Инициатор (СИ) - Ольга Ворон - Страница 65

- Сашка, Сашка… Держись…

Алиса подскочила первая. Присела на корточки, тронула за плечо склонившегося.

«Брат» обернулся к ней тяжело – опалённая кожа болезненно стягивала лицо в гримасу:

- Он умирает, йахаса…

Даниил присел с другой стороны. Оглядел умирающего, хмуро констатировал:

- Амбец.

Тронув пальчиком красный, запотевший липким потом, лоб умирающего, Алиса вгляделась в ещё видимую венку на виске и облизнулась:

- Я могу укусить его… Он будет жить. Но будет ли жизнь бета – жизнью?

Её скручивала жажда, заставляя кулаки сжиматься-разжиматься, а ногти темнеть.

Даниил покатал по скулам неудовольствие и отвернулся, постаравшись не столкнуться с девушкой взглядом.

- Йахаса, - проводник склонился, тронул её за ладонь. – Данное вами сделает его альфа. А это великая честь…

Алиса вздрогнула:

- Но… - и тут же замолчала. В расширившихся глазах заметался огонёк безумия. – Значит, все, кого я… О Дьявол!

Даниил глянул на неё и, тут же отведя взгляд, пожал плечами:

- Аля, а большая ли разница меж бетом и альфой, если и меж истинным и бетом её не было? Разница не в крови… Разница в чём-то большем.

«Брат йахаса», настороженно вслушиваясь в их разговор, видел, что товарищ затихает, и потянулся к Алиса:

- Йахаса, всё так и не так… Без помощи или без внутренней силы человек сходит с ума от укуса, кто бы его не сделал – альфа, бет или Прото. Только одно удерживает его от скатывания вниз после первого раза, когда он попробует кровь – вера. Вера в себя или что-то большее. У альф и истинных она есть, у тех, кто становится бета – нет. Пожалуйста, йахаса… Он будет вам добрым братом, если останется в живых…

- Плодим грех… - хмуро проворчал Даниил, отворачиваясь.

Алиса сглотнула, смотря на товарища, и, едва сдерживаясь, снова повернулась к проводнику:

- Есть…ну… другие способы?

«Брат» нахмурился и склонился:

- Вы – йахаса, вы – владеете… Ваша воля.

Она схватилась за виски, бессильно зашипела в опалённое лицо:

- Да говорите же! Я ничего не знаю!

Проводник смотрел в её дрожащие вздрагивающие вытягивающиеся зрачки всего несколько мгновений.

- Марк говорил, что истинным это возможно… Положите ладони на него, - тихо сказал он. – И захотите его излечить. Захотите, чтобы он жил… Если сможете перебороть желание… его крови.

Алиса сглотнула тяжёлую горькую слюну и медленно перевела глаза на лежащего. Последние судороги ударили по телу раз, другой, и он вытянулся, затихнув.

- Готов, - констатировал Даниил. – Пошли. Надо поторапливаться.

Проводник бессильно опустил плечи и обернулся к девушке:

- Пожалуйста, йахаса… - попросил он.

Даниил что-то проворчал себе под нос, угрюмо рассматривая противоположную стену. И Алиса поняла, что в этой битве осталась одна. Наедине с собой, с собственным голодом…

- Сейчас… - зашептала она. – Сейчас…

Потянула дрожащие руки к телу, тронула ещё тёплую кожу – опалённую, слоящуюся, - и почувствовала, как свело голодным спазмом нутро. Брюшина задёргалась, в такт разогнавшемуся дыханию, и рот наполнился тяжёлой горечью. Алиса задрожала, ощущая тягу. Её хотелось стремительно рвануться к податливой коже, взрезать одним укусом и, приподнимая губы, прижаться к ране, начать сосать уже вялую кровь в замерших сосудах. Она катала на языке предчувствие солёной сладости, и дрожала. Дрожала… В какой-то миг, не сдерживаясь, рванула вперёд, к самой коже и тут же одёрнула себя. Остановилась, почти касаясь дыханием опалённого горла мертвеца – ещё тёплого, ещё съедобного…

- Йахаса… - горько позвал кто-то за пределами сузившегося сознания.

- Не трогай её, брат… - потянулся вслед за ним знакомый голос: - Ей надо есть… Чтобы жить. А ему уже не поможешь…

И она вспомнила.

Открыла глаза, смотря вперёд, в замершую вену под натянутой кожей.

