Крестом и булатом. Вторжение - Черкасов Дмитрий - Страница 45

• Предыдущая
• 45/51
• Следующая

С мозгами у Бачараева было плохо. Брезент не мог служить надежной защитой от микроскопических волокон стекловаты. Тончайшие иглы время от времени пробивали ткань, невесомые осколки взмывали в воздух и попадали в открытый рот спящего чеченца, от чего он натужно кашлял при пробуждении и жаловался на боли в груди. Его альвеолы раз за разом иссекались острыми волокнами, и через год другой Иса должен был умереть мучительной смертью от удушья. Бачараев страдал от полипов и не мог дышать носом, а в ротовой полости нет волос, могущих задерживать опасные для легких частицы.

Когда Иса спал, у заложников возникала небольшая передышка. Подросткам быстро надоедало следить за передвижениями пленников, они усаживались на бревно и начинали щебетать друг с другом о том, что они будут делать, когда повзрослеют. Мечты обычно сводились к трем вещам: «мерседесу», собственному дому и куче разнообразного оружия. Вопрос о прислуге почти не обсуждался. Мальчишки из аула считали само собой разумеющимся, что в каждом дворе на цепи должно сидеть несколько рабов. А в подвале – парочка русских наложниц.

Свободолюбивые вайнахи семимильными шагами откатывались в феодализм.

Подростки не умели ни читать, ни считать, имели весьма смутные представления о личной гигиене, предпочитали фруктам и овощам хорошо прожаренное мясо и с десятилетнего возраста покуривали травку. К совершеннолетию из них должны были получиться худосочные прыщавые юноши, страдающие ослаблением памяти и дисфункцией желез внутренней секреции. А к тридцати годам половина из них будет уже мертва от болезней, с которыми успешно справляются в любой цивилизованной стране.

Ичкерийский режим, вернее – полное отсутствие законов как таковых, сам же и уничтожал подрастающее поколение. Если бы российские власти довели до логического совершенства идею о санитарном кордоне вокруг Чечни и полностью бы блокировали территорию, то через двадцать тридцать лет оставшиеся там одичавшие племена можно было бы покорять силами одной мотострелковой дивизии и заносить коренных чеченцев в Красную книгу.

Но раздираемый межтейповыми противоречиями и богатый нефтью анклав был нужен Москве именно в нестабильном состоянии, ибо сквозь черную дыру Ичкерии утекали из казны сотни миллионов бюджетных долларов, затем возникающие на номерных счетах в банках США и Швейцарии у тех чиновников, кто имел непосредственное отношение к войне, поставкам гуманитарной помощи и вопросам «восстановления» хозяйства республики. И, как только большинство населения начинало склоняться к мирному решению проблемы независимости, группы проплаченных из России боевиков устраивали очередной расстрел колонны или подрывали грузовик со взрывчаткой возле жилого дома. Тут же начинались «зачистки», аресты «подозреваемых», избиения задержанных и ситуация опять возвращалась к исходной точке взаимного недоверия...

– Не могу больше! – выдохнул Магомед, которого Чубаров затолкал за угол недостроенного ангара. – Лучше умереть!

– Умереть никогда не поздно, – Митя через плечо посмотрел на усмехающегося Бачараева.

– Трудно пацану, – сказал Варданян, обкапывающий фундамент по периметру. – По себе знаю...

– Я убью его! – не успокаивался ингуш.

– Не выйдет, – Чубаров прикусил нижнюю губу. – Хитрый, гад. Близко к себе не подпускает. Да и толку то? Ну, грохнешь ты одного ублюдка, так другие навалятся... Момент надо ждать, чтоб уйти.

– Как? – злобно осведомился Рафик. – Мы до сих пор не решили, в какую сторону побежим...

Вопрос был не праздный.

Ни один из заложников даже приблизительно не представлял себе, в какой части Чечни их держат в плену. Знали только, что вокруг горы. Всех привезли в аул с надетыми на головы мешками.

План побега осложнялся еще и тем, что пленники работали не на окраине села, а в самом его центре. Боевики предусмотрели желание рабов обрести свободу и потому затеяли строительство на пустыре, окруженном со всех сторон жилыми домами. Если же заложников отправляли трудиться на окраину, то надевали на них ножные цепи и давали в сопровождение парочку дополнительных охранников. С кандалами на лодыжках далеко не убежишь, а перебить цепь из легированной стали подручными средствами не представлялось возможным.

