Неторопливо, бережно, всецело (ЛП) - Фолкнер Тэмми - Страница 5
- Предыдущая
- 5/56
- Следующая
— Да, я еду на ферму, — тихо отвечаю я.
— Я тоже. Круто, да? — Он ухмыляется. Парень выглядит моложе меня. Мне двадцать один, значит, ему где-то лет восемнадцать.
— Круто, — бормочу я.
— За что сидел?
Они знают, что я был в тюрьме? Почему-то мне казалось, что я буду выступать в роли куратора. А не бывшего заключённого.
— Давай лучше поспим, — говорю я, закрывая глаза.
Пусть мне и хочется узнать, за что сидел этот парень, но я ни за что не стану спрашивать. По меньшей мере это будет грубо.
— Я кое-кого убил, — сообщает он. Я открываю глаза и вижу, что он улыбается. В его глазах появляется маниакальный блеск, а взгляд начинает бегать туда-сюда.
— Конечно, — бормочу я, но… к чёрту всё! Теперь я заинтригован.
— Не, правда, — говорит парень. Внезапно он становится крайне воодушевлённым, даже восторженно потирает ладони. — Раз, и чувак мёртв. — Он складывает из пальцев пистолет и издаёт звук «пф».
— Ммм-хмм, — буркаю я, вновь закрывая глаза.
— Ты уже бывал там? — спрашивает парень. Он как щенок. Щенок, который может убивать.
Типа кокер-спаниеля. Эти собаки долбанутые на всю голову. У нашей соседки, миссис Коннелли, была такая, и я её выгуливал. Эта тварь могла цапнуть в мгновение ока.
— Где? — спрашиваю я.
— На ферме, — отвечает он, снова проявляя невиданный восторг. Я слышу, как он елозит на своём месте, словно не в силах усидеть спокойно.
Вообще-то, это место называется «Каст-Э-Вэй Фармз», судя по вчерашней брошюре. Я заставляю свои глаза открыться.
— Нет, ни разу.
— Я тоже. Но один мой знакомый ездил туда в прошлом году. Он сказал, что там прикольно. За исключением больных и умственно отсталых.
Как я, на хер, ненавижу это словосочетание!
— Они не умственно отсталые, — говорю я. — Они глухие. А у некоторых множественный склероз. Или аутизм. Или что-нибудь другое, что делает их особенными. Но они не умственно отсталые. — Чёрт, до чего же я ненавижу ярлыки! Мой брат Логан глухой, и его как только не обзывали.
— О, ладно, — отвечает парень и кивает. А затем повторяет: — Ладно.
— Не смей снова произносить это слово, — предупреждаю я.
— Ладно, — вновь говорит он и опять кивает, его голова болтается вверх-вниз, как у собачек, прикреплённых к приборной панели.
Водитель автобуса залезает в кабину, и в салон поднимается мой инспектор по надзору, держа в руках папку. Он занимает места напротив меня и начинает перелистывать страницы своих документов. Он огромный и тучный, да к тому же вооружён. На нём футболка с треугольным вырезом, плотно обтягивающая его грудь и плечи, и штаны цвета хаки. Офицер смотрит на меня, и его брови сходятся на переносице.
— Ты Рид? — спрашивает он.
Я открываю глаза.
— Да, сэр. — Вообще-то, мы уже встречались в тюрьме, но, должно быть, он забыл.
— Как ты попал в эту программу? — спрашивает офицер.
Я пожимаю плечами.
— Понятия не имею.
Что-то мне подсказывает, что здесь не обошлось без мистера Кастера, но не понимаю, что к чему. Тот вёл себя так, словно для меня это честь.
Мой офицер по надзору вновь хмурится, а затем смотрит в папку.
— Ты тот, у кого брат глухой.
Я смотрю на него.
— Угу.
Офицер кивает и откладывает папку в сторону.
— В лагере будет несколько детей со слуховыми нарушениями. И паренёк с множественным склерозом, с трубкой в горле, из-за которой он не может говорить. Ты будешь его переводчиком.
Я киваю.
— Звучит неплохо.
— Как давно ты общаешься на языке жестов?
Мой брат потерял слух, когда ему было тринадцать, то есть десять лет назад.
— Лет десять, около того.
Я не вполне уверен. Я общаюсь на языке жестов так давно, что порой даже не понимаю, что делаю это почти всё время.
Офицер разворачивается ко мне лицом.
— За что ты сидел? — тихо спрашивает он.
Я киваю в сторону его папки.
— Вы и так знаете, — отвечаю я и снова закрываю глаза.
