Крестом и булатом. Вторжение - Черкасов Дмитрий - Страница 36

• Предыдущая
• 36/51
• Следующая

Страшно болела голова.

Абдула попытался сесть и размять руки, но не смог. Кисти и лодыжки были надежно перемотаны тонкой нейлоновой веревкой.

– Очухался, гаденыш, – чувствительный удар носком сапога под ребра заставил Бицоева сфокусировать зрение на склонившихся над ним трех мужчинах в камуфляже.

Их лица, перемазанные темно зелеными полосами, не предвещали ничего хорошего.

– Жить хочешь? – вежливо поинтересовался молодой парень, присев на корточки.

Бицоев втянул голову в плечи и промолчал.

– Не понимает, – удрученно констатировал парень и пощекотал кадык Абдулы кончиком узкого кинжала. – Или глухой... Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш? Абла эспаньол?

Абдула зажмурился.

Парень перешел с русского на неизвестные молодому чеченцу языки.

– Перестань придуриваться, – Бицоеву опять врезали под ребра.

Абдула послушно открыл глаза и уставился на мужчин.

– А представляете, если он сейчас заявит «Ватакуши ва вакаримасен»? – хмыкнул парень. – Чо тогда делать будем?

– Это по каковски? – спросил стоящий в паре шагов от чеченца суровый мужик.

– По японски. «Я вас не понимаю...»

– Вряд ли, – поморщился мужик и погладил висящие на ремне ножны. – Давай ему палец отрежем. Сто к одному, что запоет...

– Лучше ухо, – вмешался третий.

Бицоев задергался и замычал, пытаясь вытолкнуть языком кляп.

– Ба а! – обрадовался парень. – Да мы просто кляп забыли вынуть! Ну ка, ну ка... – лезвие перерезало ворсистый шнур. – Будешь говорить?

– Буду, – выдохнул Абдула и зашелся в приступе кашля.

– Будет, – удовлетворенно сказал Рокотов и сел рядом с пленником. – Давай, вещай...

– Это всё они... – чеченца мелко трясло.

– Не, брат, так не пойдет! – Влад поднес к глазу бывшего боевика острие ножа. – Для начала – кто ты такой?

– А абдула Б бицоев...

– Что вы тут делали?

– Д дорогу м минировали.

– Зачем? – с невинным видом поинтересовался Рокотов.

– Федералы д должны были проехать. 3 за втра. Мы и их ждали.

– А откуда ты знаешь, что именно завтра и именно по этой дороге?

– Это не я... Это с старшие сказали.

– И вы что, вдевятером собирались брать колонну?

– Нет, – Бицоев закрутил головой. – Сегодня вечером ребята д должны подойти!

Влад оглянулся на Филонова. Тот еле заметно кивнул.

– Сколько человек идут вам в помощь?

– Н не знаю...

– Точно?

– Аллахом клянусь!

– Ты при мне Аллаха не поминай! – Рокотов несильно стукнул Абдулу кулаком в челюсть. – Не люблю, когда уроды вроде тебя язык распускают! Ишь, мусульманин нашелся! Да таких, как ты и твои дружки, в приличной исламской стране палками на площадях охаживают... Быстро вспоминай, сколько человек в отряде! Десять, сто, двести?

– Давай все таки что нибудь отрежем, – кровожадно предложил Веселовский. – Здорово память прочищает.

– Успеется, – Владислав прижал кончик клинка к щеке Бицоева. – Ну, вспомнил?

– Человек сорок! – выкрикнул чеченец, пытаясь отстраниться от ножа. – Точно брат знает!

– А где брат?

– Там лежит...

Веселовский подошел к оставшимся троим пленным.

– Который из них? – Рокотов за волосы приподнял голову Абдулы.

– В середине... – от хваленых вайнахских смелости и семейных традиций не осталось и следа.

Бицоев был готов на всё, лишь бы спасти собственную жизнь.

– Оч чень хорошо, – Влад подозвал Никиту. – Забей ему обратно кляп, а мы пока с братцем потолкуем...

Лидер питерского отделения партии «Молодые Христианские Демократы» Виталий Мелонов по кличке Дыня был рыжим конопатым толстяком с повадками комсомольского активиста.