Рабовладельческая система за десять лет «независимости» была хорошо отработана. Наручники и кандалы заказывали на предприятиях ВПК, кормежку рассчитывали так, чтобы у заложников не оставалось сил для побега, время от времени устраивались показательные казни, должные держать остающихся в живых в состоянии постоянного страха, за малейшую провинность избивали палками или на несколько суток привязывали к столбу на солнцепеке. Жизнь раба ценилась невысоко, потенциальные заложники толпами бродили по прилегающим к Чечне территориям. Бери сколько хочешь.

На выбор.

Хочешь – бомжей, хочешь – солдат, которых отцы командиры за скромную сумму с удовольствием сами отправляют на работы, а потом еще и подают рапорта о «дезертирах», хочешь – отпрысков дагестанских или краснодарских бизнесменов, хочешь – братьев ингушей. Полное раздолье для людей, почитающих за святыни стреляющее железо и резаную бумагу с портретами президентов...

– Есть одна мысль, – сквозь зубы прошептал Чубаров. – Но о ней позже...

Десятикилометровый марш бросок вниз по склону горы и далее по болотцу, где Филонов провел группу по одной ему известной тропинке между топей, закончился в лесочке на берегу Гехи. Пару раз в отдалении прострекотали вертолеты, доставлявшие боеприпасы и продовольствие засевшим в горах десантникам из Псковской бригады. Казаки, скрытые высоким кустарником и камуфляжем, даже не замедлили шаг – с воздуха их заметить было невозможно.

Экс браконьер первым достиг пологого откоса, раздвинул ветки жимолости, посмотрел на бурлящую воду и махнул рукой.

– Порядок...

Рокотов критически оценил обстановку.

– Ну, и как мы будем переправляться? – серый пенящийся поток шириной в добрые тридцать метров не внушал биологу оптимизма. – Снесет на фиг...

– Не снесет, – Никита сбросил рюкзак, – брод прямо перед нами.

– Это ты называешь бродом? – удивился Рудометов.

– Да, Гоги, – Филонов расстегнул клапан рюкзака и вытянул моток прочного троса, – Мостов туточки отродясь не бывало...

– Так, – Влад повернулся к столпившимся казакам. – Что встали? Данила с Семеном – назад, контролировать пройденный маршрут. Денис с Васей – налево, Антон с Лешей – направо. И побыстрее... А то, вишь, расслабились...

Бойцы рассредоточились по кустам. Свободные от несения караульной службы уселись на траву.

Рокотов положил «Грозу» на свой сброшенный рюкзак, подобрался поближе к тому месту, где начинался песчаный откос, и улегся на живот, внимательно осматривая противоположный берег сквозь раздвинутые ветки низенького кустика ежевики.

Филонов расположился в метре слева.

– Что думаешь? – через минуту спросил биолог.

– Чисто, – Никита прищурился. – Лесок небольшой, всего то с километр. Дальше – гора. Чичики тут лагерем становиться не будут, неудобно. Любое из четырех направлений заблокировать можно. И с воздуха проутюжить. Деревья редкие, нормальной защиты не дают. Даже отсюда на сотню метров все просматривается...

– Согласен, – Владислав оперся подбородком на кулак. – А мы как схоронимся?

– Посередке овражек имеется. Для нас – в самый раз. Токо слушать надо, чтобы вертухи внезапно не подошли.

– Ясно. Ну что, готовим переправу?

– Ага, – Филонов отполз назад. Никита вошел в бурлящую воду, привязанный за брючный ремень тросом, второй конец которого для надежности Влад обмотал вокруг молодого каштана. Бывший браконьер благополучно миновал быстрину, где вода доходила ему до пояса, и выбрался на другой берег. Там он обошел вокруг невысокого тополя и тем же путем вернулся обратно. Теперь трос охватывал два ствола на противоположных берегах реки и представлял собой огромную петлю.

– Готово, – Филонов отвязал веревку и соединил концы сложным морским узлом. – Прошу...

• Предыдущая
• 45/51
• Следующая