Он хватает меня за ногу и встряхивает. Я отдёргиваю ногу. Очень в духе моих братьев.
— Нет уж, скажи мне сам.
— Хранение наркотиков для передачи другим лицам, — тоже тихо отвечаю я. Не очень хочется, чтобы меня услышал Тик-Так.
Офицер протягивает мне руку.
— Меня зовут Фил.
Я пожимаю его ладонь.
— Пит.
— Надеюсь, с тобой не будет проблем, да, Пит?
— Нет, сэр, — отвечаю я.
Никаких проблем не будет. Потому что, когда всё это закончится, я хочу уехать домой.
Офицер кивает.
— Ясно. Возможно, мне понадобится твоя помощь с некоторыми парнями. — Он показывает большим пальцем в заднюю часть автобуса.
Я киваю. Если не считать Фила, самым старшим здесь оказываюсь я.
Фил поднимается, пересаживается напротив Тик-Така и повторяет те же вопросы. И так со всеми парнями в автобусе, которых около десяти, и всем им, по-моему, не больше восемнадцати.
И только один мальчишка выглядит не старше шестнадцати.
Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза. Затем скрещиваю руки на груди и пытаюсь уснуть. Если не ошибаюсь, до «Каст-Э-Вэй Фармз» нам ехать несколько часов.
Рейган
Бассейн — чудесное место. Вот только жаль, что вокруг него собрались одни придурки. Я взвизгиваю и прикрываю голову, когда один из них прыгает в воду рядом со мной, окатывая всю меня брызгами, хотя я прямо сказала, что не хочу промокнуть. Позже у меня есть ещё другие дела.
Чейз высовывает голову из воды и опирается на локти рядом с моей головой, его нос почти касается моего.
— Теперь ты мокрая из-за меня, да? — спрашивает он и смотрит на меня так долго, что я начинаю ощущать дискомфорт. И мне хочется врезать ему по носу. Я передёргиваю плечами. Это начинает меня доставать. Он подкатывает ко мне с тех самых пор, как две недели назад я сходила с ним поужинать. Но если бы я и смогла пойти на это, то уж точно не с Чейзом Джеральдом. К тому же он понятия не имеет, что произошло со мной в первом семестре в колледже. Да и никто об этом не знает, кроме моей семьи, Пита Рида, Рэйчел и того парня, что навсегда оттолкнул меня от секса. Мне хочется послать Чейза куда подальше, сказать, чтобы он бросил свои попытки, потому что я не из тех доступных девушек, что с удовольствием бы забрались к нему в постель. Но я не могу рассказать ему, что меня изнасиловали, потому что тогда он станет смотреть на меня с жалостью. А это последнее, чего мне хочется.
Я притворяюсь, будто не слышала его слов по поводу влажности. В моём словаре у этого слова нет того значения, что он в него вкладывает. Чейз что-то бурчит и выбирается из бассейна. Не знаю, зачем я вообще его пригласила. Он привёл с собой своих приятелей, один омерзительнее другого. И, что хуже, они притащили с собой своих подружек. Тех самых девиц, что смотрят на моего младшего брата так, как будто он аттракцион на местной ярмарке.
Чейз встаёт рядом, возвышаясь надо мной, и стряхивает воду с волос. Его коленная чашечка рядом с моей головой.
Один удар, и я могла бы сбить его с ног…
Он прищуривается, и до меня доносится рокот подъезжающего автобуса. Я поднимаюсь, беру полотенце, быстренько вытираюсь и натягиваю одежду поверх купальника.
— Прости, Чейз. Мне нужно идти.
— Это те, кто приехал в лагерь? — спрашивает он.
Я поднимаю волосы и завязываю их в небрежный конский хвостик.
— Ага.
Это моя любимая часть лета. Мой папа учредил этот лагерь в год, когда моему младшему брату стукнуло три. Именно тогда мы поняли, что нет такого места, куда мы могли бы отправить его и где бы он мог быть самим собой — нормальным маленьким мальчишкой с аутизмом.
В первый год мы пригласили только тех детей, у кого тоже был аутизм. Со временем количество приезжих всё возрастало. Теперь у нас проводят время и те, у кого синдром Дауна, и те, у кого аутизм, и те, у кого какие-либо нарушения восприятия. А в этом году будет даже небольшая группа глухих ребят. Я полна энтузиазма. Эти мальчишки нуждаются во мне. И они не опасны для меня. Из-за них у меня нет кошмаров о том, как они причиняют мне боль… В отличие от остальных.
- Предыдущая
- 5/56
- Следующая