Психология свободы - Ткачёв Виктор Григорьевич - Страница 26

<p>

Самый внутренний акт, а потому, как самое простое, чрезвычайно трудноописуем. Пока хотя бы просто знайте, что это éсть, и на этом именно всё у нас в жизни замешано.</p>

<p>

Можем только ещё обсказать всё немного по-другому. Несколько психотехничней. Задайтесь простой (слишком простой!) мыслью: дескать, как я думаю, создавая в себе понятость чего-то? Или как получается слушая – слышать, а смотря – видеть? И не найдёте другого ответа, кроме того, что как некая непроявленная внутренняя субстанция берёте и проявляетесь: оспецифичиваетесь, отступая от полной внутренней неспецифическости, тем переходя в мысль (какую-либо по смыслу), зрительный образ или что другое тому подобное. Только так это всё и выглядит – на всецело субъективном уровне рассмотрения. И значит, никто вам ничего того не даёт, вы сами в себе становитесь мыслью, образом или ещё чем-либо из той же оперы. Вот я и назвал такой акт "деланием из себя". Буквально само напрашивается!</p>

<p>

Остаётся добавить, что по мере поднаторения в такой всматриваемости в себя – начнёте всё яснее просекать себя как то непроявленное и неспецифическое, предельно внутреннее целое, которое мы заявили. Оно перходит во всевозможные ваши жизненные феномены, и только и можете о нём сказать, что это и есть вы тот, который ничем более простым – в порядке жизни – быть уже не может.</p>

<p>

4. Вводим ещё одну подвижку. Когда ты – некое активное начало, воплощённое в физику, то твоё "я" тогда – это замкнувшаяся сама на себя возможность к заведомо любому мото-изливанию на внешнее.</p>

<p>

Поясняем. Всё замешано на том, что онтогенез – как индивидуальное развитие человека от зиготы, – это и психоразвитие его, помимо прочего. В порядке которого он неизбежно и наводит – в себе для себя – упомянутую возможность. Чем как бы становится ею. Это случается, как только делание из себя у него достигает необходимо-большого потенциала. А далее, реализуя то "заведомо к любому", что ту возможность составляет, начинаем беспрерывно изливаться в процесс повторного её взятия. Нескончаемая ре-берущесть! Чем на себя как она и замыкаемся. Тем оказываясь при чувстве своего "я".</p>

<p>

Итак, заполученную (твоей самовозбудившестью в неё) возможность делать что угодно – сразу используешь на организацию её ре-заполучаемости. То есть, прежде всего – как она – тратишься на постоянную самоподтверждённость. Реализация своей "возможности к чему угодно" в направлении выступания самой этой возможностью, – такой вот финт.</p>

<p>

Повторюсь иноформно: в выступаемости возможностью выступать чем угодно – прежде прочего проявляешься в самой этой выступаемости, и так – не прерываясь.</p>

<p>

Это описана, фактически, наша мотозамыкаемость на самих себе. Автоматическая к нашей осознавшести себя, и на ступень повышающая возможности реализуемости нас как "ходячего" мотоначала.</p>

<p>

Или несколько иначе. Описана мото-замкнувшесть у человека на самом себе как мотоначале. У человека как мотоначала, да моторная вышедшесть на свою моторность! Такая вышедшесть у него – благодаря его закритически большой мотосиле.</p>

<p>

Надо сказать, что подобной внутренней "возможностью ко всему" – животное у-себя-для-себя тоже, в принципе, наличествует. Но то "не знающая" о себе – в лице животного – подобная возможность! Тем самым, она у него "имеется не имеясь". То бишь реально имеется, не имеясь, однако, функционально. Нехилая плата за недатие себе психотруда выступать в качестве "я"!</p>

<p>

Таким образом получается, что человек есть замкнутая сама на себя психосистема. То бишь – так называемая закрытая, животное же – как раз открытая. Человек вследствие того – сам себя ведёт, животное же перманентно позволяет делать это жизненному окружению. Позволяет, конечно, не специально, – просто у него так получается, что позволяет. Ненарочная позволяемость! Реализуется чисто явочным порядком.</p>

<p>

Можно сказать, что за счёт описанной моторной самоорганизованности человек есть олицетворённая свобода воли. "Ходячая" высвобожденность своих моторных поползновений – принципиальная и перманентная! Чем не похвастается животное.</p>

<p>

Возможность мотопоползновения замыкается у тебя сама на себя, тем неспециально выводится из жёсткой увязанности с раздражителями. С "вытягивающими" её из себя самой – на проявляемость в конкретном поползновении – раздражителями от жизни. И не пишу – "от среды", – поскольку раздражители может поставлять и твой внутренний мир, а не только внешний, обычно увязывающийся с понятием среды.</p>

<p>

Здесь можно выражаться и в другом ключе. Говорить о раздражителях, вытягивающих тебя из тебя – с "тебя" в значении олицетворённого активного начала. В отличие от животного, имеешь возможность не ждать, пока тебя "вытянут из себя", а самовозбуждаться в такую вытянутость. По крайней мере, как этакая способность ты на целую ступень более выражен, нежели животное.</p>

<p>

Один философ эпохи Просвещения назвал животных "живыми машинами". Очень по внутренней сути верное сочетание слов! У них раздражитель и мото-реакция на него – жёстко связаны: какая реакция у этого животного ранее установилась на данный раздражитель, та и последует. Обязательно она! Так потому, что мотореакции без раздражителя у него вообщé не бывает – технически, как говорится, без него не возможна. Тут вам и сродственность с машиной, у которой тоже не бывает сюрпризов с этой стороны: жмёшь на газ – мотор взрёвывает, и никогда иначе. Если всё исправно, разумеется. То есть животное, подобно машине, можно наперёд моторно просчитать. Жёстко в этом смысле просчитать, чего нельзя сделать с человеком! Последнего, конечно, вообще просчитать тоже можно, но именно что "вообще", то есть не жёстко, не однозначно.</p>

<p>

Потому что человек "взял себя в руки" и в мышлении (в первую очередь э́то важно!), и в прочей своей мотоактивности, а не "отдал себя в руки" внешним обстоятельствам, как это у животного. И "взявшесть себя в руки" именно в связи с мышлением важна потому, что именно она оборачивается внутренним феноменом сознания – у того, у кого настала.</p>

<p>

Дело в том, что мышление неявно для нас лишь отражает среду, в которой мы для себя находимся. Сказать корректнее, отражает наше внешнее, и ничего более. Просто потому, что вам нечего соотносить – одно с другим в порядке составляющих мышление оперантных актов, – кроме вычлененных вами для себя как раз элементов среды. И сумев в воплощённости в мышление себе противопоставиться, автоматически оказываешься для себя вычлененным из той среды. На которую был до этой противопоставленности неявно для себя нанизан. Или сказать – выплеснут.</p>