Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ) - Странник Стелла - Страница 8
- Предыдущая
- 8/69
- Следующая
— Н-д-а-а...
— Так по рукам или как?
— По рукам! — и Арбенин почувствовал слабое прикосновение Кондратьевской холодной ладони.
***
В субботу вечером Вера Арзамасцева и Лиза Карамод совершали свой обычный художественный вояж. На сей раз их маршрут упирался в галерею кубофутуристов «Союза молодежи», занявших передовые позиции в «Пассаже» на Невском проспекте. Что было характерно для мастеров, причислявших себя к этому направлению? Они стремились соединить принципы кубизма, то есть, разложение предмета на составляющие структуры, и футуризма, то есть, развитие предмета в «четвертом измерении», или во времени.
Девушки вот уже несколько лет не переставали восхищаться выставками этого самого популярного авангардного творческого объединения и каждый раз уходили с них не с пустыми руками. И дело не только в картинах, которые они приобретали на распродажах, главным, пожалуй, был полученный заряд энергии, который начинал бить фонтаном уже в залах галереи, а потом долго еще поддерживал радостное настроение, порой переходящее в почти болезненное состояние эйфории.
— Вера, Вера... Смотри — кажется, это и есть картина Потипаки, которую я уже однажды видела...
— Это та самая «Земля»? Давай подойдем поближе!
Почти раздвигая группу молодежи локтями, девушки процокали каблучками как можно ближе к стене, чтобы разглядеть каждый штрих, каждый мазок, а потом уже — то же самое с расстояния шагов десяти. Вот они — эти фантастические терема и церкви на фоне причудливых холмов! А дальше — люди в лаптях, словно сошедшие с другого, более древнего, полотна. Внизу справа — новый образ, египетская фигура, словно вывернутая — часть тела в профиль, а часть — в фас. Впечатление неимоверного хаоса, в котором оказались отдельные символы совершенно с разных полотен, насильственно разобранные и вновь склеенные в одно целое.
— Верочка! Лизавета! — окликнул кто-то девушек.
Неужели Игорь Круселин! Конечно!
— Идем к нам! — Лиза, оторвав взгляд от картины, повернула голову.
— О, да ты не один!
Рядом с ним стоял худощавый молодой человек с пышной шевелюрой цвета темного каштана и с такими же шикарными усами. В широкой, свободного покроя белой рубашке и модном темно-сером костюме. «Явно из живописцев!» — подумала Вера и была почти права.
— Знакомьтесь, мой друг поэт Ярослав Городец, — представил Игорь. — Кстати, он здесь выступает сегодня.
— И где же? — заинтересовалась Лиза.
— В следующем зале, вы еще не дошли, — прозвучал низкий голос приятеля Игоря. — Хотите послушать?
— А вы откуда? — вступила в разговор Вера, неравнодушная к современной поэзии.
— Из «Гилеи». Вы в курсе, что мы недавно вошли в «Союз молодежи» на правах поэтической секции?
— Да неужели? — искренне удивилась Вера.
— Да! — гордо ответил Ярослав и очень внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь запомнить этот образ, напоминающий небесное облако благодаря васильковому платью из плотного шелка и диадеме с лазуритом, подчеркивающей торжественность прически из каштановых непослушных волос.
И добавил:
— О вас можно слагать стихи!
— Я тоже хотел бы посмотреть на такую девушку! — рядом с ними остановился молодой мужчина в темно-сером чесучевом костюме, явно, заграничном.
И, уже обращаясь к Лизе:
— Приветствую, Лизавета! И сколько же мы с тобой не виделись?
— О, Павел! Вот так встреча! — Лиза протянула ему для поцелуя руку в тонкой белой перчатке как старому знакомому. — А ты уже вернулся из Германии?
— Как видишь!
— И как впечатления?
— Об этом надо рассказывать долго-долго! Так что не здесь... А кто эта небесная прелестница?
— Да, познакомься, моя подруга Вера...
— Друзья, чтения уже начинаются! — перебил Лизу Ярослав. — Идемте в зал, для вас — самые лучшие места, из брони...
И компания двинулась через холл в зал, откуда уже потекли первые поэтические строки:
— Рыдаешь над сломанной вазой,
Далекие туч жемчуга
Ты бросила меткою фразой
За их голубые рога...
(От автора: стих. Давида Давидовича Бурлюка).
