Каменные сердца (СИ) - Мельников Иван Викторович - Страница 106

— Рукопожатие подлеца немного стоит.

Кого другого Тайгерт убил бы за такие слова.

— Я, разумеется, имею в виду себя. — Фрай расхохотался и выпростал из складок своего просторного белого балахона узкую ладонь, на которой лежала блестящая штуковина, похожая на кастет.

— Про-из-ве-де-но в федр… змн… ипр… — буквы были знакомы (Тайгерт потратил много часов, втайне от Учителя осваивая грамоту), но смысл ускользал. — Что это за ерундовина?

— Ты же хочешь власти? — Фрай спросил вроде бы серьезно, но издевка змеилась в уголках его губ, дрожала меж прикрытых век. — Дезик, конечно, не гроссийские ракеты, которые ты найдешь на подлодке — как раньше говаривали: «» — зато он помещается в кармане. Уникальный компромисс между мощью и размером. А главное, в устройстве разберется и младенец!

**

Какие силы определяют будущее человека? И правильно ли считать его наделенным свободой воли? Единого мнения в мире не существует.

Туве полагают себя (и всех остальных) заложниками Великого Колеса Вселенной. Можно противиться ему, можно не верить в него, но исхода только два: либо оно раздавит тебя, либо доставит туда, где, по мнению Вселенной, тебе самое место.

Эйлери и эйраи исповедуют принцип Пути, который избирает всех и каждого в миг рождения. Как и в случае Колеса, Путь жестоко карает тех, кто соступает с него — и лентяев, ищущих дорожку пошире, и наглецов (или храбрецов), рискнувших проторить свою собственную тропу.

Разумные создания привыкли вверять свои поступки, чувства и жизни неким потусторонним сущностям — божествам, стихиям, колебанию магнитных полей или движению небесных тел. Позиция в целом очень удобная, позволяющая переложить ответственность за свои действия на силы, с которых и не спросишь.

Люди в этом отношении наиболее непостоянны. За свою не такую уж долгую историю они поменяли огромное множество патронов. Причем отринутых не забывали вовсе, а как бы откладывали на всякий случай, про запас. Выдумывая новую доктрину или еще разок перекраивая старую, человек повадился подпирать основную идею идейками поменьше, в корень подкладывать перегноя из теорий-предшественников, заигрывать с другими теориями, иногда прямо противоположными. Наверное, люди пока слишком молоды, либо им попросту комфортнее жить в хаосе. Неугодные покровители откладывались в дальний угол ящика, как дырявые носки — для штопки, а из кучи вытаскивались свежие. Беда в том, что носки все уже штопанные-перештопанные, и обнаружить неношеный — задачка не из легких.

Джонатан Д. Хайд, хоть и вырос в семье методистов, имел весьма нетвердую религиозную позицию, расшатанную широко распространенными в среде ученых приметами. Тайгерт, хоть и был знаком с понятием , верил только в себя и свое славное предназначение.

А между тем Тувино Колесо Вселенной, несомненно, также подчиненное высшей воле, неотвратимо несло их навстречу друг другу.

**

— Следует немедля отправить на побережье ударную группу, — мистер Фрай учтиво поклонился. — Полагаю, ваше президентское величество, сопровождать боевиков должна лично директор Слейер. Только она сумеет верно распорядиться находкой и употребить ее на благо державе, процветающей под вашим мудрым управлением.

Эмили Гвен Джеффордс, президент и первый директор Нового Лармериканского Объединения, неохотно оторвалась от нанесения утреннего макияжа. Советник Фрай входил в узкий круг лиц, которые имели право посещать ее с докладами в любое время, и, пожалуй, чересчур активно этим пользовался. Все постоянно чего-то от нее домогались — подсовывали на подпись бессмысленные бумажки, просили, советовали, обсуждали, иногда умоляли, — не давая несчастной Эмили вздохнуть посвободнее и подумать, какой наряд надеть на вечерний банкет.

— Я не могу отослать старуху, — проворчала Эмили. — Она нужна мне здесь.

— Речь идет о выживании последнего оплота демократии на планете! — советник вытянулся в струнку, отдавая честь висящему на стене флагу. — Я рекомендую вам…

— Ты смеешь мне перечить?

