга женщины. Он не смотрел в ее глаза. Впервые он чувствовал запах ее тела — этот запах заставлял его сердце биться чаще, взгляд жадно изучал ее формы, он из последних сил сдерживал свои инстинкты, чувствуя растущее напряжение в паху.

Джарек обнял Киру. Она дрожала всем телом и пыталась сдержать слезы. Джарек поглаживал ее плечо, пытаясь успокоить, хотя и сам не мог прийти в себя.

— Красавица, все будет хорошо. Ничего страшного не случилось…

Кэно не сводил глаз с товарища, фиксируя каждое его движение: объятья, поглаживания…

— Не-ет… Моя… Моя… — шептал он, глядя на Киру.

Его сексуальное напряжение сменилось неконтролируемой агрессией — он так врезал товарищу кулаком в челюсть, что Джарек отлетел от Киры на метр и ударился затылком о стену дома.

— Отойди! — прошипел Кэно, тщетно пытаясь разжать оскаленные зубы.

— Ты чего?! Оборзел, психопат! — отплевываясь, опешил Джарек.

— Как будто я не знаю, что у тебя одно на уме… — прорычал Кэно, тяжело дыша.

— Да иди ты в зад! — выругался Джарек. — Это у тебя одно на уме!

Он взял Киру за руку и отвел ошеломленную женщину в дом. Она обернулась и взглянула на Кэно с грустью, испугом и сочувствием, в глазах ее читался вопрос: «И кто же ты теперь? Кто?»

— И правда, во что я превращаюсь? — задумался он, стоя у стены. — Что за тварь внутри меня? На что способен зверь во мне?

Зверь. Он живет инстинктами. Как любое животное — инстинкт самосохранения и инстинкт размножения. И чем дальше, тем сильнее они будут затмевать искру разума. На что способен зверь?

Кэно бросился в дом, к двери своей комнаты и запер замок. Взгляд метнулся на окно. Он запрыгнул на письменный стол, с него на подоконник и закрыл окно. Запер решетку на окне и выбросил в форточку ключ. Потом задернул шторы. Его дыхание, срываясь, рычало, перенапряженные мышцы дрожали.

— Я не выйду отсюда! Не выйду!

Кэно схватился за край стола и резко придвинул его к двери.

— Нет! Это ничто! Это меня не удержит!

Он отодвинул стол, отпер дверь и нырнул на чердак. Там он нашел запыленные инструменты, взял перфоратор, «болгарку» и анкерные болты. Вернувшись в кабинет, анархист полностью продумал план своих действий.

— Только быстрее! Пока соображаю…

Кэно провел ладонью по столу. К чему письменный стол зверю? Он распилил столешницу на доски, этими досками и перекрыл дверной проем, вогнав в стену анкерные болты.

— Я не выйду отсюда! — с бесконечной тоской, но и с долей гордости проговорил Кэно. — Не выйду.

Свобода… Он вырвался из унизительного плена на свободу. Как же он распорядился ею? Стал пленником. Узником в тюрьме, которую построил сам.

— Так надо, — убеждал Кэно сам себя. — Так надо… Я не хочу причинять им боль.

Он лег на кровать и закрыл единственный глаз. Он не желал зла своим людям. Ни за что. Лучше жертвовать собой, своей свободой. Он так сам решил.

За дверью по коридору разносился звук шагов. Кэно мог различить, кто идет, даже с закрытой дверью. Он легко узнавал отчеканенный шаркающий шаг Джарека, который при ходьбе имел привычку задирать носки вверх — стандартный строевой шаг, армейские ботинки отбивают марш. Или развязную поступь Кобры, шуршащее трение о паркет его фирменных кроссовок, неуверенный, сбивающийся ритм его шагов — только этот парень от волнения спотыкался на ровном месте. Кто проходил мимо двери в этот раз? Кэно вслушивался. На человеке боевые ботинки, но они не сотрясают пол — облегченные. Ритм ходьбы быстрый, ровный — уверенные, мелкие, но частые шаги. Идущий переступает резко, будто намеренно ударяет ногой в пол со всей силы — он в нервном напряжении. Шаги стихли. Сердце человека за дверью колотится встревожено, разгоряченное тело излучает тепло, которое Кэно чует даже сквозь стену. И запах. Знакомый, завораживающий, возбуждающий. Как только этот запах тронул его носовую полость, пульс анархиста будто взбесился, горячая кровь наполнила сосуды мышц, все тело напряглось. Кира! Она пришла к нему! Для чего же?

