Каменные сердца (СИ) - Мельников Иван Викторович - Страница 142

Я вылезла из укрытия и, уже не таясь, направилась к пирующим.

– Конечно, обществом сигар и мужских журналов вы не удовлетворились, – констатировала я, выйдя на свет.

– Ба! О нас вспомнили?! – пьяно гаркнул Декстер.

– И не забывали, в общем-то.

– Да лан заливать-та! – Тушкан фыркнул. – Господа офицеры, все дела…

– Элейн родила, – перебила я.

– Чего? – вступил Аксель.

– Сына своего, – я подмигнула цыгану и, уже откровенно забавляясь произведенным эффектом, предположила: – А может, твоего… – и, направив палец на ошалевшего Тушкана, завершила, – или вот его?

– Ответишь ты толком или нет? – рявкнул мессиканец, похоже, слегонца напуганный перспективой оказаться причастным к такой глупости, как Элейнин ребенок.

– Не ори на нее, – окоротил Декстера Аксельи обратился ко мне: – Мэйби, секретничать хорош, – и громким шепотом договорил, – тебя теперь и на хрен хрен пошлешь.

Посмеялись. Я категорически отказалась объясняться, покуда меня не познакомят с остальными действующими лицами и не накормят. Как мне сбивчиво сообщили, вождь местного негритянского племени, приметив в водах заливчика одинокое судно, проявил к нему закономерный интерес. Который, по счастью, удалось удовлетворить без кровопролития, не в последнюю очередь благодаря акселевскому обаянию и чувствую юмора. Новоприбывшие белые господа не претендовали ни на угодья рода, ни на другие его «сокровища», и негры возликовали. Черномазые, вообще-то, могли на поверку быть хитрее, чем с виду – после обильных угощений гости промазали бы даже в небо.Судя по «галашу», неизменному средству эффективной дипломатии, висящему у Акселя на плече, цыганин предусмотрел такой вариант. Сдается мне, он больше кривлялся на публику, притворяясь захмелевшим.

– Надеюсь, назавтра вы не ослепнете от местного пойла, – бросилая.

– Поживем – увидим, – отмахнулся Аксель. – Или не увидим. Так чего случилось-то?

Я выложила подробности предыдущего дня. Декстер где-то в самом начале сбежал к молоденьким девицам, давно уже строившим ему глазки. Уведомить Тушкана об опасности близких связей с местными красотками я не успела. Утром док потратил целых десять минут на лекцию об интимной гигиене в условиях крайнего юга, но некоторым такие увещевания что в лоб, что по лбу...

Туве же внимательно слушала, но едва прозвучала фраза: «Элейн там сама справится, вот я и решила проведать вас», – рыжая встала и убрела к скалам. Аксель задал мне еще несколько вопросов, а затем пригласил на катер. Обставил он это так, словно в театр меня позвал или, на худой конец, в кино.

Из рубки еще не выветрился стойкий запах мужественности. По заверениям Акселя, рыжая дезертировала на палубу часа через два после нашего ухода из-за домогательств Декстера. Сигары подмокли, и потому их приберегли для обмена. Журнальные дамочки показались пресноватыми матерым ценителям женских прелестей. Если пользоваться акселевскими метафорами: «Они не сумели бы даже поддержать восставшее пламя, не то что разжечь». В общем, одно разочарование. Ах, бедные, бедные мальчики!

– По-моему, ты немного привираешь и обижаешьстарушек. Они, между прочим, тебе в бабушки годятся! – поддразнила я Акселя.

– То уж мое дело. – Цыганин потянулся и зевнул. – Кроме того, спроси у подружки, если волнуешься, – почти все время я провел на пляже. Надо побыть одному, когда есть над чем поразмыслить. Но… – Аксель хмыкнул, – голова у человека маленькая, мысли коротенькие, страшненькие: схватил одну, глядь, а передумал уже все. Вот– дня хватило после полугода другойжизни. И была в обеих жизнях одна постоянная… Впрочем, это чересчур серьезно. Отложим пока.

А утром цыганин растормошил меня и радостно объявил, что загнал катер «со всеми потрохами», поэтому нам пора освободить помещение. Никакие доводы на него не действовали – он снова мечтал путешествовать по земле. Предложение поставить судно на колеса Аксель отверг как слишком трудоемкое. Кирна, пожалуй, его пристрелит. Попробует, по крайней мере.

