Звезда Нибелии (СИ) - Арлейт Ива - Страница 9

Лиатрас. Вечный Город.

Мужчина поднял глаза вверх, к небу, чтобы посмотреть, как несутся сквозь пространство гигантские оранжевые птицы. Они горели, проходя через атмосферу Нибелии, оставляя за собой дымный след в десятки километров.

- Сегодня их меньше, чем на прошлой неделе, – негромко сказал мужчина.

Он по-прежнему смотрел на восток, в сторону Вечного Города.

- Я думаю, метеоритный дождь идет на убыль. Через несколько дней он закончится, и атлурги успокоятся. Знаешь, как они его называют?

Никто не отозвался, и мужчина так же тихо ответил:

- «Огненные слезы». Правда красиво? У народа для всего есть поэтичное название. Поначалу меня это удивляло. Ведь это как-то… по-детски, что ли. Но потом я понял. Атлурги живут не в мире предметов и явлений, не в мире мертвых, неодушевленных вещей. Их мир – это их история, их религия. За каждым названием скрывается история, легенда, верование. Они включены в эту систему мира. Все для них исполнено скрытым смыслом, и это делает осмысленной их жизнь.

Корт замолчал. Он стоял неподвижно, всматриваясь сощуренными глазами в плачущее огнем небо. Лицо мужчины ничего не выражало, только на крепко сжатых в кулаки руках проступали синие вены.

Круглое пологое плато, на котором он стоял, было частью небольшой горной системы, поднимавшейся из пустыни почти на километр. Горы были красноватого цвета и состояли из податливой, но твердой породы. Атлурги использовали ее для изготовления различной домашней утвари – мисок и ложек, ступ и горшков. Когда удавалось выломать достаточно большой кусок, его пускали на изготовление столешниц и солнечных печей.

Атлурги каждый день поднимаются в горы для добычи камня. Но работают гораздо ниже, в вырубленных в скале штольнях. Они вгрызаются в тело горы муравьиными норами, испещряя ее цепочками ходов и лабиринтов.

Корт нашел плато случайно, когда полдня гонялся по скалам за горным козлом. Оно находится с противоположной стороны от Утегата, и скрыто от города крутым скальным выступом. Плато обрывается вертикально вниз, открывая взору захватывающий вид на ровную, как стол, поверхность пустыни.

Корт часто приходил сюда, чтобы побыть в одиночестве. Его спину, как верный друг, надежно прикрывала массивная скала. А впереди открывалась раскаленная бездна, ограниченная лишь небом, на самом горизонте опирающим белесый купол на плавящийся песок. Да еще далеко на востоке взрезал пустыню осколками небоскребов и Солнечных Башен Вечный Город.

Корт был на плато один. И все же он продолжал говорить с кем-то. С тем, кто мог ответить только в его воображении, потому что этот человек был мертв уже шестнадцать лет.

Из-под глубоко надвинутого на лицо хилта остро поблескивали синие глаза. Они неотрывно смотрели в одну точку, и этой точкой была едва различимая отсюда стена города.

- Прости меня, Энриг, – прошептал мужчина. – И покойся с миром, друг.

Корт часто говорил с ним. Рассказывал о жизни в Утегате, о народе. Это стало его привычкой, он делал это постоянно, даже не задумываясь.

Каждый год, в день смерти Энрига, он приходил на плато, чтобы почтить память. Так он чувствовал себя ближе к другу, будто мог прикоснуться к воспоминаниям рукой. Иногда он говорил вслух, иногда про себя, но он до сих пор говорил с ним, потому что он до сих пор не отпустил его.

Возможно, ему было бы проще это сделать, если бы друг не погиб из-за него, из-за его глупости и безрассудства. Или если бы он не знал того, что знает.

Взгляд Корта был обращен к стене, но смотрел он не на нее, - а на длинный песчаный язык, взбиравшийся к краю ограждения. Еще немного, и пустыня протянет свои щупальца до верха стены, а потом, не встречая больше никаких препятствий, перемахнет через нее. За недели мельчайший едкий песок покроет город тонким слоем, забьет все щели, проникнет во все системы и трубопроводы.