— Кэно. Ты запер дверь? Открой.

Все тело Кэно нервно вздрогнуло, он резко мотнул головой, как встревоженный зверь.

— Нет!

— Что случилось? — голос Киры вздрагивал, в нем слышались нотки волнения и гнева. — Не молчи! Кэно! Говори, как есть!

— Я не выйду отсюда… — шепотом еще раз повторил Кэно.

— Что-что?

Он понимал: она делает вид, что не расслышала слов, не хочет верить его решению.

— Я запер себя здесь. Так вам будет лучше.

Кира молчала. Тонкий слух Кэно улавливал ее тихое, но очень тяжелое дыхание. Он даже слышал, как трепещет сердце в ее груди. Сердце… Сердце этой женщины стучит в унисон с его собственным.

— Что я могу сделать для тебя? — произнесла она, Кэно послышалось, что она плачет.

— Под моим окном в траве ключ от решетки валяется. Возьми его. Сможешь приносить мне еду и оставлять на подоконнике. Более ничем ты мне не поможешь. Я мяса хочу. Много мяса. Непрожаренного, с кровью.

Кира глубоко вздохнула, но так ничего и не ответила. Она ушла. Ее поступь уже не была уверенной и четкой — скорее, напоминала тревожную походку Кобры, спотыкавшегося на ровном месте, только шаг более тяжелый, с силой ударяющий в пол нелегкой подошвой боевых ботинок. Она ушла, но Кэно казалось, что его не оставляет ее запах, тревожный и дурманящий.

Когда запах, наконец, развеялся в воздухе, сердце Кэно успокоилось, дыхание выровнялось. Террорист чувствовал, что его начинало клонить в сон. Так он и остался в состоянии между сном и бодрствованием, потому что полноценный сон перебивали назойливые звуки окружающего мира, хотя и слышал он их будто издалека. Сознание наполнялось беспорядочными образами, среди которых он мог различить то манящий силуэт Киры, то кровь на клинке ножа, крики и безумные глаза убитого им человека, запах крови, бьющий в голову, подобно алкоголю, и такой же дикий, затмевающий разум, сладостный запах тела Киры. Впечатлений было слишком много — Кэно решил, что спать сегодня ему не придется.

Жалобно скрипнула оконная рама. Кэно медленно встал с постели и лениво потянулся. Окно захлопнулось, за окном трава глухо зашуршала под ногами уходящего человека. Кэно медленно повернул голову — на подоконнике стояла тарелка с жареным мясом и бутылка темного пива. Он метнулся к окну. Воздух снова наполнился запахом Киры, но на сей раз Кэно не испытывал возбуждения — запах еды, пробуждающий и без того сильное чувство голода, перекрывал его. Аромат жареного мяса даже заставил желудок сжаться, анархист судорожно глотал неконтролируемо выделяющуюся слюну. Сплюнув несколько раз, Кэно схватил кусок мяса и жадно принялся терзать его зубами, как хищник, рыча от удовольствия. Он проглатывал сочное непрожаренное мясо, почти не пережевывая его, запивая крупными глотками холодного горького пива. Насытившись, «черный дракон» с довольным видом растянулся на кровати. Он полагал, что утоление голода и алкоголь помогут ему, наконец, заснуть, но ошибался.

Алкоголь окончательно окутал туманом разум и позволил инстинктам вырваться на свободу. Кэно судорожно осмотрелся. Его начала бить крупная дрожь, в душу ворвалась безумная тревога.

— Пойман! В тюрьме! Узник!

Кэно набросился на оконную решетку, со всей силы схватившись за нее, будто пытался сорвать ее с окна. Через несколько минут в его голове мелькнула мысль, что усилия напрасны. Он прислонился лбом к холодной решетке, расслабившись и закрыв глаза. Внезапно слух уловил тревожный шорох. «Черный дракон» отпрыгнул от окна, как от пламени, которое обожгло руку.