Каменные сердца (СИ) - Мельников Иван Викторович - Страница 53

— Наверное, друзья и родственники тех ребят на странной летающей машине, которую мы сбили у Кеблин-Тауна, — предположил Данике.

— О да, ты все прояснил! — злобно пробубнила с набитым ртом Кирна (по приезду девица пересчитала свои боеприпасы и минут пятнадцать билась в истерике, а потом дважды перебрала патроны в общем ведре).

— Гораздо интереснее, как они нас нашли, — задумчиво обронил док.

— Засекли сигнал, когда антенна заработала, — подал голос Джо. Он выглядел смущенным, каким-то побитым даже. Поди, провалилась очередная попытка столковаться с Туве в обход танцев и постройки гнезда.

— Да насрать! — Аксель сокрушенно покачал головой, доставая косячок (такой, знаете, хиленький — для больших компаний). — Это последняя радарная станция на свободных территориях. Другие окучивает НЛО, а туда я сунусь только в крайнем случае. Придется снова искать…

— Акс, ты мой должник, — лукаво заметила я и, хорошенько затянувшись, выпустила облачко дыма. Следовало выдержать эффектную паузу, хотя на самом деле меня так и подмывало поделиться «новостью». — Есть одна тарелочка… — глаза цыгана блеснули, он подался вперед, а я еще немного помолчала и с самодовольством договорила: — На Саладо-пик.

— Это где? — ляпнула Тиана, обесценив своим справедливым, если начистоту, вопросом мое .

— А я почем знаю?! — взвилась я.

Ох ты ж! Но «сокровище» реально ничего не стоит — дешевка, туфта, как выразился бы Аксель. Мы теперь располагали лишь непроверенной информацией: была когда-то в каком-то месте. Где находится треклятый Саладо-пик вспомнить не получалось, хоть палками бейте! Поэтому я кисло буркнула:

— Есть название — уже неплохо.

— Да-да, Томми. Язык-то и до Пиева доведет! Ничего, поспрошаем по дорожке, — не замедлил подпустить шпильку цыган, опять приунывший.

— Саладо-пик — гора на мессиканской границе, — мечтательно произнес Декстер. — Дом, милый дом…

Так снова родилась надежда, которая в первую очередь и являлась двигателем нашего каравана, кто бы там что себе ни возомнил.

**

Натан Дриббл считал себя победителем, шествуя к своему автомобилю, ведь последнее слово осталось за ним. Как же они не поймут?! Не может цивилизованный человек сосуществовать в одном помещении с младенцем. С женщиной — еще куда ни шло, но тащить «в дом» незнакомое дитя — это слишком. Он твердо ответил на гнусные посягательства цыганского плута! Однако праздновал Натан рановато. Рядом с «сандерклапом» стояла детская коляска, которая раньше валялась в трейлере и использовалась в качестве кресла всеми, у кого в нее помещалась задница. Из приоткрытого окна раздавалось мелодичное мурлыканье — Элейн пела колыбельную. Едва сдерживая просачивающуюся наружу первобытную самцовую ярость, Натан подскочил к машине и резко распахнул дверь. Да, цыганка полулежала на заднем сидении и укачивала мальчонку.

— Элейн, — просипел Дриббл, — какого хрена он делает в моем автомобиле?

— Натанчик, я взяла его к нам. У нас же семья, а любому ребенку нужны мама и папа, — Принцесса воров похлопала ресницами и обезоруживающе улыбнулась.

— Здесь нет для него места! — взревел Натан, не желая больше скрывать свои истинные чувства. Эта баба должна, наконец, уяснить, кто в тачке, то есть в доме, главный, или свалить. — Нет никакого «мы»! Нет семьи! Есть я и мой «сандерклап», ты и малец. Если хочешь иметь хоть какое-то отношение ко мне, забудь о сосунке!

Младенец от дриббловских громогласных возмущений проснулся и начал хныкать.

— Но Аксель прав: мне же надо тренироваться на ком-то, чтобы потом растить наших с тобой детей. Я его немножко повоспитываю, ты попробуешь себя в роли отца, а потом (как же там Птицын сказал?) мальчик станет сыном полка, то есть табора, — возразила Элейн.

Натан закатил глаза и глубоко втянул воздух. Нет, с этой девкой положительно невозможно справиться! Он до сих пор не уразумел, действительно ли она туповата или просто виртуозно играет свою роль. Дриббл видел: цыганку не раз задевали за живое, пронимали доводами. Правда, преуспевал в этом только Аксель, реже — Декстер, но оба брали другим. Натан же строго придерживался правила: «Женщину не оскорблять, даже если она блядь».