Благодаря абсолютной беспринципности, корыстолюбию и тяге к стукачеству, жизнь у Дыни складывалась удачно. Покрутившись годик в псевдодемократической тусовке и немного поправив свое материальное положение, Мелонов занял пост председателя карликовой партии. Никакого веса в городе христианские демократы не имели, однако всегда очень вовремя выступали в поддержку действий западных держав и регулярно получали финансовую подпитку от своих европейских коллег.

Фактически, Дыня со товарищи представляли из себя «пятую колонну», пусть не очень многочисленную, но всегда готовую к пикетам и участию в антироссийских демонстрациях, кои время от времени организовывались «старшими товарищами» из «Яблока» или «ДемРоссии».

– Руслану надо помочь, – протянул Мелонов, разглядывая сидящих перед ним двух прыщавых юнцов. – Этот Воробьев уже достал...

Проблема Руслана Пенькова заключалась в следующем: известного педераста демократа опять обидели статьей в «Комсомольской правде», обвинив в пособничестве убийству, случившемуся больше года назад в темном подъезде дома на канале Грибоедова. Пеньков, ничтоже сумняшеся, подал в суд и теперь добивался выплаты ста тысяч рублей за «нанесенный моральный ущерб».

На пару с Пеньковым в суде выступал адвокат

Юлий Карлович Шмуц, славный тем, что еще в доперестроечные времена был исключен из коллегии за поведение, позорящее звание защитника. Он обобрал семью посаженного в камеру директора овощебазы, объясняя свои действия необходимостью дать взятку прокурору, и даже уволок из гаража подзащитного пять новых покрышек для «Жигулей», которые в тот же день загнал на авторынке. А когда родственники подследственного потребовали деньги назад, Шмуц сымитировал потерю памяти и напрочь отказался понимать, о чем речь.

– А кто этот Воробьев? – почтительно спросил один из юнцов.

– Сволочь первостатейная, – зло выдохнул Дыня. – Бывший военный прокуроришка. Сейчас адвокатом у «Комсомолки» служит. Пенькова совсем достал...

С Андреем Воробьевым у Руслана со Шмуцем это уже был не первый процесс. Все предыдущие они проиграли. Адвокат с птичьей фамилией виртуозно жонглировал статьями кодексов и юридическими прецедентами, в результате чего манерному гомику приходилось раз в три месяца оплачивать судебные издержки.

Шмуц только икал и разводил своими загребущими ручками.

– Я вам дам адресок этого адвокатишки, – Мелонов порылся в куче бумаг на столе. – Живет возле Чернышевской, на Чайковского... Дом номер тридцать восемь...

– Там РУБОП рядом, – испугался второй юнец.

– Ну и чо?

– Боязно...

– Я могу другим поручить, – скривился Дыня.

– Не надо, – у первого юнца взыграла гордость. – Уделаем в лучшем виде. Чо надо то?

– Пугануть как следует, – Мелонов поджал толстые, лоснящиеся от недавно съеденного гамбургера губы. – Рожу набить. И предупредить, чтоб не борзел.

– Говорить, за что?

– Обязательно. Пусть знает... – Юнцы переглянулись.

– Сколько платишь?

– По три штуки, – Дыня извлек из ящика стола перетянутую аптечной резинкой пачку мятых десятирублевок. – Держите...

Старший из парочки хулиганов сунул пачку в карман куртки.

– Сделаем. Когда надо?

– Вчера, – надулся лидер христианских демократов. – Дня за три справитесь?

– Ну...

– Тогда идите...

Дыня подождал, пока юнцы выйдут на улицу, затем достал из ящика вторую пачку, толще предыдущей, и бросил себе в дипломат. Пеньков заплатил за организацию нападения на Воробьева двадцать тысяч, но по червонцу на рыло восемнадцатилетним бакланам было слишком жирно.

Хватит с них и шести.

Причем на двоих.

А остальным четырнадцати Мелонов сам найдет достойное применение.

Лидер христианских демократов посмотрел на часы.

Полдень.

Через пятнадцать минут у него назначена встреча с председателем общественного движения «За права очередников» Николаем Ефимовичем Ковалевским, вместе с которым Дыня выступает в поддержку одного малоизвестного кандидата в депутаты на предстоящих в октябре довыборах в Госдуму по двести девятому округу.

Мелонов потянулся и развернул вощеную бумагу.

За четверть часа он успеет съесть еще парочку гамбургеров.

• Предыдущая
• 36/51
• Следующая