Эмили сосредоточенно выдавливала угорь на лбу, и голос ее прозвучал несколько резче, чем следовало бы. Фрай полезен, очень полезен, самый полезный человек в ее окружении после старой Феоры. А сколько карге еще осталось? Год, два? Да, с Фраем ссориться нельзя… Даже такому устойчивому трону, как президентский, иногда приходится подкладывать картон под ножку. Чтоб не шатался.

— Тут по требованию Феоры доставили какого-то умника, — ее величество сменила гнев на милость. — А все умники, как известно, секут в технике… Ну, или почти все. Его знаний на лодке хватит.

— Не смею спорить, — советник, отвесив учтивый полупоклон, отступил к дверям. — Прислать к вам госпожу Слейер?

— Да, давай ее сюда, — Эмили украдкой помазала лоб средством от угревой сыпи, извлеченным Фраем из какой-то довоенной кладовой. Покраснение сразу спало, а настроение — поднялось.

**

Говард увидел, как шлем Клайда (на котором револьверные и винтовочные пули не оставляли даже царапин) с шипением оплавился и ввалился внутрь себя. Свербящее беспокойство, не покидавшее агента со времени приснопамятной саладовской ярмарки, сменилось паникой. И кто мог его в этом винить? В руках противника он лицезрел оружие, превосходящее мощью все мыслимые и немыслимые образцы, оружие, которому самое место в довоенных книжках и комиксах. Сейчас играючиприкончил Клайда — последнюю надежду десанта НЛО дать отпор вероломным предателям-работорговцам.

После доставки Джонатана Д. Хайда в Новый Ошингтон взамен ожидаемых почестей и наград повалились проблемы.

Собственно, начались они еще в вертолете, когда очнувшийся Джонатан Д. Хайд сломал бедняге Ленсу челюсть (как позже выяснилось, аж в двух местах). Едва удалось приструнить разъярившегося напарника, не иначе как собиравшегося забить пленника до смерти.

Затем, только Говард вышел из душа в мягком банном халате, засунул бутылку вина в холодильник и начал мазать гамбургер горчицей, предвкушая вечер в компании красотки Мендос (по его прикидкам, девица уже вернулась из Шинкэт Ангара), как ему приказали вновь садиться в вертолет и лететь в обратную сторону. Остаток дня пришлось коротать в обществе тупицы Клайда, двадцати потных армейских головорезов… и все того же Джонатана Д. Хайда.

Один из трех вертолетов конфедераты умудрились сбить, хотя в остальном захват субмарины прошел на удивление гладко — работорговцы выполнили свою часть сделки. Впрочем, по мнению Говарда, гроссийская атомная подлодка была такой же пустышкой, как база Гатскиллз, на розыски и захват которой потратили прорву средств и людей. И все ради груды ржавого радиоактивного металла.

А теперь Говард таращился на обезглавленный экзоскелет Клайда и не понимал, как такое вообще возможно. Оторопь парализовала его куда надежнее страха. Он продолжал неподвижно стоять до тех пор, пока дюжий работорговец не размозжил ему основание черепа прикладом.

Проблемы федерального агента Говарда Миллза на этом закончились. А вот бедняга Джонатан, наблюдавший за разворачивающимся на его глазах кошмаром, на подобную удачу рассчитывать не мог. Немудрено — теперь в мире каменных душ и сердец присмотреть за ним было некому.

Когда Тайгерт начал задавать вопросы, Джо, очень смутно знакомый с устройством гроссийских атомных субмарин, спрятал лицо в грязные ладони и заплакал.

**

Дорога до Эчеверии заняла у каравана два дня. Нам приходилось лавировать между спешно возводимыми заставами, отсиживаться в редком кустарнике, пока мимо маршируют колонны солдат и техники, и высылать вперед разведку, то есть меня на велике. Не так-то просто найти укрытие для машин в голой степи. Спасибо еще, пылевые столбы заранее предупреждают внимательных путников об опасности.

Таборчане-новички явились к нам словно из материнской утробы — девственно нищие. И если Валехо скромно отказался от предложенного ему снаряжения, то Грюн без зазрений совести воспользовался цыганским гостеприимством и отнял у Владилена топор, который тот припер якобы из самой Гроссии. Надежностью конструкции орудие приводило дикаря в благоговейный трепет. Также Грюн смастерил себе импровизированный щит из найденной где-то ржавой автомобильной дверцы.