Тем не менее каждый из четверых присутствовавших таборчан покидал залив с увесистым рюкзаком за плечами. Не такие мы дураки, чтобы продавать рации, например, или швейную машинку, или водолазный костюм. В пути всякое пригодится.

Негры заплатили, как они это сами назвали, живыми деньгами. Вначале цыганин яростно отказывался, затем прикинул, как реализовать гроссийские стандарты (все-таки серебряные кругляшичуточку лучше нлошной цветной бумаги), и согласился.

– Раз в городе такой рынок, да пол-Кафрики под царской пятой, монетки к рукам не прирастут! – весело балаболил Аксель, толкая тачку со скарбом, не влезшим в рюкзаки.

Нет, Кирна скорее распилит его по частям. Прочие захотят участвовать.

**

В Содерсэт мы вошли в сумерках через ближайшие к натановскому дому ворота – по ночам там функционировала калитка, в которую сумел бы протиснуться нагруженный мул.

Воссоединение табора было весьма бурным, но радостным благодаря Дрибблу, сразу оценившему сделку с катером как выгодную. Натан с Кирной и Грюном убрели на автостоянку поглядеть, какую машину можно присовокупить к обозу, осчастливив ее хозяина новообретенными гроссийскими стандартами. Остальные засели в квартире. Данике же с утра пропадал в клинике – поди, по доброте душевной консультировал медработников относительно автодока.

Фернандо позволил себе поболтать в отсутствие строгого врачебного надзора и повторил свою историю для нас.

– Очень занимательно. Яне прочь узнать об этом больше, – в раздумье буркнул Аксель.

– У Петра я допытываться поостерегся бы, – кисло проворчал Ник.

– Да у них каждый третий из специальных служб, – заметил невольник после недолгого молчания, – все следят друг за другом, а потому знают больше, чем по рангу положено.

– А внезапное появление катера бесследно исчезнувшей экспедиции тянет на жирную приманку для какого-нибудь остолопа-карьериста? – спросила я.

– Вполне, – обронил Валехо, похоже, обкатывая идею в мозгу, – только ведь вас, наверное, запомнили.

– Ну, во-первых, мы переоденемся. Во-вторых, торговался я с людьми, мучившимися серьезным похмельем. В-третьих, эти люди, конечно, ниггеры, но отнюдь не дебилы. Полагаю, сегодня-завтра они перепродадут судно и откочуют в неизвестном направлении, – Аксель загнул три пальца, изобразив «колечко», и тряхнул головой. – Кстати, в-четвертых, – все белые для них на одно лицо. Кляузу составим от анонимного доброхота и передадим ее военным. Главное, побольше промежуточных звеньев.

Пока мы строили планы, Туве сидела поодаль с Элейниным младенцем на руках (цыганка отлучилась покурить – она так и не забросила эту глупую расточительную привычку) и внимательно разглядывала Фернандо. Я прищурилась – по ауре раба вяло плавали чернильные пятна. Присеврядом, я провела ладонью по морковно-рыжему анима-силуэту – кляксы буквально кинулись на мою руку.

– Да, пожалуй, я созрел для обращения к экстрасенсам, ведунам да медиумам, – сострил Фернандо и, откашлявшись, довершил: – И гробовщику.

– Не тронь, Мэйби, ты не поможешь, – тихо проговорила Туве. – Они исчезнут сами, если повезет...

– Вы о чем? – уточнил Николас.

– Анима этого человека соприкоснулась с содержимым огненных кристаллов. Я слышала, начались болезни? – ответила Туве.

– Ты, кажись, в курсе событий, – вступил в диалог Аксель. – А нам не объяснишь?

– Камни вмещают жизненную силу существ, не принятых Потоком. В них заключены темные души (вроде так вы зовете анима), – дикарка вздохнула. – Эту силу несложновысвободить, и люди пытаются ее заполучить.

Как растолковать все тем, кто не верит, не замечает, не желает понимать? А нежелание на лице Николаса читалось яснее некуда.

– Скажи им так:применение этой энергии опасно, потому что она разрушительна даже, когда созидает.

– Девочки, вам бы пора прекратить сочинять, – участливо произнес Николас.

– Ты тоже был на острове Волшебы…