— Преклоняюсь перед Бурлюком, — задумчиво произнес Ярослав. — Жаль, что его не приняли в «Союз молодежи», считают типичным представителем «Бубнового валета»...
— Странно, — удивилась Лиза, — а что же он выступает тогда здесь?
— У нас тут хаос... — еле выдавил из себя Ярослав, явно не желая продолжать об этом.
— А вы у него учились? — не унималась Лиза.
— Отчасти... — уклончиво заметил молодой поэт, явно высказывая желаемое за действительное.
***
Этот вечер был таким длинным... Или Вере так показалось? Как будто бы он вобрал в себя столько приятного, сколько не было за весь прошлый месяц... Во-первых, получить колоссальное удовольствие от поэтических опусов в авторском исполнении, особенно, если эти авторы необычайно талантливы. Во-вторых, оказаться сраженной наповал экспрессией художественных полотен, которые можно не просто лицезреть, но и потрогать, прижаться к ним щекой... Особенно когда они полностью твои. Надо же — и все в один день...
Как всегда, Вера не выдержала и купила картину. Если поверить тому, что было написано в уголке, эта работа называлась «Роза на кинжале», а фамилия живописца — некий Г. Бирюгин. Вроде и не из новичков, но и не очень известный. Конечно же, хотелось бы приобрести что-нибудь посолиднее, например, Казимира Малевича, совсем недавно примкнувшего к «Союзу молодежи», который последнее время стремительно набирал популярность. Но... он не продавался. Вот и пришлось взять «розу», потому что эта картина показалась самой выразительной в своем противоречии: цветок на оружии. И вызывала она необычные чувства, словно подпитывая безрассудными мыслями и подталкивая на неординарные поступки.
И в-третьих... Да-да, было и в-третьих, потому что Вере понравилось окружение. Этот Ярослав такой мягкий, особенно когда декламирует, и даже довольно низкий голос ничуть не портит его, напротив — придает шарма. Ну, а Павел... Его чувственные губы так страстно коснулись Лизиной перчатки... Вера не могла этого не заметить. Но ведь и ее он ласково назвал «небесной прелестницей»! Надо расспросить знакомых о нем... Вера еще бы рассуждала и рассуждала, если бы ее ход мыслей не оборвал немецкий франт.
— Лизанька, так давно не был в Санкт-Петербурге! — начал разговор Павел. — Вернулся и тут же погряз в учебном процессе... А у меня намечается о-о-чень важное событие! Хочу пригласить вас вдвоем с Верой...
Он остановил на ней свой проницательный и в то же время — замаскированный взгляд черных глаз, так что Вере трудно было понять, что же скрывается в этой бездне на самом деле.
— Непременно! — после небольшой паузы весело ответила ее подруга.
Находясь в состоянии эйфории, Вера почти не помнила, как простилась с компанией и как оказалась дома. Уже в постели, засыпая, вдруг пришла в голову мысль о купленной картине. Та, упакованная в плотную бумагу, стояла прислоненной к стене. Девушка, приподнявшись с постели, нащупала ногами восточные мягкие туфли, встала и сделала несколько шагов, разделявших ее от покупки. Сдернула бумагу и, развернув полотно, посмотрела на разномастные ромбы и квадраты.
Бледный свет луны падал на ярко-красное пятно — это была она, роза, которую зачем-то положили на кинжал. Скорее всего, цветок был ранен... и кажется, лежал окровавленный... Если бы не эти злосчастные геометрические фигуры... Из-за них ничего не видно. В какой-то момент Вере показалось, что ромбы на картине — словно игральные кубики на столе, перемешанные в ладони ведущего и выброшенные на горизонтальную поверхность. Вот сейчас, рассыпавшись по плоскости, они снова собрались воедино и начали расти в объеме, напоминая груду камней, которая стала превращаться в гору. Казалось, что в этой глыбе перемешалось все, что было совсем недавно на картине — и еще не распустившийся бутон цветка, и кинжал с резной рукояткой, разобранный на отдельные элементы. Груда геометрических фигур начала подниматься все выше и выше, склон горы становился все круче и круче, пока не стал совершенно вертикальным. Несколько секунд — и скала рухнула вниз. С характерным шумом падающих камней... да-да, его тоже было слышно...
- Предыдущая
- 8/69
- Следующая