Сердцеед (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 11

По пути назад, он говорит по телефону на иностранном языке, а я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, как его приятный голос, произносящий иностранные слова, заставляет меня ерзать на сидении. Я делаю заметки на телефоне, чтобы отправить на почту самой себе, особенно о том, что запомнилось больше всего.

- Он не берет пленных. Он повышает ставки на максимум. Зачем? Он бросает вызов своим конкурентам, а им это не нравится —> Сколько у него врагов?

Я начинаю краснеть при мысли о том, как он, кажется, наслаждается, когда дразнит меня, и вздыхаю и смотрю за тем, как он говорит с кем-то (похоже, это Тахо Рот). С друзьями он совсем другой. Непринужденный, менее напряженный. Я думаю о его деловых звонках, обо всех его сегодняшних поступках.

Он целеустремленный и упорный, абсолютно ненасытный.

Когда мы высаживаем его возле «М4», где уже стоит блестящий BUG 3 и кто-то с ключами наготове, он желает мне доброй ночи. Я благодарю его за сегодня, а потом сижу, терзаясь и задаваясь вопросом, было ли это нашим последним интервью.

Приезжая домой, я задумываюсь, как мне заставить его увидеться со мной еще раз. Мне беспокойно от мысли, что все закончилось. Я размышляю, буду ли выглядеть отчаянной, если попрошу еще об одном интервью. Может, мне просто оставаться на связи и написать ему позже на неделе.

Открыв папку «Входящие» на Interface я создаю новое сообщение. Я ищу информацию об аукционе и нахожу красивую фотографию слонихи. В теме я пишу: «Ты знаешь, как угодить девчонке, мой герой», а в тексте сообщения пишу:

«Мистер Сент, я не только рада узнать что-то новое об Interface, но и буду теперь спать намного лучше, зная, что у Рози все в порядке.»

Я смотрю на написанное, задумываясь, не перегибаю ли я палку. Я немного заигрываю с ним, потому что он и сам сегодня подтрунивал надо мной. Мне хочется достучаться до его человечной стороны, чтобы он немного открылся мне, но и не хочу, чтобы он счел мои действия непрофессиональными. Я спрашиваю у Джины, что она думает насчет этого сообщения с картинкой слона.

— А при чем здесь вообще слон?

Я решаю, что это останется чем-то только между мной и ним, так что, набравшись смелости, отправляю сообщение. И затем хнычу. Правда, что ли? Я даже не уверена, что это его рассмешит, в каком бы настроении он ни был. В результате, я ежесекундно обновляю почту, и пока жду ответа, перенаправляю свою энергию на чтение его интервью. Я читаю и читаю, заинтересованная не столько в вопросах, сколько в ответах, и даже более — в каждом пробеле между слов его ответа, словно то, о чем он в этот момент умолчал, позволит мне получше понять его.

Спустя час от него все еще нет ответа.

Обычно в моей спальне царит спокойствие, но, похоже, оно ушло от меня вместе с фотографией слона. Я кручусь и ворочаюсь всю ночь.

В полнейшей растерянности, я смотрю на потолок нашей квартиры.

Совершила ли я ошибку, отправив фотографию со слоном?

Я позволила эмоциям взять над собой верх и, возможно, перешла профессиональную черту. Сегодня от него не было никаких новостей, как и от Дина, или кого-то еще. Теперь я не знаю, что делать, но мне известно, что сегодня у него запланирована пафосная вечеринка в «Айсберге». Каким-то образом я должна попасть на нее. В его жизни все идеально разложено по полочкам — работа с одной стороны, а что насчет другой? Если мужчина так упорно работает, то он и веселиться должен с таким же размахом, или (что вообще вряд ли возможно, но все же) даже еще круче.

СМИ любят особо подчеркнуть, какой он распутник, но разве можно его винить? Он потрясающе выглядел, когда я шла рядом с ним на том аукционе, взгляды всех присутствующих дам были обращены на меня, после чего с вожделением переводили их на его прекрасное лицо. Можно ли винить его, что он принимает то, что женщины ему предлагают, когда он так молод и здоров?

