Записки об осаде Севастополя - Берг Николай - Страница 21

– Что там у вас главнокомандующий, то здесь я! – говорил он тогда штабным.

Александр Иванович долго был единственным угощателем офицерской публики на новом базаре. Стихли и присмирели его соперники; но впоследствии переехал туда же из города Томас и открыл гостиницу лучше. Томаса знали все севастопольцы. Ему вечно были должны моряки, но он не думал о взыскании долгов, не унывал и продолжал кормить морскую и всякую публику.

Так базар, выросший из земли в несколько часов, представлял небольшой городок, который вздумалось кому-то назвать Нью-Севастополем. Но скоро и Нью-Севастополь подвергся опустошениям от ядер и ракет, которые не только долетали до него, но и перелетали через. Одна или две ракеты упали в Учкуевке, у берега моря; Учкуевка была от «Марии», по крайней мере, в пяти верстах.

Начали поговаривать, что и отсюда базару придется переходить.

В наш штаб и в 4-й номер укрепления, где жил главнокомандующий, стали также частенько прилетать ядра с «Марии». Нам было приказано готовиться к выступлению на позицию. Но мы подымались тяжело. Русский штаб то же, что русский человек…

1 мая 1855 года. – Стычка 10 мая. – Николаевский мысок. – Северное кладбище. – Похороны генерал-майора Адлерберга. – Переход Главного штаба на Инкерманские высоты. – Дорога в лагерь. – Северное укрепление. – Рыба с фрегата «Коварна». – Митрополичье подворье. – Лавочка с кренделями. – Взятие у нас редутов Волынского, Селенгинского и Камчатского. – Корабли переменяют места. – Тогдашний вид Екатерининской улицы

В то время когда у нас, на Северной, думали о разных переменах, о движении куда-нибудь дальше, безопаснее, Южная сторона жила по-прежнему, той же самой жизнью. Там некуда было уйти. Единственным спасением от убийственного огня передовой линии считалось – стать в резерв, подвинуться на несколько шагов назад, и только.

Резерв Корабельной помещался в Белостоцких казармах, близ Малахова кургана; потом немного дальше, у Владимирской церкви; также в Ушаковой и Аполлоновой балках и около Александровских казарм.

На Южной стороне резервы располагались по Екатерининской и по Морской улицам, подле Адмиралтейства и сзади Николаевских казарм.

Случалось, однако, что полкам, простоявшим под огнем неприятельских батарей несколько месяцев, давался отдых. Их отпускали на Северную на неделю и больше, по усмотрению начальника гарнизона.

В конце апреля месяца было предложено таким образом отдохнуть Охотскому полку, бывшему в Севастополе безвыходно с самого начала осады⁷¹. Но полк отказался идти на Северную, прося дозволения отдохнуть поближе к своим знакомым батареям и курлыгам, именно позади 3-го бастиона, в морских госпиталях, что неподалеку от Александровских казарм.

Это было дозволено, и охотцы расположились за 3-м бастионом.

Известно, что русскому человеку на свободе прежде всего приходит в голову пирушка, да нельзя ли размахнуться как-нибудь пошире: и вот охотцы задумали отпраздновать свою счастливую шестимесячную стоянку на передовых линиях разных бастионов, где полк понес самую незначительную потерю⁷². Решили дать обед для всех, кому будет свободно пожаловать. Начальство согласилось – и все закипело живо.

В Севастополе не копались ни за каким делом, даже и не очень вкусным, а уж обед закипел так, как ни один обед в мире. Мигом собрали подписку, которая доставила распорядителям до полутора тысяч рублей серебром, кроме особенных вкладов от полкового командира и других лиц, доставивших почти столько же.

В это время жил в Бахчисарае фурштатский офицер того же полка, поручик (ныне штабс-капитан) Бахницкий. Он женился незадолго до начала кампании. Отправляясь в Турецкий поход, Бахницкий оставил жену в Подольской губернии, а когда войска воротились в Россию, жена встретила его в Скулянах и с тех пор разделяла с ним все походные тревоги, посвятив себя на служение больным и раненым.

Когда обоз Охотского полка стоял в Дуванке, раненые офицеры этого полка и других находили в доме

Бахницких не только спокойное убежище, но даже медицинские пособия, белье и платье.

В Бахчисарае Бахницкие продолжали точно так же принимать к себе раненых и больных офицеров, которые нуждались в помощи.

Когда охотцы затеяли обед, к кому же было обратиться, как не к Бахницким, известным целому полку?

Собранные деньги отправили немедля к ним, прося распорядиться этим делом: достать возможно лучших вин, припасов и прочего примерно на 200 персон.

Все это явилось в самом блестящем виде. Поваров было не занимать: одни моряки могли поставить целый батальон. Обед изготовлен отличный, и разосланы приглашения ко всем начальствующим.

Исключая весьма немногих, занятых службой, явились на обед все первые лица – в Корабельную, в один дом рядом с квартирой генерала Хрулева. Это было 1 мая, утром.

Начали, как подобает, чисто по-русски, по-православному: отслужили в походной церкви⁷³ панихиду по убитым в полку, затем благодарственный молебен, после которого георгиевские кавалеры, около 70 человек, вышли первыми из церкви и, пройдя церемониальным маршем мимо начальства, вступили в обеденный зал, где для них были приготовлены особенные места. Музыка грянула: четыре хора с четырех полков всей 11-й дивизии, числом до полутораста человек, и кроме того 80 человек певчих. Обед начался…

Он поразил всех вошедших: стол, убранный зеленью и редкими цветами, ломился под дорогими сервизами; золото, серебро, хрусталь, фарфор, редчайшие вина – все пахло скорее столицей, чем лагерем и полем битвы. Только прошипевшее ядро, щелкнув где-нибудь в стену, напоминало о месте пира…

Кушанья были изящны в высшей степени: цыплята, паштеты из дичи, самые нежные овощи, все давно не виданное было увидено. Шампанского выпито 500 бутылок. Кроме того, подрядчику было сказано, чтоб он заготовил, на случай, вина по крайней мере на пол-Севастополя. Чтобы слова «нет» не существовало! А если чего не достанет, то не платить денег вовсе.

Словом, это был обед, по приемам, по размаху, по кипящей буйными ключами жизни единственный в своем роде, неповторимый, как и весь Севастополь.

Когда он кончился, часть публики вышла в палисадник, где играла музыка, тоже с каким-то отчаянием, как будто наигрывалась в последний раз, шумно заглушая все на свете канонады. Нечего говорить: 200 труб и барабанов могли сказаться довольно громко!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.