Подарок для злодея (СИ) - Нехищная Алена - Страница 9

— Что с вами?

«Я умру!» — хотелось закричать. — «Я уже смертельно больна, я это чувствую! Вы можете мне помочь, вы же великий маг? Вы должны знать лечение!»

Но вместо этого Юна заставила себя улыбнуться.

— Ничего. Просто задумалась.

10

Нинель кусала губы. Все стайки дам, с которыми она пыталаь заговорить, вежливо кивали, и тут же удалялись. Они с дочерьми бродили по залу, как неприкаянные души. Вслед уже отчетливо летели смешки. Она толкала Нилу:

— Чего топчешься? Иди к мужчинам! Улыбнулась бы кому-нибудь, заговорила приветливо, глядишь, и на танец бы пригласили... Видишь, эти крысы сами нас со своими сыновьями не познакомят, надо самим! И где эта уродка Юна? Ой, и пропадешь ты без меня...

И, набравшиь решимости, Нинель пошла в бой. Выбрала жертву пощуплее, да отбившуюся от стада — молоденького меланхоличного офицера с тонкой полоской светлых реденьких усиков над пухлыми детскими губами.

— Здравствуйте. Приятно познакомится. Я — Нинель Амвосий, а это — моя дочь Нила.

— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо оведомился юноша.

— Разумеется. Видите ли, моя дочь впервые на подобном приеме, она никого не знает и очень смущена, но ей тоже хочется танцевать. Не могли бы вы пригласить ее?

Офицер приподнял брови в изумлении. Оглянулся. Гости, оказавшиеся свидетелями этого разговора, замерли в предвкушении.

После секунды замешательства юноша выхватил веер у ближайшей дамы и начал им обмахиваться.

— Ах, простите, я несколько утомлен и не танцую... — протянул томно.

Грянул хохот. Дамы никогда не приглашали кавалеров на танец, пусть даже и для своей дочери — это считалось грубейшим нарушением этикета. Нинель этого не знала, но уловила общее презрение и залилась румянцем. Нила чуть не плакала, затравленно оглядывалась, хотя бы на одном лице пытаясь прочесть сочувствие. Лира недоумевающе открыла рот.

Юна, только что спустившаяся в зал и протискивавшаяся к родне, увидела эту сцену целиком, и, как ни велика была ее неприязнь к мачехе, не смогла не вмешаться. Она подкралась к офицеру сзади и обняла за плечи.

— Не сметь приставать к моей даме! Я вызываю вас на дуэль!

— Что? — изумилась мачеха.

— Пожалуй, мне стоит упасть в обморок... — хмыкнул офицер.

— Болезный, что ли? — Юна убрала руку с его плеча. — Нинель, вы как обычно близоруки, вы приняли за мужчину переодетую даму. Присмотритесь — выглядит хило, усы приклеены, и, наконец, ведет себя совсем не по-мужски. Пойдемте отсюда.

— Юна! — тут девушку настигла губернаторша. — Идите за мной.

Она вывела Юну из залы в небольшую комнатку рядом.

— Это просто неприлично! Я, разумеется, весьма признательна, что вы заняли нашего непростого гостя... но явиться в таком виде перед гостями...

— Вам не нравятся мои украшения? — Юна качнула головой, увенчанной светящейся диадемой.

— Слишком ярко, — отрезала губернаторша. — Будьте так добры, во-первых, угомоните свою родню... Выпроводите ее отсюда! Я пошла вам на встречу, послала приглашение, но это уже слишком, если бы я знала, что ваши родственники такие... такие... Это просто невозможно... А во-вторых, немедленно приведите в порядок свой внешний вид. Этот блеск, свечение... к чему это? — она кипела от возмущения, на щеках под румянами выступила настоящая краснота.

— Мы уже уезжаем... — бросила Юна отрывисто. — Доброго вечера.

— Очень жаль. Я надеялся пригласить вас на танец... — на пороге, опираясь о косяк двери, стоял василиск.

— Так приглашайте... — сказала Юна.

Василиск взял ее за руку, но уходить не спешил.

— У вашей милости весьма грубая манера разговаривать с гостями.

Губернаторша нервозно заулыбалась:

— Неужели? Уверяю вас, мы с мужем очень любим гостей...

— В таком случае не хотите извиниться перед девушкой?

Госпожа Васкор едва не ответила что-то резкое, но сдержалась.

— Разумеется. Юна, я прошу у вас прощения за излишнюю резкость, эти хлопоты, право же, так утомляют и выводят из себя...

— Я понимаю ваши чувства, гопожа Васкор... — Юна присела в книксене и потянула василиска за руку.

