Да здравствует Государь! (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 8

Последним было кольцо-печатка — старого истертого бледного золота с лилией выложенной из рубинов, взятых из эфеса меча Саладина захваченного среди трофеев ее предком — Людовиком Святым. Самая старая реликвия… Его она не надела — это совсем для другого…

Как будто ничего не упустила.

В дверях появился Оболенский-Нелединский.

— Идемте, Елена Филипповна. В храме все готово. Причт свечи возжег. Архимандрит уже расставляет певчих.

…А потом они с Георгием сошли по крыльцу, вступая на ковер — он в негнущейся парче усаженной крупными, грубо ограненными камням «яхонтами и лалами» — вспомнила она старинные слова. Она — в белой кисее.

Они вышли на слепящее Солнце… С колоколен собора лился мед свадебных перезвонов. Две фрейлины несли за ней горностаевую накидку — еще свернутую. А вперед пожилая черница — игуменья несла икону — древний темный от времени образ в таком же старинном окладе — в скани и морозных узорах.

Образ Михаила — Архангела — по преданию им благословляли его предка Михаила Федоровича Романова во время его свадьбы…

Георгий мысленно вздохнул — бармы и парчовый балахон довольно таки сильно сковывали движения, давили на плечи…

Словно бы усталость давила — сегодняшней свадьбе он и в самом деле отдал много сил…

Что поделать — он ведь хотел не просто свадьбы царя — но Царской свадьбы.

И такое дело не могло обойтись без царского же догляда.

Нет — разуется церемониал разрабатывался как положено Церемониймейстерской частью Министерством двора. Однако без его участия дела толком не осилили (как впрочем почти всегда бывало на его память).

Изначально Георгий отдал распоряжение — чтобы церемония была пышной и необычной. Увы — под необычностью дворцовые важные чины понимали грубую помпезность в духе турецких султанов а пышность в их глазах определялась похоже потраченными деньгами.

Чего только не было в тех планах! Шествие конных рыцарей в цветах Орлеанского дома. Золоченые кареты. Фейерверк на сотни тысяч рублей. Строительство особого маленького деревянного дворца для новобрачных который затем предполагалось разобрать и зачем то сжечь.

Еще церемониймейстеры предложили собрать по примеру Анны Иоанновны представителей областей народов России — дабы те прошли шествием перед августейшей четой — в своих костюмах со своим песнями и танцами…

И расходы… Боже милостивый!!!

В огорчении Георгий даже обратился к Танееву — может быть художники и театральные режиссеры окажутся способнее придворных деятелей. Увы — там тоже не нашлось способных удовлетворить взыскательный вкус молодого монарха. Они захотели строить деревянный амфитеатр где дать представление, а также воздвигнуть деревянные дворцы — точнее уже декорации на месте великокняжеских хором — но их образцу. Всего на три миллиона золотом. А еще помощник директора Петербургского Синодального училища Александр Кастальский собрался даже написать к свадьбе Георгия и Елены оперу на какой то совершенно невероятный сюжет — о любви древнего славянского князя к прекрасной гречанке из Тавриды — у нее не было даже либретто — лишь наброски однако. (Отказали конечно — оперу за три месяца?)

Однако так ли иначе — сейчас он ведет свою невесту под руку к алтарю — а все прочее неважно.

Елена замерла — перед ней паперть собора. А над головой — позолоченный пологий купол, напоминающий богатырский шлем. Сверху — ажурный крест из золоченой меди.

А под ним — белокаменные резные фигуры святых, среди которых она выделила взглядом страстотерпцев князей Борис и Глеб, причудливые растения, фигуры фантастических зверей и птиц — настоящая сказка в камне.

Храм как она помнила был возведен князем Всеволодом Большое гнездо — прозванным так за его многодетность — у него было двенадцать детей.

Белое платье невесты мело подолом по коврам устлавшим площадь и крыльцо. Они вошли в собор. Они с Георгием перекрестились и поклонились на иконостас.

Любуясь многочисленными узорами на фасадах храма, она ожидала, что и внутри встретит подобное убранство. Однако, внутренняя обстановка храма была лаконична и скромна.