Сент, возможно, считает, что помогает нам набить цену, но за последнее время он сделал для «Эдж» больше, чем кто-либо другой — уже тем, что согласился сотрудничать охотнее, чем я могла ожидать. Он уделил мне больше времени, чем кто-либо другой (даже вполовину столь же значимый) согласился бы дать журналу, находящемуся в затруднительном положении.

Я вижу, что он строгий начальник, но нутро мне подсказывает, что при этом он справедливый. Interface и вся корпорация «М4» — примеры дальновидности и амбициозности, никак не жадности. По одним только телефонным звонкам я могу сказать, что он выдающийся бизнесмен (говорят, что и любовник он тоже выдающийся).

Во время первого интервью в машине, когда он подумал о вечеринке в «Айсберге», кому он позвонил? Одному из своих друзей? Роту или Кармайклу?

Хватая с дивана домашний телефон, я звоню Валентайну, одному из моих коллег (он работает в отделе светской хроники и знает всех, а если нет, знает достаточно о них, чтобы убедительно врать).

— Ты можешь провести меня сегодня на вечеринку Малкольма Сента в «Айсберге»?

— Дамочка, я могу провести тебя куда угодно. Вопрос лишь в том, что я получу взамен?

— Назови свою цену... дружище.

— О, как же я люблю язвительную Рейчи! Погоди, я тебе перезвоню.

Он звонит пару минут спустя.

— Ты в списке приглашенных.

— Вместе с Джиной, так?

— Подруга, я деловой человек, а не волшебник. Не благодари. С тебя причитается.

— И я отдам долг, — радостно обещаю я, хотя Джина не так рада новостям.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не могу пойти с тобой? — возмущается Джина, когда я рассказываю ей. — Уинн уходит на свидание, а я вынуждена остаться дома сама в вечер пятницы?

— Мне жаль, Джина, — я морщусь, лихорадочно перебирая свой гардероб. — Хочешь, Валентайн зайдет к тебе?

— Ну уж нет, —хмурится она. — Я не доверяю этому парню. Он, как тот лысый сплетник в «Игре престолов», манипулирует всеми, — она начинает что-то писать на телефоне. — Ладно, я написала Валентайну, потому что он, как тот лысый сплетник из «Игры престолов». Возможно, мы выпьем вместе, когда ты уйдешь.

Я все еще в махровом халате, только из душа, Джина и Уинн пытаются помочь мне подобрать идеальный наряд, когда мы слышим стук. Уинн вскакивает на ноги, будто молния ударила. Она забегает в ванную, чтобы распушить свои кудряшки, а потом идет через гостиную открыть дверь.

Уинн распахивает дверь, а за ней стоит Эммет, шеф-повар нового перспективного ресторана. Ее нынешний ухажер. Ее шарф взлетает вверх в потоке воздуха, созданном открытой дверью, Эммет подхватывает его и притягивает Уинн к себе.

Высокий блондин, он целует ее в губы, поцелуй настолько идеальный, будто в кино, я жду, когда с минуты на минуту зазвучит фоновая музыка.

Ни разу в жизни так меня не прижимал ни один мужчина. Меня не подбрасывали вверх, как подбрасывали в детстве Уинн, отец никогда не целовал меня в макушку перед сном, как целовал Джину ее папа.

Уинн всегда была самой нежной из нас трех. Она хочет выйти замуж и является экспертом в использовании своей женственности с целью добиться желаемого. А что она всегда желает? Мужчину. Я никогда не желала мужчину. Я росла, желая, чтобы папа был жив, и все напрасно, так что я просто перестала об этом думать.

Джина тоже наблюдает за этими двумя, и стоит Уинн захлопнуть за собой дверь, мы переводим взгляд друг на друга, задаваясь вопросом, не упускаем ли мы что-то важное из-за того, что выросли слишком замкнутыми?

В нашей троице Джина — циник. Пару лет назад в колледже она встречалась с парнем по имени Пол. Пол — такое милое и скромное имя. Ты и не подумаешь, что парень по имени Пол станет врать тебе, когда говорит, что любит. Ты и представить не сможешь, что у него будут две девушки помимо тебя, с которыми он будет тебя обсуждать. Ты не ждешь, что первый парень, в которого ты влюбишься, заставит тебя желать остаться одинокой до конца жизни.