Когда они вышли в круг танцующих, на них смотрел, казалось, весь зал. Юну это смущало. За неделю до бала они наняли учителя танцев, бедолага был в ужасе от их семейки, уходил, каждый раз хромая, на оттоптаных ногах. Соответственно, полученные умения были весьма скудны и неустойчивы. Василиск, правда, оказался настолько ловок, что ему на ногу не удалось наступить ни разу. Он улыбался Юне, сказал, что у нее красивая шея, и что все мужчины в зале смотрят только на нее.

— Женщины тоже. На мое платье благодаря вам сложно не смотреть... — пройдя один круг по залу, Юна решительно уволокла василиска из групы танцующих, открыла какую-то дверь, как оказалось, на лестницу. Это был первый в ее жизни настоящий танец, но потом она даже не сможет вспомнить, вальс это был, или менуэт. Сердце царапал озноб и желание жить. Не там, под сотнями любопытно-равнодушных глаз, ей было искать утешения.

Из-под двери, и из зажженных светильников откуда-то с верхнего этажа на лестницу падал слабый свет. Василиск молча ждал обьяснений. В полутьме его узкое лицо казалось еще более зловещим. Кто он? И вправду монстр?

Впрочем, это важно, когда ищешь чувство на всю жизнь. Если на пять минут — какая разница? Из всех мужчин, встреченных в жизни и на последнем балу, сердце дрогнуло рядом с этим — значит, так тому и быть, и глупо запрещать ему стучать быстрей, если времени ему биться может, и суток не осталось. Белая бабочка совсем рядом, поэтому Юне так холодно...

Привстав на цыпочки, она робко коснулась узких черных губ. Сухие, слегка солоноватые на вкус. Он не отстранил, но и не шевельнулся навстречу.

— Вы сказали, что я красивая...

Вздохнул, наконец-то сжал руки на ее талии. Юна приоткрыла губы ему навстречу. Чужой язык вторгся в рот, острые клыки царапали ее нижнюю губу. Голова почему-то закружилась, желанное забытье пришло волной дрожи по телу. Юна первая отстранилась, отскочила.

— Так странно... Простите...

Шагнул навстречу, обнял, Юна уткнулась носом ему в грудь. От василиска пахло, как от дракона, ураганным ветром и горечью пепла. Руки горячие, изгоняют внутренний холод, и такие сильные, что хочется крикнуть: «Помогите мне! Как изгнать эту проклятую бабочку? Разве вы не можете?», но Юна только плотней сжимает губы. Еще пять минут погреться в его объятии... и, наверное, все. К глазам подступают слезы.

— Я так хочу верить, что вы не причините драконышу вреда...

— Так вы поэтому пытаетесь меня соблазнить?

— Нет. Нет! — возмутилась Юна, но он уже разжал руки, разрушил зачарованное кольцо защищенности.

За дверью играла возмутительно-веселая музыка. Пора было забирать своих и уезжать домой, пока они еще во что-то не вляпались. Юна поймала себя на мысли, что хочет расстегнуть на ар'Мхари рубашку, и посмотреть, есть ли у него на груди чешуя. А на ногах?

Распахивая дверь, она сказала себе, что не будет противится, если он захочет ее задержать. Но он остался молча стоять на лестнице, а Юна отправилась искать мачеху.

11

— Это ты виновата! — наконец решила Нинель. Половину дороги все просидели молча, чему Юна была несказанно рада. Отец похрапывал, пьяный. Он так и просидел все события в маленькой комнатке, гоняя лакея за выпивкой. Нинель рвала носовой платок, Нила тихо плакала, Лира, переполненная впечатлениями, пыталась щебетать, но мачеха грубо велела заткнуться.

— Выставила нас на посмешище... Слышь, старый! Проснись, болван! Знаешь, чего твоя дочка-уродка вытворила? Она пригласила меня на дуэль! Мальчик, знатный, офицер, уже собрался пригласить мою Нилу на танец, как тут твоя Юна подскакивает: «Я вызываю вас на дуэль, он мой!», — это она мне так, представляешь? И ну все смеяться, ну и, конечно, уже никакого танца... Опозорила на весь свет! А чего все, ты думаешь, чего? Уродка она, вот чего! Моя Нилочка красавица, а ее это ест, ей же замуж с такой рожей вовек не выйти! Хоть в какое платье не вырядись, ты глянь, какое платье себе купила! Надо ж сделать все, чтоб помешать сестре! Ишь, хорошей притворялась, ту-ууфельки подарила... По-оорча! По-оорчу на туфельки бальные сотворила. От такая доченька! От такая сестра! У-уууу! — тут Нинель содрала со своей ступни туфлю и начала ее жмакать, пытаясь сломать.