— Элейн, тогда, пожалуй, я зазову сюда всех моих детей и их матерей, — спокойно и максимально серьезно предложил Дриббл.

Принцесса открыла рот, но, не найдясь с ответом, прямо-таки с металлическим клацаньем захлопнула его и плотно сжала ярко-красные даже в полутьме губы. Натан почуял в этом жутковатом звуке свой приговор. Элейн промолчала, но явно задумала недоброе. Она выбралась из «сандерклапа», устроила плачущего мальчишку в коляске, укрыв того натановским одеялом, смерила «супруга» долгим тяжелым взглядом, а потом, лукаво ухмыльнувшись, легким движением плеча скинула лямку бюстгальтера. Со стороны костра крикнули:

— Натан, у тебя опять дозиметр барахлит?

— Нет, акселевский младенчик верещит, — раздраженно откликнулся Дриббл, еще сильнее злясь от того, что скандал сделался достоянием широкой общественности.

Он отвлекся, а потому не отреагировал должным образом на подлую выходку Элейн: цыганка пихнула его в машину, мелькнув перед лицом обнажившимися прелестями, послужившими последним аргументом.

— Во время будем выставлять малыша на улицу, — подытожила Принцесса и навалилась на потерявшего способность спорить Дриббла.

**

Нынче дрыхнуть под открытым небом выпало мне. Нет, спать на мне не претило, хотя я, пожалуй, чаще прочих ночевала в трейлере, вытаскивая удачный жребий. Не успела избаловаться. И потом, это ж не пустоши, где сон снаружи превращается в жестокую борьбу за место в тени. Тут, в горах, — льдистые россыпи звезд, свежий воздух, напоенный влагой, осевшей повсюду капельками росы, ароматом трав и хвои. Да и возможностью лишний раз окунуться манкировать не стоило. Благословенный мрак, рассеивающийся лишь поблизости от костра, позволял Тому поплескаться вволю.

— Томми, откуда ты узнал про Саладо? — донесся с берега голос цыгана.

— Ты надеешься положить в копилку очередную историю? — поинтересовалась я, поудобнее располагаясь на еще теплом валуне, лысой макушкой выпирающем из воды.

— Почему бы и нет? Заодно остановись-ка чуть подробнее на своем истинном «я», — Аксель, судя по движению огонька от самокрутки, уселся.

— Осторожней, Акс, как бы глюки не начались, — хихикнула я.

— Ты знай — болтай, я ж тебе не раздолбай. Меру чую, не замай.

— Дело твое. Жила-была особь женского пола №10005673—7584, и родила она ребенка, промаркированного №10005673—7584—1. Дитя, как положено, поместили в ясли, и до шести лет малышка отзывалась на привычные нянечкины «пупсик», «заинька», «ути, маленькая» и прочие незатейливые ласковые поименования. До шестилетия я помню только сменяющие друг друга лица воспитательниц, мам с папами, которые также работали по графику, и груды унылых игрушек, призванных развивать у ребятишек уйму жизненно важных навыков: ну там мелкую моторику, координацию, пространственное мышление, покорность. Умения всякие — типа пользоваться вилкой-ложкой, пить из чашки, гадить в горшок, содержать себя в чистоте, считать, читать, писать…

— Неужто этому специально учить надо? — пробухтел Аксель.

— Так раньше везде поступали. Но ты не перебивай. Потом шестилеткам разрешали, в качестве подарка на день рождения, выбрать себе имя. Мне не понравилось ни одно из предложенных «родственниками», найденных в библиотеке и приписанных моему существу железными болванами, поэтому я выдала: «Может завтра?» И тупоголовый робот подумал, что таков мой выбор. На его экранчике высветились вариации, среди которых, помимо нелепых сокращений Може Зав, Жет Ра, Мотра, были словосочетания из древних языков вроде Бист Морген, Калимэра, Бон Диа, Маньяна, и среди них — .

— Постой-погоди, какие такие перебил Аксель. — Люди говорят на Всеобщем испокон веков! Конечно, кое-где встречаются довольно-таки странные словечки, но…

— За что купила, за то и продаю, — фраза прозвучала чуть резче, чем хотелось бы. — Ты ведь не обидишь меня своими сомнениями?