Он умер. Умер, потому что она сражалась с собой… Потому что собственный голод, страдания своего тела значили для неё больше, чем чужие… Умер, и поздно доказывать, что всю жизнь она стремилась делать светлые дела, защищать церковь во имя человечества. Умер. Всё.

Стиснув зубы, чтобы не зареветь, словно малолетняя девчонка над разбитой мечтой, она распрямилась. Лицо мертвеца оставалось восковым, набухшим от воспаления, и абсолютно спокойным, словно за границей познания он успел в момент смерти увидеть некую великую истину и убедиться, что жизнь была пройдена не зря, что прошёл он её так, как следовало. Сможет ли она когда-нибудь вот так спокойно подойти к последней черте и шагнуть туда без страха и боли? Теперь - вряд ли.

- Ешь, Аля, – за плечо тронул Даниил – Ешь и пойдём.

Стряхнула, даже не заметив его силы.

Теперь – когда поняла, что всю жизнь направляла силы на смерть, а не на жизнь. Когда поняла, о чём говорила сестра Пелагея, обучая её смотреть на бога, как на любовь, без страха и раболепия. О чём говорила, когда беззвучно кричала перед последней схваткой. Теперь – уже не сможет шагнуть за черту спокойно. Умер.

- Аля…

Алиса зажмурилась, не выпуская на глаза влагу, но та всё равно просочилась сквозь предательски дрожащие веки. Осела на ресницах радужными каплями, затрепетала разводами.

«Грязная йаха! – стискивая зубы, кричала в нутро Алиса: - Ты владеешь силой, не доступной большинству. Тебя обучали лучшие из лучших. И ты не можешь, просто не умеешь делать хоть что-то доброе и хорошее! Куда бы ты ни пришла – там смерть. К кому бы ни приблизилась – умертвляешь! Чего ты стоишь, дрянь…»

- Аля…

Голос Даниила был другим – тяжёлый, обрывистый, стёртый придушенным вдохом.

И она подняла веки.

Серые тусклые глаза смотрели в неё, словно заглядывали в душу.

Мёртвый «брат» вдохнул – из ноздрей покатилась капля крови. Облизал губы. Поднял руки и стиснул в ладонях её дрожащие запястья.

Грудная клетка равномерно поднималась и опускалась, жилки на горле бились, а вокруг стискивающих виски Алисиных пальцев медленно, по сантиметру, расползаясь естественным розовым цветом здоровая кожа.

- Боже… - выдохнула Алиса и отпустила нервно сжатые руки.

- Йахаса… - с искренней преданностью опустил голову проводник за её спиной. Тронул пальцами меж бровей и зажмурился, пряча взгляд.

Алиса отшатнулась от ожившего мертвеца и вскочила на ноги. Воскресший медленно повернулся на бок и закашлялся, освобождая носоглотку. А по телу продолжала скользить плёнка здоровой кожи, наползая на обожжённую и затягивая её сверху.

Алиса шагнула назад, ещё раз и вздрогнула – наткнулась на Даниила. Он обнял её за плечи, приблизил к себе и прижался заросшей щекой к бешено вибрирующему виску.

- Всё хорошо, Аля, всё хорошо, - утомлённо сказал он. – Просто ты теперь это умеешь… Просто прими это. Ты теперь можешь… даже это.

А она молча, с испугом смотрела за тем, как воскресший поднимается, оттирая лицо от пота, как его, очумевшего, обнимает плачущей товарищ, крича на ухо о том, что йахаса подняла его из мёртвых, что они – настоящие, что Марк не ошибся, что они пришли… вестники прихода… И в глазах обоих братьев зажигается огонь фанатичной веры.

- Зачем? – простонала она. – Они теперь будут…

- Верить, - просто закончил Даниил. – Ага. Они будут просто верить.

Алиса развернулась и упёрлась лбом в плечо Даниила. Бывший бет обнял, губами зарылся в рыжие волосы.

- Они…

- Да, - грустно усмехнулся он, прижимаясь теснее к девушке. – Они расскажут другим, те – следующим. Скоро об этом будет говорить весь город. И город будет верить в то, что пришли освободители.

- Боже, Даня… - закусив губу, простонала Алиса.

- Мы не сможем смотреть в их горящие глаза, не сможем видеть, с каким фанатизмом они будут умирать в облавах инквизиции… Всех, ведь, не оживишь… И нам придётся освободить Прото.

- Нет! – она замотала головой, трясь лбом о жесткий шов рубашки товарища.

- Если сейчас мы не уберём их, - закончил Даниил.

Алиса отпрянула.