Сперва откажут находящиеся на поверхности системы кондиционирования и очистки, затем забьются канализационные и воздуховодные системы. Песок занесет солнечные батареи Водной Долины и покроет поля, где выращивают водоносные растения. А без воды город обречен на вымирание в течение нескольких месяцев.

Люди, находящиеся по ту стороны стены, понятия не имеют обо всем этом. Не представляют, как это, когда вокруг тебя лишь вездесущий, проникающий всюду песок, для которого нет преград, от которого нет спасения. Неумолимая пустыня за считанные недели захватит город, и когда люди поймут, что происходит, будет уже слишком поздно.

Корт хранил это знание шестнадцать лет, и каждый день оно выжигало из него по частичке. Жизнь города подходит к концу. Вскоре пески погребут под собой все и всех, кто там есть. И Корт – единственный, кто знает правду.

Этот Вечный Город станет последним.

Юта скучала у барной стойки, прислонившись к ней спиной и оперевшись локтями. Небольшой зал с квадратными столиками пустовал. Основной контингент кафе-бара «Дворик» - студенты Лиатрасского Технологического, расположенного через две улицы отсюда. С пятницы по понедельник кафе-бар гудит, как пчелиный улей, работая круглосуточно. Зато на неделе заведение пустует, перебиваясь случайно заглянувшими сюда парочками и офисными служащими, заходящими съесть ланч по спец предложению.

Юта разнесла за столики два заказа, и теперь смотрела на улицу сквозь большие прямоугольные окна. Сейчас десять часов вечера, а значит, скоро Аттрим выйдет в зенит. Таурис слегка опустится и скроется за небоскребом банка «Содействие», находящимся справа от кафе. Аттрим, наоборот, поднимется по небосклону на максимальную высоту и сместится к северу. Именно в таком положении он около получаса будет светить точно в окна кафе.

Точнее, светил бы, если бы не полиуретановый навес над улицей, находящийся настолько высоко, что Юта не могла увидеть его в окно. И все же это было ее любимым временем, потому что только в эти полчаса белоснежный свет Тауриса сменяется розоватым свечением Аттрима. Предметы вокруг теряют резкость, словно окутанные легкой дымкой. Очертания домов, машин, прохожих размываются, а цвета теряют яркость. Бег города словно замедляется, и мир укутывается пастельной пеленой, словно легкой тюлью наброшенной на его поверхность.

- Вот это да, что творится! Ты слышала? Теперь точно будет досрочное избрание. А я в прошлом году городскую стипендию получила. Как думаешь, не отменят? Эй, подруга! Ты меня слушаешь вообще?

Ленни пощелкала пальцами у нее над правым ухом.

- Что случилось? – неохотно ответила Юта, наблюдая как белый вечер меркнет, готовясь уступить место золотисто-розовому.

- Что случилось! – передразнила Ленни. – Вы посмотрите на нее! Хватит в облаках витать! Ты вообще в курсе, что вокруг творится? Мэр Гованс умер сегодня утром. Говорят, от сердечного приступа. Что случилось, хах!

Юта обернулась, чтобы увидеть, как Ленни не глядя протирает барную стойку. Внимание девушки было приковано к небольшому черно-белому телевизору, висящему на кронштейне за полками со спиртным. Она взяла из-под стойки пульт и увеличила громкость.

- «… уже высказали протест по поводу сложившейся ситуации. Заместитель мэра обещал дать разрешение на вылет, как только ситуация в городе стабилизируется. Таким образом, несколько пилотов и команда снабжения оказались заперты в городе до разрешения ситуации».

Юта обогнула барную стойку и встала рядом с подругой, чтобы послушать.

- Представляешь, они задерживают вылет шаттла до тех пор, пока новый мэр не вступит в должность. – Ленни качала головой, глядя на экран телевизора. – Проклятые бюрократы. Мне жалко этих парней. У каждого наверняка семьи, жены. Они и так месяцами вне дома пропадают: то на орбите болтаются, то подготовка, то вот еще на планету-сковородку посылают. Мало у них проблем, так тут еще и местная волокита.

Нибелия входит в состав Федерации Соединенных Миров, так что юридически ее главой является президент Федерации. Но так как ни один президент не покидает своей резиденции на Протеусе, то фактическим управлением занимаются местные власти. Так что правителями Лиатраса, а значит, и всей Нибелии являются ее мэры.