Фрески в нежных полутонах — светло-зеленых и голубых, зеленовато-желтых и синевато-серых. Лики апостолов строгой красоты, смотрели на нее с вышины.

В главном своде под хорами фигуры апостолов-судей на престолах сцены рая: трубящие ангелы и апостол Петр, ведущий в рай святых жен, Мария Магдалина; Богоматерь на престоле; Авраам, Исаак и Иаков, а также Благоразумный разбойник.

Пространство нефа было наполнено воздухом и светом, и все пронизано торжественным спокойствием и умиротворенностью… буквально дух захватывало от великолепия древней церковной живописи.

Священники в тяжелых златотканных ризах речитативом читали псалмы Давида, «Живый в помощи Вышняго», и Великую Ектенью из Нагорной проповеди.

Приглашенные построились по обе стороны прохода.

Их было немного — человек пятьдесят — самые близкие. Хотя так если подумать и должно быть: свадьба — даже свадьба монарха — это семейное торжество и быть на ней надлежит лишь своим.

Среди гостей было лишь два посторонних — фотограф Иваницкий со своей камерой и набором объективов и живописец Серов — ему поручено запечатлеть церемонию на полотне.

Дядья Георгия, — Александровичи и Николаевичи с супругами и детьми, цесаревич Михаил. Рядом с вдовствующей государыней — отец — то есть его королевское высочество принц Шарль-Луи Орлеанский.

Иноземные гости… Карл I — государь Португалии, Анголы, Гвинеи — с красно — зелено-фиолетовой кавалерией соединенных орденов Сант-Яго, Христа и св. Бенедикта Ависского — и знаками многих других наград. Муж сестры Амели — та увы не приехала — нездорова.

Елена скользнула взглядом по пышноусому лицу — со своей плотной фигурой и белесыми волосами деверь скорее напоминал немецкого или английского буржуа нежели иберийского идальго. Отчего то глаза ее задержались на только вчера врученном королю Георгием ордене Владимира I степени…

Вот на правах деда и бабки жениха — монархи Дании — король Кристиан IX с супругой — королевой Луизой. И всех орденов государь Кристиан надел лишь звезду св. Андрея Первозванного. Рядом — его сын — король Греции Георг I- тезка её все еще жениха под руку с молодящейся королевой эллинов — Ольгой Константиновной, — тетушкой Георгия и стало быть и ее тоже…

А справа от датской монаршей четы — член Испанского Королевского дома — герцог Пальма-де-Майоркский Хуан — ее мать не приехала отговорившись нездоровьем. Сердца Елены коснулась мгновенная грусть — мама так не смогла принять перемены веры дочери.

«Я буду молиться за твое счастье, твоего супруга и твою душу» — так завершалось короткое письмо, переданное ей в собственные руки доном Хуаном…

И они — двое — что, казалось, плыли по воздуху над мозаичным полом — он в древнем наряде, она в белоснежном атласе и бархате, струящихся легкой вьюгой.

Она видела как играют в свете мириада свечей грубые, старой шлифовки каменья на его собольей, царской шапке. Красные сапоги ступали почти бесшумно. Сапоги пурпурного окраса — как у византийских императоров. Последнего византийского императора Константина Палеолога турки изрубили так, что опознать его смогли только по царским сапогам… После этого Константинополь уже наверное навеки стал Стамбулом…

Она чуть тряхнула головой, отгоняя жутковатую ассоциацию — видение.

Владимирский архиерей поднял руки жестом библейского патриарха со старой миниатюры. Синяя златотканная сутана — то есть ряса (православные падре — то ест batiuschk'i не носят сутан — они носят рясы) перехваченная муаровым розовым мафорием переливался лазурным крылом бабочки.

Панагия, украшенная аметистами, тускло отсвечивала цветными огоньками. Крест на серебряной цепке — большой — дюймов двенадцать. На каждой поперечине креста с обеих сторон были изображены святых, с серебряными нимбами. Их фигуры выделялись на золотом фоне, выгравированные линии были заполнены черной эмалью. Это был древний византийский крест — мощевик; века седьмого — привезенный из Киева митрополитом Сильвестром — Бог весть какими путями пришедший на Русь и Бог весть как сохраненный от рук грабителей и мародеров всех бесчисленных войн.